Поэтому, быстро оценив обстановку, Торин решил попроситься в соучастники предступления. Он выбрался на открытое место, в поводу ведя смирную кобылку портного. На виду у настороженной четверки похлопал ее по холке и громко предложил:

— Господа! Моя лошадь могла бы помочь с вашей добычей.

— А? — отозвался первым самый крупный из них, тот, у кого голова была обмотана чем-то почти белым (или когда-то белым). — Это еще что за фрукт? Роб, он нас видел!

— Вот именно, — простодушно подтвердил Торин, так как остальные молчали, — я видел ваш прекрасный выстрел, сэр! Одна стрела — и он падает! Великолепно!

Лучник, не сводя с него глаз, поднялся с земли.

Торина поразило, что, если не считать мелочей — например, покроя шапок — одеты они были одинаково. У светловолосого тоже был грубый плащ, из-под которого виднелись рукава серой рубахи, толстый жилет из кожи и ремень с железными накладками. И на этом ремне висел длинный меч, под пару его собственному, и два очень похожих кинжала в ножнах торчали из-за поясов у одного и другого. А сапоги казались вышедшими из рук одного сапожника.

Единственным отличием был лук незнакомца, и то потому, что Мак-Аллистер, отправляясь в город, оставил свой в оружейной.

— Благодарю, сэр, — ответил тот с подчеркнутой учтивостью, — за вашу похвалу и за предложение помощи. Благородный сэр уверен, что располагает временем, чтобы помочь нам отвезти этого славного зверя кое-куда неподалеку?

— О да, конечно! — заявил Торин с самым искренним энтузиазмом. — Разве можно оставить такую прекрасную добычу! Как жаль, что олень убежал слишком далеко от того места, где вы оставили коней. И будет излишней тратой времени посылать за ними. Тем более, — он позволил себе улыбку, — что нынешняя охота, кажется, была труднее других?

Прихрамывающий лучник буркнул что-то сердитое, но тот, что убил оленя, предостерегающе мотнул ему головой и приветливо растянул губы:

— Охота, благородный сэр, бывает иногда опасна. Мало ли что в лесу случается! Тем более приятно встретить учтивого и готового помочь кавалера.

На этом краткий обмен любезностями закончился, и все четверо, не исключая женщины, дружно взялись увязывать тушу в извлеченные из чьей-то сумы веревки. Торин чуть не присвистнул от восхищения их невероятной сноровкой. Надо подстрелить и унести сотни животных, чтобы так быстро и без суеты справляться с очередной жертвой.

Пяти минут не прошло, а оленья туша была уже крепко увязана и погружена на терпеливую портновскую лошадь.

Рыцарская натура барона Мак-Аллистера не позволила ему сесть в седло, когда пара увечных и дама идут пешком. Именно: дама! Пускай ее косы не чесаны со вчерашнего дня, юбка разорвана и перепачкана, а на щеке красуется ссадина — эта женщина, без сомнения, была леди.

Кто эти люди, думал он, ведя за собой нагруженную кобылу. Тот, что стрелял, может быть одним из окрестных дворян-сквайров, будь у него шпоры, я бы назвал его рыцарем. Но у меня тоже нет шпор. Это еще ничего не доказывает.

Но зачем молодому сквайру — или рыцарю — брать с собой на охоту раненых и ушибленных, ведь повязка у великана явно не в последний час появилась. И шина на ноге у второго, угрюмого, примотана очень обстоятельно. Если бы, к примеру, он повредил ногу сегодня утром, то его оставили бы с лошадьми — если эти лошади существуют. А дама?

Даже заядлая охотница сменила бы рваное платье, прежде чем вновь гонять по лесу. Или вообще лучше надела бы штаны. И повязала бы чем-нибудь свои волосы, особенно такие яркие.

Нет, это не баронский сын, добывающий незаконными методами мясо для рождественского стола, и не эксцентричная леди-сорванец. Неужели он встретил тех, кто промышляет в лесу? Интересно, куда же они идут? Поблизости нет ни манора, ни даже охотничьего домика. И вообще, насколько Торин мог сориентироваться, шедший впереди него «сквайр» направлялся скорее вглубь леса, чем на опушку.

Тропа постепенно сузилась и стала круто забирать вверх. А потом, за довольно высокой горкой, открылось место, показавшееся ему просто сказкой: крошечная поляна с ручейком в середине, со всех сторон укрытая грядой холмиков, точно защитным валом. Холмы поросли густым кустарником, непроходимым даже и без листвы.

Ручей весело блестел, убегая куда-то между кустами, а источник его скрывался под исполинским, в пол человеческого роста, разлапистым дубовым корнем. Дуб этот протянул свои голые, старые, жилистые корневища во все стороны сажени на три. Он торчал на холме, как сторожевая башня.

Здесь они ночевали, подумал Торин, сводя лошадь к ручью.

Вон остатки костра. А вот, в качестве доказательства, обрывки той самой тряпки, которой замотан тот мужик. Стружки от шины, небось, в костре спалены... Вот, значит, как! Черт возьми, да неужто это они и есть? Таинственные враги графа Ардена? Смехота...

Хромой и ушибленный вдвоем стащили оленя. Дама присела, чтобы высечь огонь, а молодой охотник в одну секунду притащил кучу сухих веток. Все это без единого слова. Отработанный навык.

Торин и не заметил, откуда появилась большая старая шкура. На ней тушу стали разделывать. Он бы помог, если бы его попросили, но они сами справились. А его пригласили сесть у костра. Пришло время для разговоров.

— Хорошее место, — похвалил он, желая польстить хозяевам. — Будто бы спецально для людей. Не берлога, не логово, а жилой дворик!

— Бог леса любит своих детей, — отозвался важно верзила. — Для нас всюду есть место...

— Могу ли я узнать имя благородного гостя? — прервал охотник. На болтливого товарища он только сверкнул глазами.

— Барон Торин Мак-Аллистер, — охотно представился он. Это имя не было пока здесь никому известно, кроме графских слуг. Даже селяне из Баттериджа не очень-то хорошо знали рыцарей замка. — Не будет ли неучтивым поинтересоваться и вашим именем, друг мой?

— Меня зовут... Роберт. Роберт Фиц-Керн, — ответил тот, запнувшись на один миг. — А эти господа — мои друзья. Вильям, — кивнул он в сторону хромого, — и Джон.

— А благородная дама? — Торин галантно привстал и поклонился ей. Губы рыжей красотки дрогнули, но она все же приветливо улыбнулась ему:

— Меня зовут Марианна.

— Леди Марианна. Чрезвычайно приятно быть вам представленным.

— Какой он вежливый, — громыхнул обиженный Джон. — Ты что, при дворе у короля служишь?

— Не совсем, — с простодушной откровенностью сознался Торин. — Не у короля, а всего только у графа. Но у нас вежливость на первом месте. Милорд и сам учтив, и нам велит придерживаться.

— Да ну? — лучник с раненой ногой скривился: — Прямо-таки велит? А лакея он как зовет? «Пожалуйста, наденьте на меня ночной колпак»?

— Нет у него ночного колпака! — обиделся Торин за своего лорда. — И лакеев нет. Его личный слуга сам знает, когда что подавать.

— Хороший, значит, слуга, — заговорил опять охотник, назвавшийся Робертом Фиц-Керном, — да и господин под стать. Это не Саймнел, случаем?

— Саймнел, он герцог, а не граф — возразил Джон, заслужив от Фиц-Керна еще один недовольный взгляд.

— Герцог Саймнел? — заинтересованно подхватил Торин, наконец-то узнавший что-то полезное. — А кто это такой?

— Да сам ты кто, если даже Саймнела не знаешь? — Вильям сплюнул в костер. — Этот хмырь высокого звания у всех в печенках засел, кто жив, а кто помрет, того и на тот свет не отпустит, пока саван не сдерет!

— Герцог Саймнел — владелец общирных земель к югу от города Ноттингема, — подала голос леди по имени Марианна. — Если вам его имя неизвестно, благородный сэр, это значит, вы тут человек новый.

— Верно, — признался Торин, — я прибыл два месяца назад и почти не был за пределами замка. Можно сказать, сегодня впервые побывал в городе. А что, — спросил он, не желая переводить разговор на себя, — у вас с этим Саймнелом нелады? Он вам сделал что-то плохое?

— Нелады! — захохотал Джон так, что даже голову запрокинул, что, как видно, отозвалось в ней сильной болью. Дальнейшие слова Джона были таковы, что Торин невольно оглянулся на даму. Та, впрочем, не обратила внимания на сквернослова.