- Чего случилось? – Спрашивает. – Из ребят заболел кто-нибудь?

- С детьми все в порядке, только мышей у нас развелось – спасу нет. Все продукты перегрызли, боюсь, как бы тройняшек не покусали.

- В этом году мышей и вправду много. Только не место им в домах, пусть лучше по лугам гуляют. Знаешь, Марина, отправлю я к вам сегодня на ночь свою кошку – запусти ее в дом, перед тем как спать лечь, она с ними разберется.

- Да у нас у самих – три кошки – никак справиться не могут, а твоя еще не совсем здорова, вон лапку чуть приволакивает.

- Думаешь, у меня одна кошка? – улыбнулась в ответ Ульяна.

- Больше я их у тебя что-то не видела.

- Есть еще одна. Гуляет целый день, только ночью ко мне приходит. Так что жди сегодня.

Ладно, думаю, пусть приходит, выловит пару мышей – и то польза. И перед тем, как лечь спать, вышла я на крыльцо. Выхожу, смотрю - перед ступенями в лунном свете сидит темно-рыженькая пушистая кошечка. Сама небольшая, а глазища большие зеленым светом так и сияют.

- Пришла, охотница? Проходи. – Говорю я кошке, а сама дверь в дом отворила. Она прошмыгнула мимо меня, а я захлопнула дверь и спать отправилась. Утром стали мы кошку искать – нет нигде. Ну, думаем, щель какую-нибудь нашла, да и удрала домой. Днем мы мышей не видели, вечером тоже, ночью Витя несколько раз вставал проверить – нет, как в воду канули. Вывела кошка грызунов. Пошла я к Ульяне, а она улыбается:

- Как там ваши мыши?

- Нет ни одной! У тебя не кошка, а чудо заморское! Какого бы ей гостинца принести? Что она любит?

- Вообще ничего ей не надо, но если мармелад лимонный принесешь, рада будет. Только где тут его найдешь?

- Это уже наша забота. Будет ей мармелад.

Свое обещание я выполнила. Как только Витька собрался в город – и я с ним. Чуть не все магазины обошла, но мармелад все-таки нашла. Потом, как посоветовала Ульяна, оставила его в мисочке на крыльце на ночь. Утром угощения не было - только к чашке прилипло несколько медно-рыжих волосков.

Слух об удивительной кошке, избавляющей от мышей за одну ночь, пополз по деревне. Не знаю уж, кто этот слух пустил, может, из ребят моих кто проболтался, может, Витька своим дружкам рассказал. Одно знаю точно, что не я. Стали люди к Макару ходить просить: дай кошку на время. Макар им отвечает:

- Не моя кошка, у жены просите.

Только никто к Ульянке обращаться не хотел, говорили Макару:

- Что, значит, не твоя кошка? В твоем доме живет, твой хлеб есть, значит – твоя! Эх, Макар, стал ты подкабучником. А какой мужик был!

Но Макар не обращал на них внимания, только рукой махал:

- Мол, да ну вас!

Как-то в пятницу вечером (точно помню, что пятница была) Светка с Витькой отправились к кому-то в гости. Когда малыши уже мирно посапывали в кроватке, а моя ребятня вяло доедала жареную картошку, я выглянула в окно и вижу: идет Макар – куртка разорвана, глаз заплыл, на губе кровь. Выбегаю, спрашиваю его:

- Макар, что случилось-то. Помочь может чем? – а тут и Ульянка из двери выскакивает. Увидела Макара, кинулась к нему:

- Это из-за меня, Макар? Почему они нас в покое не оставят?

Кто это сделал, Макарушка, скажи!

- Неважно, Ульяна. Кто сделал, на их это совести. Пойдем в дом, а тебе Марина, спасибо, что помощь свою предложила, только ничего не надо, ссадины и так заживут, а от ран на сердце нет лекарства.

На следующее утро слышу крики под окнами:

- Убирайся из нашей деревни, а не то наши мужики твоего еще и не так разукрасят. Что красавчиком вчера мужик твой пришел? Это мой Ванька фингал ему поставил. – Хвасталась одна.

- А мой – губу в лепешку, - другая. А мы и тебя подкрасим синячками, красотка!

- Выходи! – крикнул кто-то и бросил камень в окно, раздался звон разбитого стекла.

Тут я выскочила на улицу и заорала:

- Хватит глотки драть, дети малые спят. Будете еще здесь демонстрацию устраивать милицию вызову.

- А ты не суйся не в свое дело! – выкрикнула одна из баб.

- Не в свое? – начала я, но не договорила, так как дверь открылась и на порог медленно вышла Ульяна. Волосы длинные, ниже пояса огненным вихрем разметались, лицо уставшее, под глазами залегли тени от чего те казались еще больше. Медленно обвела она взглядом всех собравшихся: тяжело посмотрела, недобро и ушла обратно в дом, хлопнув дверью.

Бабы зашумели. Некоторые понахальнее стали калитку открывать, да тут грузовик подъехал, а в нем Макар и еще человек пять мужиков – друзей его – не все от него отвернулись и заступники нашлись. Разогнали всех. Тишина наступила, мне аж не по себе стало. Затишье, словно перед грозой. А тут слышу, наши тройняшки расплакались, а Светка-то в магазин на станцию убежала, ну я и побежала к ним, забыла про свару на время.

Дней пять ничего не происходило, а на шестой по деревне весть прокатилась – загрызли в лесу Сашку, Ваньку и Вовку – трое друзей, которые Макара избили. Охотники они были. В субботу утром ушли на охоту, к вечеру не вернулись, следующим утром – тоже. Жены, конечно, переполошились, народ подняли, в лес пошли. Нашли их совсем недалеко от деревни – на полянке. Зрелище было жуткое – кровищи – море. У двоих горло перегрызено так, что головы рядом валялись, в животах – дыра. А у Ваньки – глаза выцарапаны, весь в царапинах, лицо все исполосовано, клочья кожи висят. Но что самое удивительное – жив оказался. Еле дышит, но все же жив. Погрузили его в машину и в райцентр в больницу отвезли. День в коме лежал, на волосок от смерти. Врачи уже надежду потеряли, а он взял, да и очнулся. Как пришел в себя – к нему милиционер пришел, спрашивает – что случилось, кто на вас напал. А Ванька аж затрясся весь. Минут пять слова не мог выговорить. Лишь спустя некоторое время, заикаясь, рассказ свой поведал.

Пошел он с дружками на охоту. Целый день ходили – много настреляли: уток, глухарей. Под вечер уже решили домой не ходить, а расположиться где-нибудь поблизости от деревни: костерок развести, добычу зажарить. Нашли полянку, устроились, костер разожгли, Сашка на станцию сгонял, для сугрева бутылочку притащил. В общем, сидели хорошо. Ночью задремали около костра. Проснулся он от дикого крика: видит, Вовка уже в луже крови валяется, а Сашку за горло зверь какой-то кусает – небольшой, вроде кошки только дикий так и ревет, так и кусает. Вскочил он на ноги другу помочь, схватил зверя за шкуру, а оторвать от Сашки никак не может. Вдруг зверь сам отскочил, а Сашкина–то голова и отвалилась. Смотрит Ванька, а это обычная кошка, а глаза у нее горят, именно горят холодным, зеленым огнем. Испугался Ванька, а кошка к нему подкрадывается. Осторожненько, шаг за шагом и вдруг – прыг прямо в лицо вцепилась, сразу же в клочья изодрала, тогда же и глаза выцарапала. Пытался он ее сбросить, да никак не получается. Силища у тварюги необыкновенная. Думал все, конец пришел – лицо горит, сознание помутилось, на землю уже упал. Вдруг нащупал он рукой горящую головню и ткнул ее в бок зверю.

Кошка взвыла. От этого воя у Ваньки душа в пятки ушла. По человечески, говорит, кошка выла. Тут еще отвратительно запахло паленой шерстью, и дальше он ничего не помнит. После этого случая Ванька, как более менее оклемался, продал в деревне дом и уехал с семьей куда-то во Владивосток к каким-то родственникам.

Этот случай всю округу потряс. Зоологов даже к нам присылали установить, что за зверь такой. Они покрутились на той полянке, осмотрели следы, изучили характер укусов на трупах и единогласно заявили, что эта зверюга не кто иной, как кошка домашняя. Конечно, и раньше кошки бывало нападали на людей: царапали, кусали, но чтоб до смерти… Предположили, что кошка больная или бешеная. Стали всех бродячих кошек, да вообще, какие только попадались под руку отлавливать и уничтожать.

После убийства я дня четыре не заходила к Ульянке – дел как-то много накопилось, никак вырваться не могла. На пятый день все же прибежала вечером к ней. Стучу в дверь, никто не открывает, слышу голос только ее: - заходи, Маринка.