— Да я…

Я осадил себя, не желая делиться горькой правдой. Я знал, почему отец так холоден с Милой, понимал, что ей тяжело, но не хотел ничего менять, втайне надеясь, что девушка разлюбит его, что они расстанутся. Что у меня будет второй шанс.

И всё же в груди ёкнуло. Я так мало знал о той, кого любил. А она никогда не рассказывала о катастрофе. Никогда ничего не говорила о себе.

Я возненавидел её за то, что посчитал расчётливой сукой.

Я полюбил Милену после за то, что она оказалась ангелом.

Я совершенно не знаю, кто эта девушка на самом деле.

[i] Позвони в аэропорт, отмени бронь. (исп)

Я стоял у окна и смотрел, как сумерки спускаются на город. Домой не тянуло: Ромка перебрался в городскую квартиру, Катя со своим испанцем уехали, а мы с Милой…

Я тяжело вздохнул и сжал двумя пальцами переносицу.

Черт!

Наши отношения балансировали на тонкой грани и никто из нас не решался сделать шаг куда-нибудь.

Мила хотела вернуть все то хорошее, что было когда-то. Она даже делала попытки исправить все: сексуальное белье, ужины, завтраки. Однажды даже пришла ко мне в кровать… Я едва устоял. Мне хотелось обладать ей, клеймить поцелуями, слушать, как жена стонет мое имя. Для этого нужно лишь наступить на горло самому себе. Забыть, что Мила любит другого, что именно с ним наставила мне рога, выбросить из памяти все это, сделать вид, что ничего плохого не случилось.

Реально, возможно, но от самого себя тошно. Да и не верил я в этот самообман. Нельзя заставить другого полюбить тебя.

Нет. Мне нужно ее отпустить.

Дядя Тимур уверенно идет на поправку. Еще неделя-другая и …

— Па, можно к тебе? — В кабинет заглянул сын. — Не занят?

Ромка выглядел собранным и решительным. Значит у него что-то серьезное произошло.

– Проходи. — я жестом указал на стул, а сам вернулся за стол. — Что у тебя? Опять новые идеи по текущим проектам?

Я улыбнулся сыну. Мне нравился его энтузиазм и вообще, как он изменился за последнее время: повзрослел, возмужал, на моих глазах он из мальчишки превратился в мужчину.

— Примерно, — он положил папку на стол и устроился не на стуле, а на диванчике. — Но это подождёт. Я хотел поговорить о Милене.

— А что с ней? — я нахмурился.

Последнее время они вместе работают, может жена поделилась с Ромкой и он теперь хочет как-то помочь нам? Стало неловко. Обсуждать свою личную жизнь с сыном я не хотел, но и осаждать Романа не собирался. Мне не хотелось ссориться с ним, он ведь наверняка хочет как лучше.

— Я люблю её, — серьёзно произнёс сын. — И хочу жениться. Потому что я её первый мужчина. — Он рывком поднялся и, заложив руки за спину, добавил: — Ты же хотел этого изначально. Уйди в сторону, па. Отдай Милу мне.

Я смотрел на Рому и не верил собственным глазам.

— Ты? Это был ты!

Руки сжались в кулаки. Хотелось врезать сыну, меня останавливало лишь одно.

— А потом я влюбилась… — так мне сказала Мила.

Она любит Рому, а он по всей видимости тоже неравнодушен к моей жене. Сука! К моей, мать твою, жене!

Я горько усмехнулся. Спрашивать когда все произошло смысла не было. Ясно же, что у меня под носом. Идиот, на что я вообще рассчитывал? Рома прав, он больше подходит Миле. Они оба молодые, у них вся жизнь впереди. Да и план был изначально такой, но что-то все же резало слух.

— Отдай? Она не вещь Рома. Право выбора за Милой. Я ее не держу.

Верхняя губа сына дрогнула, напомнив хищника. А в голосе прозвучала боль:

— Но она тебя держит, па. Потому что верит, что ты её простишь. Скажи ей, что всё кончено! И Миле будет легче, и тебе. Так ты только мучаешь девушку. Я вижу, как она похудела, взгляд грустный… Что ты сделал с ней, пап?

Что я с ней сделал? Что она сделала со мной?

Мне все еще хотелось врезать сыну. Я ведь ему доверял, а он…

– Почему ты не пришел ко мне раньше? До того, как стал близок с Милой? Если ты ее полюбил, если настроен так серьезно и решительно, то какого хрена, Рома? Зачем в нашем доме ошивалась эта Алла?

С каждым вопросом сын мрачнел всё сильнее.

– Не уверен, что это именно я сделал что-то с Милой.

— С Аллой покончено, — взбрыкнул он. — Но Милена всё равно смотрит на тебя, а не на меня! Не понимаю, почему она всё ещё надеется… Ты же не любишь её.

Ткнул в меня пальцем:

— Не любишь! Маму ты прощал, хоть я не понимал.

Он принялся расхаживать взад-вперед и, размахивая руками, перешёл на крик.

— Каждый раз, когда она возвращалась утром, а ты молчал, я ненавидел тебя всё сильнее. За то, что позволял ей это.

Застыл на месте и, развернувшись на каблуках, посмотрел исподлобья:

— Но над Милой издеваешься. Не прощаешь и не отпускаешь…

Вскинул подбородок и потребовал:

— Прекрати это! Пусть она поймёт, что не нужна тебе. Пусть разлюбит того, кто так жесток, и вернётся ко мне.

Губы его дрогнули в кривой улыбке, глаза заблестели.

— Я буду любить её, пап. Я уже… Она моя первая любовь, а я её первый мужчина. Отойди…

— Рома, уйди, пожалуйста, пока я еще сдерживаю себя.

— И не мечтай. — Сузил он глаза. — Я столько раз уходил, столько молчал, столько прощал тебя, что уже тошнит! Ты, такой незыблемый и правильный, ты — причина всех страданий. Холодный, бесчувственный камень! Думаешь, я позволю, чтобы нежный цветок вроде Милы оставался рядом? Чтобы ты растоптал ледяной бесчувственностью ещё одну душу? Матери довольно.

– Вот значит как?

Сколько лет я вкалывал, как проклятый. Старался ради сына, никого на нашу территорию не приводил, чтобы не травмировать его. Перед глазами появился образ Анны. Десять лет назад у меня с ней был не просто роман, я всерьез задумывался о браке, но стоило только завести разговор с сыном, как он взбесился. Конечно, если бы я любил Анну, то нашел бы способ. Сейчас дело не в этом, в другом. Оказывается, сын терпел меня многие годы, прощал мне что-то.

Ох, упустил же я его!

– Тошнит от меня? Терпел значит меня? Прощал?

Я сам не понял как оказался рядом с Романом.

Нет, бить я его не собирался, а вот схватить за шиворот и выбросить за дверь щенка хотелось. Аж руки чесались!

– Я хочу открыть тебе простую истину. Невозможно удержать того, кто не хочет быть с тобой рядом. Если Мила не с тобой, то в этом виноват только ты. Повзрослей наконец-то и перестань на других переводить собственные косяки!

Рома высоко задрал подбородок и попытался задеть меня новыми оскорблениями, переплетая к разговору Катю и прочий бред. Слушать человека, который подло предал меня, я не собирался. Оказалось, что я не настолько “бесчувственный и отмороженный”.

Сына я вышвырнул за дверь одним движением. Сам не понял, когда это сделал. Просто миг, и Рома летит в открытую дверь.

Хотелось напиться, я даже потянулся за виски, но в последний момент остановился.

Пазл начал складываться.

… верит, что ты её простишь …

… пусть разлюбит …

Если Мила влюблена в Рому, то почему не уходит к нему? Я ведь действительно не держу. Зачем ей мое прощение? Второй шанс?

Сердце забилось в груди как сумасшедшее. От невероятного предположения перехватило дыхание.

Что если Мила действительно любит меня и все ее попытки наладить отношения искренние, идущие от самого сердце?

Если я прав, то как, мать твою, случилось, что она стала близка с Ромой?

Что она говорила? Выпила лишнего, была словно не в себе…

Я больше не мог играть в эти шарады. Подхватив свои вещи я рванул на парковку. Нам нужно срочно поговорить.



Я взяла со стола коробку с ярким логотипом известного ресторана здоровой еды и бросила в мусорное ведро. Голода не было. Много раз говорила это Роме, но парень упрямо засыпает меня приглашениями пообедать, а когда получает отказ, присылает еду с курьером или приносит сам. Говорит, что смотреть на меня больно…