В какой-то момент Хантер схватил гитару и начал играть.

— "Свободную птицу"*- выкрикнул кто-то. Хантер закатил глаза и начал играть, а мы все стали подпевать. Затем кто-то запросил еще одну песню, и еще. Мы превратили наш вечер пиццы в импровизированное совместное пение. Я тоже присоединилась и поймала на себе взгляд Хантера, наблюдающего за мной. Он играл, но не пел. Закачивали мы с заунывным исполнением Billie Jean*.

Все разбрелись по домам, после того как убрали свои тарелки, чашки и салфетки. Мы запланировали провести еще такой вечер вместе, в следующий четверг, и каждый начал голосовать за вечер тако. Я была не против, потому как могла приготовить свой в отдельной кастрюле.

Дев и Шон пригласили Хантера к себе поиграть в видеоигры, но он отказался. Рене сказала, что ей нужно в библиотеку и я отправилась вместе с ней. Мне предстояло написать реферат по Средневековой истории и это требовало большой концентрации. Поэтому теперь я частенько пропадала в библиотеке. Попытки позаниматься в окружении Хантера были слишком незначительными.

По дороге к библиотеке начал моросить дождик, поэтому когда мы добрались, то были уже все промокшие и раздраженные. К счастью, наши рюкзаки были водонепроницаемые, поэтому книги и мой ноутбук оказались нетронутыми.

Рене сразу ударилась в работу, достав один из ее учебников по анатомии-тот что с изображением ужасных болезней. Фу. Я загрузила свой лэптоп и попыталась устоять перед иконкой интернета. Я открыла новый вордовский документ и скопировала туда информацию, что нашла днем ранее. Тьфу, это будет ужасно.

Два часа спустя, у меня было 10 страниц текста, ноющие запястья и горящие глаза. Рене одолела 25 страниц чтения, что потребовало немало терпения, потому как шрифт был просто микроскопическим и ей приходилось постоянно делать подробные записи. Мы обе растянулись и часто моргали, чтобы удостовериться, что глаза все еще что-то видят.

— С меня хватит. Ты готова? — спросила Рене, засовывая книгу в рюкзаг, пока я убирала свой ноутбук.

— Интересно, чем занимается Хантер, пока нас нет дома.

— Кто знает? Я действительно гадаю, чем он занимается, когда нас нет рядом.

— Возможно мастурбирует. Он ведь наверняка не может этим заняться, когда ты спишь на соседней кровати.

— О, мой Бог, я даже не хочу думать об этом.

— Ты же знаешь, что он делает это. — Сказала Рене, открывая дверь библиотеки. На улице была полная темнота, работали только лампочки безопасности.

— Я действительно, совсем не хочу знать об этом. — Да, конечно же я знала, что все парни этим занимаются, но это вовсе не означало, что я хочу об этом думать, в особенности я не хотела думать о том, что этим занимается Хантер.

— О, тебе надо подрасти, — сказала Рене, подталкивая меня в плечо. Я сменила тему, которая довела нас до самого холма и теперь мы поднимались по лестнице.

Когда мы заходили в квартиру, я все еще пыталась выкинуть из головы образ мастурбирующего Хантера.

— Что это? — спросила Рене, вдыхая воздух. Запах был как будто кто-то зажег миллион шоколадных арома-свечей.

— Сюрприз, — сказал Хантер, указывая на абсолютно восхитительный торт, глазированный арахисовым маслом и шоколадом, стекающим по краям.

— Это ты сделал? — он был приготовлен профессионально, как будто он сходил и купил его.

— Я сделал. — Если бы я не видела воочию его кулинарные таланты до этого, то подумала бы что он просто врет.

— В честь чего?

— Просто так, — ответил он, пожимая плечами. Его лицо было серьезным и я точно могла сказать, что у него было что-то на уме.

— Я тебе не верю, — сказала я, глазея на торт.

Он усмехнулся.

— Ты и не должна.

— Мы можем съесть его прямо сейчас? — спросила Рене, постукивая ногой.

Хантер протянул ей специальный нож для торта, который я прежде не видела.

— Будь моим гостем.

Рене схватила его и вставила в красивый тортик. Нам бы следовало заранее сфотографировать его. Я не была уверена, как часто мы будем видеть такие произведения искусства.

Она рукой достала один кусочек торта и только потом осознала, что у нее нет тарелки. Хантер протянул ей одну из заранее приготовленной стопки. Он продумывал абсолютно все.

— Я давно хотел его сделать, но не хотел, чтобы весь народ сожрал его. Никаких зловещих планов, я клянусь, — сказал он, поднимая руки.

Я все еще не доверяла ему, но все же отрезала себе кусок. Торт состоял из трех слоев, с толстым слоем глазури посередине. Еще до того, как укусить, я знала, что на вкус он божественный.

— Я не собираюсь с тобой спать в обмен на кусок торта, — сказала я.

— Мне не понадобится торт, чтобы затащить тебя в постель, — сказал он, протягивая Рене ложку, чтобы она перестала есть руками.

— Можем мы закончить с этими сексуальными разговорчиками? Я вообще-то здесь кушаю, — сказала Рене с набитым ртом.

Я перевела свой взгляд на Рене, затем прикончила свой кусок торта и облизала пальцы. Хантер снял немного глазури со своего куска и намазал мне на щеку.

— Эй!

— Вот и все, — сказала Рене, взяв свою тарелку и направляясь в гостиную, — когда глазурь начнет летать по комнате, мне придется вас покинуть. Если вы двое хотите заняться сексом прямо на стойке, не могли бы вы потом убрать здесь все? О, и, пожалуйста, не трахайте друг друга прямо на тортике! Я бы хотела съесть еще кусочек.

Я очень, очень сильно хотела отомстить ему, но вместо этого вытерла глазурь с лица и засунула пальчики в рот.

— Дразнилка, — сказал он.

— По себе не судят. Кто из парней готовит для девушки восхитительный торт, не ожидая ничего взамен?

— Парни, которые не существуют, — крикнула Рене с дивана, ее рот до сих пор был набит тортом. Я надеялась, что она не подавится.

— Я, — ответил он.

— Как бы то ни было-ты мне еще должен за инцидент с моей электронной книгой.

— Ты получила от этого не меньше удовольствия, чем я.

— Все равно.

— Я уже сказал, Мисси, мне не нужен торт, чтобы затащить тебя в постель. — Он смотрел на меня тем особым взглядом, что заставлял меня становиться просто пунцовой. Я отвернулась так быстро, как могла и схватила нож для торта.

— Я заколю тебя вот этим, не думай, что не смогу.

— Угроза насилия, интересно. Ты ведь знаешь, что делаешь так всегда, когда чувствуешь себя неуютно. — Он понизил голос, чтобы только я могла его слышать. Рене облизывала тарелку, доедая последние крошки.