Себастьян осторожно изменил положение, чтобы видеть расхаживающую взад-вперед Иден, и краешки его губ изогнулись в улыбке. Он приготовился выслушать одну из тех речей, которыми, как он подозревал, Иден потчевала каждого своего жениха.

— В твоих жилах течет голубая кровь, и твое имя должно остаться незапятнанным. Мои предки были простолюдинами и приплыли в колонии, чтобы начать жизнь сначала. Мне рассказывали, что среди них были даже нищие и воры. Уверена, ты не захочешь осквернить такими родственниками свой аристократический род. — Иден бросила быстрый взгляд на приподнявшегося на подушках Себастьяна. — Я понимаю, тобою движет долг чести, потому что мы… — она сделала вдох, чтобы взять этот барьер, и решительно договорила: —…несколько раз были близки.

— О да, это точно. Все остальное можно толковать по-разному, но этот факт неоспорим.

— Да. — Иден вспыхнула до корней волос. — Но я уверена, что подобная близость должна быть следствием глубоких чувств, которые и становятся фундаментом брака, ты согласен? А без этих чувств фундамент рассыплется, верно? Постель — это ведь не главное, правильно? И ты, и я могли бы заниматься любовью и с кем-то другим, да?

Нет! Себастьян подозревал, что Иден тоже отлично это понимает, но он не собирался произносить слова, которые Иден могла бы использовать против него в дальнейшем. Все предыдущие женихи в своем стремлении услужить и сделать приятное Ангелу попадались в подобные ловушки, но он увернется от западни, отказавшись клюнуть на приманку.

— Ты не согласен со мной?

— Продолжай, моя прекрасная леди. — Себастьян спрятал улыбку. — Я пока что обдумываю сказанное тобой.

Не получив подтверждения, что он разделяет ее образ мыслей, Иден недовольно нахмурилась. Определенно, Себастьян был на голову выше прочих мужчин, и ей придется пустить в ход тяжелую артиллерию, чтобы убедить его отказаться от брака.

— У меня есть еще один недостаток, который мне вряд ли удастся исправить. — Иден продолжала мерить шагами комнату, — Я постоянно стремлюсь к изменениям.

Себастьян отлично знал, что за этим последует, и обычно взрывался, когда Иден переходила к этой теме, но сегодня он не станет выходить из себя — слишком многое поставлено на карту.

— К твоему сведению, — Иден остановилась и улыбнулась такой сладкой улыбкой, что Себастьян чуть было не полез на стенку, — даже в этой комнате я дважды за время твоей болезни переставляла мебель. Я просто не выношу, когда вещи долго стоят на одних и тех же местах. Это, в конце концов, начинает…

— Надоедать тебе, — подсказал Себастьян сквозь стиснутые зубы.

— Да, очень точное слово. — Иден опять улыбнулась, и он почувствовал, что скоро его терпение лопнет. — Ты понимаешь меня с полуслова.

— Продолжай.

— Значит, теперь ты в курсе моих бесчисленных недостатков, да?

А как же иначе? По-видимому, Иден расписывала их каждому, кто собирался стать ее мужем.

— Кроме этого, у меня непреодолимая тяга ко всякого рода рискованным предприятиям. Я стремлюсь узнавать новое и расширять свои горизонты. Я совершенно не подхожу на роль жены, потому что никогда не знаю, в какой момент у меня вдруг возникнет новое увлечение.

Она изо всех сил старалась разозлить его, но Себастьян, стараясь сохранить безразличное выражение, молчал.

— Возьмем, к примеру, моего первого жениха. Тимоти Мейсон увлекался разведением редких цветов. Когда он научил меня всему, что знал о выращивании и уходе за экзотическими растениями, привезенными со всего мира, у нас иссякли темы для разговора. Когда я занялась выращиванием зерновых вместо табака, мне понадобился человек, который мог бы просветить меня, но вскоре я…

— Избавилась от него и прочих, которые последовали за ним, — вставил Себастьян.

— Именно, — улыбнулась ему Иден, и он про себя выругался. — Теперь ты понимаешь, какой плохой женой я буду, правда, Себастьян?

Единственное, что он понимал, так это то, что Иден пыталась раздразнить его до чертиков. Но он скорее провалится в преисподнюю, чем доставит ей такое удовольствие! Он уже, пожалуй, заслужил медаль за то, что терпеливо выслушивал весь этот вздор.

— Я никогда не удовлетворяюсь мерным течением жизни и, как ребенок, гоняющийся за радугой, стремлюсь к неизведанному. Ты очень скоро устал бы от моих бесконечных капризов и начал бы задавать себе вопрос, зачем связал со мной жизнь. Правда, Себастьян?

— Ты уверена?

Вцепившись в простыню, Себастьян ухитрился сохранить ровность тона. Иден специально воспользовалась его состоянием и нарочно завела этот разговор сейчас, когда он не в силах ей противостоять. Но он не станет выходить из себя и не даст ей ни малейшего повода подумать, что его так легко обвести вокруг пальца.

— Разумеется, — уверенно подтвердила Иден. — Через полгода, а возможно, и раньше, ты начнешь чувствовать себя несчастным, загнанным в ловушку. Пытаясь скрыть от меня свое разочарование, ты превратишь нашу жизнь в ложь, как… — Она замолчала, боясь погрузиться в запретные воспоминания, всегда готовые всплыть на поверхность. Почувствовав, как дрогнул ее голос, Себастьян впился в Иден внимательным взглядом. По ее лицу пробежала тень, но она изобразила еще одну милую улыбку. — Итак, в конечном итоге счастливое супружество рассыплется как дом, построенный на песке. Доверие и преданность исчезнут, и у нас не останется ничего общего. Откровенно признаваясь в своих недостатках, я забочусь только о тебе и пытаюсь избавить тебя от серой череды печальных лет. Когда ты наберешься сил, я искренне надеюсь…

Одним отчаянным рывком Себастьян сел, свесив с кровати голые ноги. Проклятие, он потратил столько энергии, чтобы сесть прямо, что совершенно обессилел!

— У меня хватит сил на всю нашу долгую жизнь, — задыхаясь и побелев как мел, прохрипел он.

— Тебе еще нельзя вставать! — Она в тревоге бросилась к нему. — Ты растревожишь рану, и все лечение пойдет прахом.

— Отойди, Иден. Я встану — или умру, пытаясь встать. — Голос Себастьяна дрожал так же, как его ноги.

— Я не для того столько времени не смыкала глаз, чтобы ты в конце концов свалился замертво. — Она подошла вплотную. — Я категорически запрещаю тебе покидать постель, пока ты не окрепнешь.

Стиснув зубы, Себастьян встал, но не простоял и секунды, как все вокруг него бешено завертелось. Инстинктивно он потянулся вперед, ища опору, и навалился всей тяжестью на Иден, тут же потерявшую равновесие. Она вскрикнула, он охнул, и оба растянулись на полу. Оказавшись прижатой к ковру, Иден боялась пошевелиться и тем самым причинить Себастьяну боль.

Но он чувствовал не боль, а странный прилив сил. Пожалуй, именно этого ему не хватало для выздоровления. Он ощущал под собой нежное женское тело, и вся его немощь забылась. Вот оно — чудодейственное лекарство! Хотя, надо признаться, и обещания Иден обвенчаться с ним «завтра» помогали ему дожить до следующего дня. В тот самый момент, когда его рот прижался к сладким, как мед, губам, в него влились тепло и энергия, которых так не хватало его ослабшему телу. В первый раз за неделю он понял, что живет. Обрадованный таким сюрпризом, он закрыл глаза и постарался до последней капли впитать в себя вкус Иден. Несмотря на предшествующий этому действу монолог, посвященный невозможности быть вместе, Иден ответила на поцелуй и ее руки скользнули по его плечам. Как, оказывается, недалеко седьмое небо!

— Боже, что здесь происходит?

В комнате нежданно материализовались доктор Кертис и пастор Милборн, за ними — фыркающий в кулак Талли и недоумевающие Бет и Питер.

— Себастьян, вам не следует вставать с постели, — отчитал его доктор Кертис.

— И определенно не следует ложиться на мисс… — Пастор Милборн покраснел и воздел глаза к небу. — Прости, Господи!

Протиснувшись вперед, Талли помог Себастьяну подняться и уложил его в кровать, а затем бросил лукавый взгляд на пылающее лицо Иден. Понимая, что кто-то должен разрядить ситуацию, он решил взять это на себя. Это дело надо было уладить еще много недель назад, и теперь уже нельзя медлить, а Иден и его светлость выскажут свое мнение Потом, решил Талли и, повернувшись к священнику, отвел его в сторону.