– Обсуждаете последние сплетни? – раздался голос Никоса.

Линдси резко обернулась. На ее щеках проступил румянец.

– Э-э, – промямлила она, – что-то в этом роде.

Анна спрятала улыбку, но вид смущенной соперницы доставил ей наслаждение. Однако радовалась она недолго.

– Я возьму? – кивнул Никос на детскую сумку в ее руке.

– Зачем? – сразу всполошилась Анна. В ней кроме пеленок и детского питания лежали все ее документы.

– Для сына. – С этими словами он наклонился и взял сумку, слегка задев Анну плечом. От этого легкого прикосновения ее сердце на секунду остановилось и затем забилось с бешеной силой.

Анна пришла в себя, когда ни сумки, ни ребенка на ее руках уже не было. Никос повернулся к Линдси, и какая-то сила толкнула Анну к нему.

– Ты хочешь отдать моего ребенка ей?

Никос посмотрел на нее в упор. Его губы насмешливо скривились.

– Хочешь драки? Прошу, дай мне повод выкинуть тебя из своего дома.

Анна застыла.

– Рад заметить, что здравый смысл тебя не совсем покинул, – кивнул Никос и передал ребенка Линдси. – Унеси его в детскую. Я скоро приду.

– С удовольствием. – В голосе Линдси прозвучал нескрываемый триумф.

– Добро пожаловать домой, сын, – с нежностью сказал Никос и поцеловал его.

Анна провожала Линдси взглядом, с трудом удерживаясь от того, чтобы не броситься за ней и взять сына на руки. Девушка шла, покачивая бедрами, ее каблучки звонко цокали по мраморному полу.

Интересно, что сталось с расписанными Натали картинами на стенах и тщательно подобранной ею самой антикварной мебелью? – невольно подумала Анна. Наверное, Никос велел Линдси выбрать что-нибудь по каталогу. От этой мысли Анне стало совсем плохо. Она была в доме, где ей знаком каждый уголок, с мужчиной, с которым, как она думала, ее связала сама судьба. На губах Анны показалась горькая улыбка.

– Почему ты недолюбливаешь Линдси? – наблюдая за ней, спросил Никос.

Он что, жаждет услышать от нее правду? Что она бешено, ревнует его к Линдси, потому, что любит по-прежнему?

Анна расправила плечи.

– Я уже говорила. Ничего личного. После того как ты меня уволил, мне очень часто звонили со строительной площадки, жалуясь на то, что твой новый секретарь попросту игнорирует их звонки или неточно передает сообщения. Думаю, ее ошибки обошлись компании недешево.

Никос поджал губы.

– Но в последний раз ты сказала, что жалобы прекратились.

– Сказала. – В ее словах прозвучал вызов. – Когда по твоему требованию персонал твоего дома перестал сообщать мне, о каких бы то ни было звонках, включая звонки моей матери и сестры!

– Это было сделано для твоего же блага. Тебе нельзя было волноваться, потому что это могло навредить ребенку.

– Они нуждались во мне! О том, что умер отец, я узнала из газет!

– Твоей матери и сестре пора было уже начинать решать возникающие проблемы самостоятельно, а не бежать к тебе за советом. У тебя была другая семья, о которой ты должна была заботиться.

Анна не удержалась, чтобы не подпустить шпильку:

– Зато сейчас о тебе заботится твоя новая секретарша. Ну и как у нее получается? Она хоть печатать научилась?

На его скулах заходили желваки, но голос прозвучал спокойно:

– Что-то ты очень уж часто вспоминаешь мою секретаршу. Кстати, кто тебе дал право ставить под сомнение ее способности?

Ну, допустим, кое-какие ее способности сомнению не подвергаются, усмехнулась про себя Анна. Это просто смешно. Она слишком устала, чтобы переживать о его любовницах. Поспать в самолете так и не удалось. Проклятье, да она не помнит, когда в последний раз высыпалась! С той самой ночи, как Никос отверг ее, она узнала, что такое бессонница.

Анна потерла слипающиеся глаза.

– Вообще-то, мне на нее наплевать, но она последний человек на свете, которому я доверила бы своего ребенка. В постели она, может, и обладает кое-какими достоинствами, но как няня четырехмесячному ребенку совершенно не подходит.

– Ты так думаешь? – Никос насмешливо посмотрел на нее. – Но сама-то ты заботишься о моем ребенке только потому, что побывала в моей постели.

Их взгляды скрестились, и температура ее тела подскочила на несколько градусов. Капля пота стекла в ложбинку между грудями. Его взгляд был подобен прикосновению, словно и не было разделяющих их четырех футов. Всего лишь один взгляд, но Анна вдруг почувствовала себя обнаженной.

Никос отвел глаза в сторону, и дышать сразу стало легче.

– Впрочем, ты опять спешишь с выводами. Линдси только секретарь и ничего более.

Как и она сама когда-то, подумала Анна, но вслух сказала:

– Конечно.

– А что касается ее профессионализма… – Он смерил ее холодным взглядом. – Она, может, не так безупречна, как ты, но ей, по крайней мере, можно верить.

– Я никогда не…

– Прямо-таки никогда? Ну конечно. Ведь это не ты пыталась улизнуть от охранника у врача? И не ты «забыла» о своем обещании назвать моего сына Андреасом, лишь бы насолить мне? Я дал тебе все, Анна, попросив взамен лишь честности и доверия. И что получил взамен?

Его глаза прожигали насквозь, словно лазерный луч. Щеки ее покраснели.

– Извини, что я назвала сына по-другому, – собравшись с силами, отчетливо произнесла Анна.

– И это все, что ты можешь сказать? – Никос надвигался на нее подобно грозовой туче, и Анна отступила.

– Неужели ты рассчитывал, что я сдержу свое слово после всего, что ты сделал?

– И что такого я сделал?

Анна спиной уперлась в стену. Теперь их разделял всего дюйм, и она слышала прерывистое дыхание Никоса.

Что он сделал? Уничтожил ее отца. Завел любовницу. Разбил ей сердце…

– Любил ли ты меня? – не удержавшись, прошептала она. – Хотя бы чуть-чуть? Хотя бы недолго?

Никос схватил ее за запястья, но не его хватка пригвоздила Анну к месту, а синие глаза, вспыхнувшие дьявольским огнем.

– И ты смеешь задавать мне этот вопрос? – прорычал он.

В холле показались три служанки. В руках у каждой было постельное белье. Они неловко замерли, увидев своего хозяина и Анну, прижатую к стене. Что они могли подумать? Анна закрыла глаза. А что она подумала бы на их месте? Что они занимались любовью прямо в холле. Видит бог, раньше такое случалось не раз, но без свидетелей.

Никос обернулся, и девушки поспешили исчезнуть из коридора.

С коротким проклятием Никос толкнул дверь библиотеки, втянул Анну за собой и закрыл дверь. Его глаза странно мерцали.

– Ты, в самом деле, хочешь знать, любил ли я тебя?

Анна пожалела, что задала вопрос, не подумав.

Его реакция напугала ее до дрожи в коленях. Она покачала головой и опустила глаза.

– Забудь. Не очень уж это и важно.

– Я так не думаю, иначе ты бы не спрашивала.

– Давай сделаем вид, что ничего не произошло, ладно?

– Я никогда тебя не любил, – раздельно произнес Никос. Анна вскинула на него глаза. – Никогда. Ты с самого начала знала, что я на тебе не женюсь, поскольку не умею любить только одну женщину. Но ты была ближе всех к тому, чтобы стать моей женой, если бы в один прекрасный день я все-таки решил жениться. Кстати, я должен сказать тебе спасибо за то, что ты не выдержала и показала, что веры тебе ни на грош.

– Я была верна тебе, как никакая другая женщина, будь она на моем месте! Ты отнял у меня любимую работу, хотя я никакого повода для этого не давала. Ты сделал меня своей наложницей. Я. должна была уйти в тот день, когда ты взял на мое место Линдси. Я не ушла. Но знать, что мой отец…

– Ах да, твой благороднейший отец, – Никос разразился неприятным смехом. – Ну и что доказывали те бумаги, которые ты нашла? Только то, что я потребовал вернуть свои деньги, вложенные в его компанию?

– Нет. Ты оказал отцу помощь, а когда он был уже уверен, что дела налаживаются и благодаря строительству фабрики в Китае он сможет выйти на мировой рынок, ты потребовал деньги назад. Миллионы долларов уже были пущены в дело, а ты…

– Миллионы долларов, которые он клал в свой карман, – отрезал Никос. – Твой драгоценный отец строил фабрику только на бумаге, расплачиваясь моими деньгами за машины, дома и свои долги клубу «Виктор Синицын».