— Двадцатого. Мне не хватило каких-то десяти дней.

Деверо поднялся, подошел к окну, посмотрел на листву, повернулся к Макбрайду.

— Я здесь с рассвета, после того как мне позвонили, чтобы сообщить новости. Все спрашиваю себя, как он это сделал, этот чертов Мститель?

Макбрайд молчал, на его лице читалось сочувствие.

— Он далеко не глуп, Кевин. Я не верю, что меня победил глупец. Умный, куда умнее, чем я думал. Всегда опережал меня на один шаг… Должно быть, знал, кто его противник. И узнать об этом он мог только у одного человека. Знаешь, от кого, Кевин?

— Не имею понятия, Пол.

— От этого лицемерного мерзавца из ФБР, Колина Флеминга. Но даже если его предупредили, как он сумел меня побить? Он, должно быть, догадался, что мы заручимся содействием посольства Суринама. Вот и придумал профессора Медверса Ватсона, охотника за бабочками. Как ширму. Мне следовало догадаться об этом, Кевин. Профессор был ему нужен для того, чтобы его раскрыли. Два дня назад я получил информацию от наших людей в Суринаме. Знаешь, что они мне сообщили?

— Нет, Пол.

— По второму Комплекту поддельных документов, которым он воспользовался, под именем англичанина Генри Нэша он получил визу в Амстердаме. Мы не подумали об Амстердаме. Умный, чертовски умный тип. Так что не случайно Медверс Ватсон прорвался в Сан-Мартин и умер в джунглях. Так было задумано. Тем самым он выиграл себе шесть дней. Успел и попасть в Сан-Мартин, и провести разведку с вершины хребта. А потом приехал ты.

— Но я тоже упустил его, Пол.

— Только потому, что южноафриканец все делал по-своему. Конечно же, Мститель хотел, чтобы пеона нашли в одиннадцать часов. Чтобы поднялась тревога. Чтобы спустили собак. Именно для того, чтобы все решили, будто он убил охранника и занял его место.

— Но в этом и моя вина. У меня действительно создалось впечатление, что на территорию резиденции попал лишний охранник. Должно быть, показалось. На рассвете выяснилось, что никого не убивали, все на месте.

— Но было уже поздно. Он угнал самолет.

Деверо подошел к своему заместителю, положил руку ему на плечо.

— Кевин, мы дали маху. Он выиграл, я проиграл. Но спасибо тебе за все, что ты сделал. Что же касается Колина Флеминга, этого ханжи, который предупредил его, то я найду возможность разобраться с ним. С этого момента мы начинаем вновь. УБЛ по-прежнему на свободе. По-прежнему плетет нити заговора против Америки. Я хочу, чтобы завтра все собрались у меня в восемь утра. На кофе и пончики.

Послушаем информационный выпуск Си-эн-эн и возьмемся за работу. Проанализируем прошлое и наметим планы на будущее. Двинемся в новом направлении, ставя перед собой прежнюю цель.

Макбрайд встал, повернулся, чтобы уйти. У двери его остановил голос Деверо.

— Знаешь, чему научили меня тридцать лет работы в Управлении? Бывают ситуации, когда верность мы ставим превыше чувства долга.

Кевин Макбрайд прошел по коридору и свернул в мужской туалет. Он вымотался донельзя: бесконечные перелеты, поездки, волнения, недосыпание просто валили с ног.

Посмотрел на усталое лицо в зеркале, думая над последней, пророческой фразой Деверо. Сработал бы проект «Сапсан»? Клюнул бы на приманку саудовский супертеррорист? Приехали бы его помощники в Пешавар? Перехватил бы спутник их звонок?

Теперь рассуждать об этом не имело смысла. Теперь Зилич мог поехать только в зал суда, а оттуда в тюрьму строгого режима. Сделанного не вернешь.

Он несколько раз плесканул водой в лицо, вновь посмотрел на мужчину в зеркале. Тридцать лет службы, считаные месяцы до ухода на пенсию в декабре.

Весной он и Молли сделают то, что он давно ей обещал. Их сын и дочь закончили колледж, начали работать. Он надеялся, что дочь и ее муж скоро порадуют его внуком, которого он будет безбожно баловать. А пока они купят большой дом на колесах и поедут в Скалистые горы. И он знал, что в Монтане его будет ждать отличная рыбалка.

Молодой агент, недавно присоединившийся к их команде, вышел из кабинки, стал мыть руки в соседней раковине. Они улыбнулись друг другу, как того требовал командный дух. Макбрайд оторвал бумажное полотенце, начал вытирать лицо.

— Кевин, — обратился к нему молодой.

— Да.

— Можно задать вопрос?

— Почему нет?

— В каком-то смысле личный.

— Тогда я, возможно, не отвечу.

— Татуировка на вашей левой руке. Улыбающаяся крыса со спущенными штанами. Что она означает?

Макбрайд по-прежнему смотрел в зеркало на свое лицо, но, похоже, видел двух молодых джи-аев, набравшихся пива и вина, смеющихся до слез теплой сайгонской ночью, яркую лампу, китайца, трудящегося над татуировкой. Двух молодых американцев, связанных нерушимыми узами, как бы ни разошлись их пути. И несколько недель тому назад перед ним положили тонкое досье, в котором упоминалась вытатуированная на левой руке смеющаяся крыса. Приказали найти этого человека и проследить, чтобы его убили.

Он надел на руку часы, защелкнул браслет, перед тем как опустить рукав, глянул на окошечко календаря. 10 сентября 2001 года[63].

— Это та еще история, сынок, — ответил Барсук, — но случилась она давно и далеко отсюда.