Маша боком, по стеночке, стала отступать. Дошла до поворота… Темно. А раньше сюда падал свет из окна кухни — она должна быть за углом. Наверное, на улице стемнело. Туфли в руке мешали, Маша сунула их за пояс платья, прикрыла пальцами стекло фонарика, посветила… И оказалось, что стоит она в чулане, оклеенном разномастными кусками случайных обоев, и в сантиметре от ее виска опасно торчит здоровенный гвоздь. Маша обернулась, процеженный сквозь пальцы слабый луч скользнул но коридору… Не тот был коридор. Второпях она ошиблась квартирой!

За стеной решительно протопали — Сергейчик, у Деда тихая походка. Вор уже наверняка услышал шаги и затаился, чтобы ударить из темноты.

— За мной! — крикнула Маша, бросаясь к выходу. Когда кричишь "за мной!", значит, есть кому бежать за тобой. Это сильно действует на противника.

Она выскочила на лестничную площадку одновременно с полковником. Лучи двух фонариков заметались, вырезая из темноты перила, двери, чужое перекошенное лицо. Вор вскинул руку, прикрывая глаза от света. В кулаке у него что-то металлически блеснуло, и Маша повисла на вооруженной руке.

Она не видела, что делал Сергейчик, зато хорошо расслышала короткое "шмяк!", словно молотком отбивали мясо. Клацнули зубы. Маша почувствовала, что вор падает, не сгибаясь, как дерево. Сергейчик подхватил ее и успел подставить вору ботинок, чтобы тот не разбил затылок. По ступеням скатилась металлическая штука, которую Маша приняла за оружие. Это был всего-навсего выключенный фонарик.

А полковник, все еще не сказав ни слова, начат хватать Машу за руки и щекотно тыкать пальцем под ребра.

— Да жива я, жива! — увернулась Маша.

— Все так говорят! — строгим голосом ответил Сергейчик и стал копаться у нее в голове.

— Цела, — наконец заключил он.

— Я же вам сказала.

— Раненый в состоянии болевого шока сначала ничего не чувствует, — назидательно сообщил Сергейчик. — Я сам видел, как человек с оторванной рукой бежал в атаку.

— В Америке? — удивилась Маша.

— Нет, еще до Америки, в другой стране… Это кто, Витя Галенкин? — Сергейчик посветил на своего нокаутированного противника. Лицо у того было молодое, волосы пшеничные, одежда — камуфляж с чистыми погонами и одинокой ленточкой медали или ордена.

— Нет, вор. А Витя под дверью, — ответила Маша. Полковник принял эту новость без удивления, видно, не поняв, что бомж в буквальном смысле лежит под дверью, как под одеялом. Склонившись над парнем, он искал и документы у него в карманах:

— Солдата я приголубил, что ли?

Найденная у парня красная книжечка огорчила Сергейчика:

— "Инвалид третьей группы"! Вот с кем я справился. Теперь меня можно и против детсадовцев выпускать… Хотя третья группа — рабочая, — тут же утешил себя полковник. — Руки-ноги на месте, и воровать с третьей группой очень даже можно.

Рассуждая так, Сергейчик достал из инвалидной книжки сложенную вчетверо бумагу, развернул и прочитал вслух, что предъявитель сего Красавин Николай Дмитриевич работает сторожем в ДЭЗ № 15.

Тем временем предъявитель сего заморгал и открыл глаза.

— Брысь, шакалы, — пробормотал он, щурясь на свет фонарика.

— Я не шакал, а полковник Российской армии, — ответил на это Сергейчик, — а кто ты — разберемся!

Парень сел на ступеньку и стал ощупывать подбородок.

— Справки тебе мало? Сторож я, этот дом караулю. Сергейчик вопросительно посмотрел на Машу: а вдруг правда сторож? Почему ты назвала его вором?

Но в двух словах этого было не объяснить.

— Пойдемте сперва Витю достанем, — сказала Маша. — Выберемся из этого замка с привидениями, а сторожа возьмем с собой. Пусть он расскажет, кто избил хозяина "жигуленка", чей рюкзак валялся под лестницей, что за штуковину электронную разбили в подвале.

— Да ты тут нарасследовала! — изумился Сергейчик. Слушая Машу, он вытянул из своей куртки капроновую веревочку-завязку, подергал — крепкая. И в одно мгновение связал инвалида третьей группы, прикрути ему за спиной правую руку к левой ноге.

— Извини. Если ты правда сторож, то с меня обед ресторане. Развязаться не пытайся: эти петли только туже затягиваются, можешь остаться без руки.

А Маше Сергейчик сказал:

— Ну, пойдем посмотрим, что там за прибор и что за Витя под дверью!

ГлаваXVIII

КРАСАВА-СПЕЦНАЗОВЕЦ И ПРОЧАЯ ЧЕПУХА

Первым заброшенный дом покинул Витя Галенкин, осчастливленный деньгами за серебряные ложечки. Боясь, что Сергейчик передумает и отберет ложечки даром, Витя резво унесся в темноту, иногда подсвечивая себе спичками.

Сергейчик с Машей еще поискали в подвале обломки странного прибора. Надо же было узнать, о чем спрашивать задержанного. Если осколки от сотового телефона — одно дело, а если от подслушивающей аппаратуры? Сергейчик сказал, что современная техника может за километры услышать голоса людей, разговаривающих в комнате с закрытыми окнами. Окна как раз и помогают. Стекла в них чуть дрожат от голосов, а луч лазера считывает дрожание, как звуковую дорожку диска.

Маша нашла непонятную раздвижную трубку с рукояткой. Для антенны она не годилась — пластмассовая, для удочки была коротка и толстовата. Надпись на трубке "Golden hawk" ничего не говорила ни Сергейчику, ни Маше.

— "Золотой сокол", — перевел полковник. — Соколы хищные. И глазастые. Наверняка аппаратура наблюдения. Ладно, доберемся до компьютера и поищем этого "сокола" в Интернете.

Инвалид третьей группы вел себя так тихо, что обеспокоенный Сергейчик несколько раз выходил посмотреть, не убежал ли он.

— Да я знаю, кто живет в этом дворе, — успокоил его парень. — Если полковник разведки шарит в пустом доме, значит, дело того стоит. Можете меня развязать, я не убегу.

Сергейчик и развязал его, правда, чуть позже, когда пришла пора уходить.

Через полтора часа должен был приехать автобус, чтобы увезти разведчиков на ночные стрельбы. Сергейчик спешил. А Маша забыла сказать, что парень ходил на верхние этажи. Теперь, когда он оказался сторожем со справкой, это не вызывало подозрений: человек просто делал свою работу. Квартиры наверху не проверили.

Дед уже вернулся из "Компьютеров и периферии", и ими с полковником вдвоем взялись за сторожа. Спрашивал, звонили по телефону, проверяя ответы, и опять спрашивали. Кэтрин и Машу на допрос не пустили, чтобы создать доверительную обстановку. Но подслушивать им не запрещалось, лишь бы сторож ничего не заметил. Так что час они пролежали под дверью — там было хорошо слышно в щель.

Первым делом Сергейчик и Дед установили, что Красавин Николай Дмитриевич — на самом деле Красавин Николай Дмитриевич, что живет он там, где живет, и работает там, где работает.

Сергейчик отнесся к этому Красавину с большим подозрением. Забор вокруг пустующего дома был местом встречи, которое изменить нельзя, потому что Эдик любил задирать над ним лапу. Гуляя там по утрам и вечерам, полковник не видел Красавина и не слышал от других собачников, что в доме есть сторож.

— Значит, я приходил в другое время, — ответил Красавин и объяснил, что не может жить в доме с отключенным водопроводом и электричеством. Его работа — гонять бомжей и подростков, чтобы не устроили пожара. Он обходит дом четыре раза в сутки, и не по точному графику, а когда получится. А по-другому нельзя. Если бомжи будут знать, в котором часу появляется сторож, они уйдут ненадолго и вернутся.

Полковник смягчился, сказал, что обед за разбитую челюсть за ним, и спросил, где сторож воевал и получил инвалидность.

— Я вообще не служил в армии: у меня почки больные, — помявшись, ответил Красавин. — А камуфляж купил. Бомжи не знают, зовут меня Красава-спецназовец. Боятся.

Стали спрашивать Красаву о водителе "жигуленка", о разбитом приборе. Он только ужасался: надо же, чего только не случается, когда меня нет! Про черный рюкзак и ложечки сказал: "Впервые вижу". Маша ждала, что вот-вот Сергейчик или Дед прямо спросят, не сталкивался ли, мол, сторож с подозрительным человеком, непохожим па бомжа. Но разведчики по каким-то соображениям помалкивали о ворс.