— Это моя клиентка, только зовут её Анна Голубева. А что?

— Скажи мне, она сделала недавно ЭКО?

— Ты знаешь, что я не могу давать такую информацию, — нахмурился эльф, переключив своё внимание на сына, и я наконец-то смогла расслабиться.

— Отец, дело крайне важное, и я тебя клянусь, твои откровения не навредят девушке, а, наоборот, поспособствуют мне помочь ей.

— Хорошо. Да, Анна за последние полгода проходила несколько курсов ЭКО, но положительного результата мы добились несколько недель назад.

— Ты знаешь, кто донор сперматозоидов? — мы превратились с один слух, замерев в ожидании ответа.

— Знаю. Александр Георгиевич Самсонов.

— Точно? — хором спросили мы. Мужчина, обиженно хмыкнув, направился к столу и, открыв ящик, достал толстую папку. Достав из неё листик, протянул нам:

— Вот подписанные им бумаги, если не веришь, можешь посмотреть.

— Это ни к чему, — заверил его сын и, поблагодарив отца, потянул меня к выходу. — Ты нам очень помог! Нам пора.

— Пора? А чай? А пирожное? А УЗИ?

— В другой раз, извини.

— Был рад встрече, Елена, — прощаясь, кивнул мне эльф, а я смогла выдавить только одно слово, теряясь в синеве его глаз:

— Взаимно.

Сев в машину, я пристегнула ремень безопасности на автомате. И лишь сделав это, поняла: у меня будет ребёнок, нет, у нас будет ребенок, и я его уже люблю. Не думала я, что захочу всё опять пройти: бессонные ночи, памперсы, бутылочки, но сейчас, несмотря на растерянность, я уже представляла сыночка с карими глазами и каштановыми волосами. Рука непроизвольно легла на живот, и я постаралась прислушаться к себе. Глупо ожидать какого-то толчка от того, кто пока не имеет ни ручек, ни ножек.

Я не заметила, как мы подъехали к моему дому. Я удивлённо глянула на Алека, сейчас время обеда максимум, почему мы не поехали в музей, на работу?

— Лена, думаю, будет лучше, если мы поговорим у тебя дома, а не на работе, и мне кажется, нам стоит пригласить клиентов в гости — пришло время откровенного разговора.

Спорить с женщиной — себе дороже, а с беременной женщиной так вообще… ты уже виноват только потому, что имеешь другую точку зрения. А если ты пытаешься отстоять её, то это не желание поступить лучше это эгоизм и бессердечность, ведь ты заставляешь её испытывать отрицательные эмоции. Примерно всё это на меня и вывалил отец, когда позвонил по телефону уточнить по поводу УЗИ и услышал фразу из нашего разговора. Даже не фразу, а тон моего голоса. Хорошо хоть, не сказал, что он меня не таким воспитывал…

Я устало потёр лоб, глядя в окно такси: сумерки уже опустились на город, может, плюнуть на байк и поехать домой? А вдруг дождь? Мои переживания о железном друге прервала мелодия сотового.

— Чёрт, — я тихо выругался, принимая вызов: — Привет, мам.

— Ну здравствуй, сынок, — судя по её голосу, оплошал я серьёзно.

— Скажи-ка мне, почему этот ушастый знает, что вы с Леночкой снова вместе, а я нет? И почему о будущем внуке сообщает мне какой-то посторонний мужик, а не родной сын? — я чуть не взвыл в голос. Так и знал, что отцу только повод дай позвонить матери, а та теперь на меня всех собак спустит.

— Мама, мы с Леной не вместе! — начал я с главного и самого больного. — Ребёнок не мой, хотя это не имеет никакого значения, мои чувства к ней неизменны, — грустно и как-то устало добавил я и, не позволив матери жалеть меня, едко подметил: — А посторонний мужик — вообще-то твой муж.

— Бывший! — тут же донеслось из динамика. Действенный метод, им я овладел в совершенстве. Закрепляя результат, я поправил родительницу:

— Единственный.

Секундная тишина не несла ничего хорошего, и следующая фраза сразу показала, насколько я был прав:

— Хватит уводить разговор в другую сторону! Лучше объясни мне, что там у тебя происходит?

— Я открылся Лене, но она выбрала Марка, — стараясь говорить как можно безразличнее, ответил я и, перекрывая поток сожалений, добавил: — Я пытаюсь это пережить.

— Находясь с ней рядом? — не без упрёка заметила мама.

— Я не могу ехать, нужно закончить дело, и я не могу оставить её одну сейчас, — мне не нравилось, что приходится оправдываться, и это негодование отчётливо слышалось в каждом слове.

— Она не одна, у неё есть муж, — не сдавая позиций, мама давила на меня дальше, не обращая внимания на мой тон.

— Марк сейчас в командировке, и, боюсь, я стал причиной его отъезда и ссоры между ними.

— Она точно не поменяет своё решение остаться с мужем? — слова матери затронули струны надежды, что я так старался спрятать; ответ на этот вопрос дался мне с трудом.

— Хотел бы я ошибиться, но нет.

— Милый, ты любил Лену тогда, но сейчас ты живёшь воспоминаниями того чувства. Возможно, ты любил любовь? — не понимая, о чём вообще говорит мать, я просто угукал в трубку, надеясь её успокоить и закончить неприятный разговор. — Может, пора отпустить прошлое, чтобы твоё сердце было готово полюбить опять?

— Не знаю, мама. Может, ты и права. Не переживай за меня, я не пропаду.

— Ты мой любимый сын, как я могу не волноваться? — в её упрёке слышалась улыбка — значит, мне удалось успокоить маму, хотя бы за неё я могу быть спокоен.

— Я твой единственный сын, — смеясь, ответил я, смотря, как такси въезжает на парковку музея.

— Хочешь больше свободы от моей опеки — подари мне внука или внучку! — прямо слоган какой-то, им меня мучают последние года два точно.

— О боги! Вы с отцом сведёте меня с ума! Мне уже страшно за моего ребёнка. Вы же парочка ненормальных! — не выдержав, я всё-таки повёлся на провокацию. Водитель, взглянув на меня через зеркало заднего вида, сочувствующе ухмыльнулся и показал на счётчик.

— Не объединяй меня с этим ушастым недоразумением! — недовольно воскликнула мама в трубке, пока я доставал кошелёк.

— Ладно, мам, мне пора. Люблю. Целую. Береги себя, — заканчивая разговор, я отсчитывал деньги таксисту.

— И я тебя, мой родной. До встречи, — в трубке раздался звук поцелуя, прям как в детстве, когда мама уезжала в командировки и звонила по вечерам, чтобы «поцеловать» меня на ночь. Улыбаясь одолевшим меня воспоминаниям, я отключил телефон и переключился на таксиста.

Заплатив по счётчику, я вылез из такси и пошёл к своему байку.

«Сейчас прокатимся по ночному городу, проветрим голову», — решил я, залезая на верного товарища. Надев шлем, я завёл мотоцикл — тот откликнулся нетерпеливым рычанием, подгоняя меня. Сорвавшись с места, мы помчались по объездной дороге — небольшой круг мне сейчас не повредит.

— Марина, давай, пожалуйста, без увиливаний, — сохраняя спокойствие, попросила Лена, делая очередной глоток чая.

— А я прямо говорю, мой ребёнок — не ваше дело, мой развод — не ваше дело, и мое будущее тоже не имеет к вам никакого отношения! — выкрикивая всё это, я чувствовала горечь и боль.

— Вы не правы, — до омерзения спокойный голос эльфа раздражал. — Мы ведём ваше дело о разводе, и нам стали известные некоторые факты, — сделав паузу, он ждал от меня реакции, но, не дождавшись, продолжил: — Например, то, что вы находитесь в положении и отцом вашего ребёнка является ваш муж, — когда я услышала это, мои ноги подкосились. Как? Я была предельно осторожна: вымышленное имя, поликлиника в другой части города, где нет ни знакомых, ни друзей.

— Стоит ли мне ссылаться на устав Магического Совета, извещая вас, что развод в этом случае невозможен? — если в суде он откроет известные ему факты, я пропала, мы пропали. Меня начало трясти, руки задубели; пытаясь согреться, я взяла горячую кружку с чаем в ладони, но тепла я не ощущала. Страх сковал всё моё тело, а разум вверг меня в пучину воспоминаний. Самых ужасных в моей жизни.

— Марина, ты боишься за своего ребёнка, и мы, кажется, понимаем почему, — стараясь поддержать меня, Лена сжала мою руку, но как она может меня понять? Как?