— Мне жаль, что я солгала тебе, — говорю я.

За несколько ударов сердца, он ничего не говорит.

— Это, — указывает он на свои ужасные травмы. — Это не причиняет мне боли. Когда моя кава не доверяет мне. Это причиняет мне боль.

Я улыбаюсь ему грустно.

— Твоя кава обещает никогда не лгать тебе. Что я могу сделать, чтобы доказать это?

— Доказательство? Мне не нужны доказательства, — говорит Като. — Мне нужна плата за твои преступления. Покажи мне, что тебе жаль.

Я уловила смысл его слов, почувствовав, как тяжесть упала с моих плеч. Если он хочет, чтобы я его порадовала, он не может злиться на меня. Я отчаянно хочу, чтобы ему стало лучше, как только смогу. Я пытаюсь расстегнуть ремни, пока Като не протягивает руки и не тянет достаточно сильно, чтобы сорвать ремни с сиденья. Я поднимаю на него брови.

— Кто-то возбужден.

— Битва, завоевание, захват женщины... Все они похожи друг на друга.

Я смотрю на него с опаской.

— Ты говоришь, что для тебя не имеет значения, вонзаешь ли ты копье в человека или трахаешь меня?

— Вонзаться в людей? Нет. Вонзаться в тебя? — он ухмыляется. — Да.

Я скользнула между его ног, пока он пилотирует корабль. Он по-прежнему голый после своей трансформации, и его член полностью эрегированный. Это мой первый раз, когда я вижу его в хорошем освещении... Вау. Я думаю, что, если бы у фаллоимитаторов был разум, они хотели бы быть похожи на его член. Он совершенно прямой, но имеет небольшой изгиб напротив пупка, что объясняет, почему он так хорошо попадает в мою точку G. Он золотой и гладкий, с небольшими блестящими пятнами. Я никогда не получала большого удовольствия от идеи сделать минет, но просто глядя на его член, я хочу сосать, лизать и целовать его член, каждый его дюйм — и это много дюймов.

Я отрываюсь от пилотирования достаточно надолго, чтобы увидеть голод в глазах Лиандры. Она стоит на коленях между моих бедер, лицо в дюймах от моего мужского достоинства. Ее глаза широко распахнуты, а зрачки расширены. Она облизывает губы! Ха! Эта самка! Я вынужден вернуться к пилотированию, так как в любой момент есть риск быть перехваченным оставшимися силами Умани.

Я чувствую, теплую влажность там, где член прорастает из моего тела. Гладкое тепло ее языка ласкает основание моего члена, пробираясь к яйцам. Она берет одно из них в рот и разряды удовольствия проскакивают через мое тело. Мой член пульсирует от напряжения. Я хочу кончить, чтобы увидеть, как мое семя бежит из уголков ее рта.

Она целует мой член, звуки влажные и медленные, она двигается вверх по его длине, меняет свое положение, чтобы достичь вершины. Теперь она стоит, держа руки на коленях, и работает головой вверх и вниз по моей длине. Она дразнит меня, используя только рот и посасывая чувствительные области вокруг гребня моего члена. Как-то ее зубы не царапают меня, несмотря на мой диаметр. Только ощущение тепла и тесноты. Ее теплый, влажный рот обнимает меня.

Постепенно боль от моих ран исчезает в глубине моего сознания, и все, что я знаю, это удовольствие от ее прикосновения.

Потом одна из ее маленьких рук обхватывает основание моего члена, скользя вверх и вниз. Она позволяет слюне бежать из ее рта, капать на мой член и ее руку, ощущается, как будто меня сжимает еще один рот. Затем ее другая рука трет мое бедро и мои яйца. Я рычу от удовольствия, борясь с желанием закрыть глаза и позволить ощущениям захватить меня. Что-то глубоко внутри меня, пантера, борется, чтобы взять ее. Но я сражаюсь с этим. Она моя кава. Мой котенок из джунглей. Я бы не стал оскорблять ее, как некоторые Умани перевертыши не уважают своих женщин. Она заслуживает лучшего.

Она стонет и вибрации ее голоса посылают новые волны удовольствия через меня. Мысль о ее возбуждении от моего удовольствия зажигает что-то внутри меня, что-то голодное и мощное. Я чувствую, что потребность кончить растет, угрожая заставить меня лопнуть. Но я борюсь с этим. Я сам себе хозяин. Я кончу, когда захочу, и не раньше.

Ее тело качается в такт с ее движением, ее бедра вращаются, когда она стонет. Ее рука отпускает мои яйца и тянется, чтобы поиграть с ее обнаженной грудью. Она приподнимает голову и плюет на мою длину, ухмыляясь. Затем она стягивает свои груди вокруг моего члена и начинает использовать их, чтобы погладить его длину, ее рот все еще посасывает кончик. Я снова рычу, на этот раз желание кончить бушует как поток воды за плотиной.

— Я кончаю, — рычу я.

Мои яйца напряжены, кожа сжимается. Мой член пульсирует с каждым всплеском моего семени. Она стонет от каждой волны спермы, которая наполняет ее рот. Я вижу, как ее горло работает, когда она глотает столько, сколько может, но часть моего семени выливается из уголков ее рта. Она замедляется, используя мою сперму и свою слюну, чтобы скользить своими грудями вдоль моего члена, замедляясь, пока, наконец, не останавливается, сидя на пятках и улыбаясь. Моя сперма все еще на ее лице.

Я поднимаю брови и вздыхаю.

— Ты привела веский аргумент. Я прощаю тебя.

— Тебе же лучше, — говорит она, ее язык находит сперму, которая все еще на ее лице. — В следующий раз твоя очередь.

— Тебе повезло, что я должен пилотировать этот корабль, - говорю я. — Я возьму тебя всеми мыслимыми способами. Я доставлю тебе столько удовольствия, что ты забудешь свое имя. Ты будешь моей рабой, зная только жажду ощутить власть моего члена.

— Ты имеешь в виду, что я не буду хотеть этого? — Спрашивает она, ее маленькие руки гладят мою грудь и мой пресс. — Или этого? — Скользя руками подо мной, чтобы сжать мою задницу. — Или этого? — Она гладит мое лицо. — Я сомневаюсь в этом.

Лиандра перемещается, чтобы занять свое место, а затем берет сломанные ремни и вопросительно хмыкает.

— Я не буду разбивать корабль. Ты будешь в безопасности.

— Если ты так уверен в себе, почему ты всегда так стараешься меня пристегнуть?

— Потрогать твою грудь и вдохнуть твой аромат.

— Ты! Ох! Это извращенно и мило одновременно!

— Мило, — говорю я, все еще пытаясь разгадать значение этого слова.

Несколько часов спустя мы приземлились на Умани. Мы расположились в небольшой деревне, построенной на одной дискообразной платформе. По словам Като, село находится в часе или около того к югу от столицы Джектана. Когда мы спускаемся, наступает ночь.

— Ты будешь ждать здесь. Я не желаю, чтобы мужчины этой деревни увидели красоту твоего обнаженного тела.

Я издевательски салютую ему.

— Да, сэр.

Он делает паузу, поворачивается, чтобы обнять меня.

— Да. Ты начинаешь учиться. — Затем он смеется, и когда спрыгивает с шаттла, мышцы его накачанной задницы перекатываются.

Я подражаю его словам настолько глубоким голосом, насколько могу, когда он уходит: "хрупкая женщина учится хорошо", наполовину раздраженная и наполовину довольная. Кажется, это мое нормальное состояние рядом с ним. Когда он возвращается через несколько минут, то несет наряд из зеленого и белого материала. Он мне хорошо подходит, хотя и плотно прилегает к груди и заднице. Я не знаю, как Като провернул это, но почему-то я уверена, что это нарочно.

Он наблюдает, как я одеваюсь, одобрительно кивая на каждом этапе процесса. Когда я заканчиваю, он просовывает руку внутрь и обхватывает мою грудь.

— Они были обнажены всю эту поездку на шаттле, и ты только сейчас решил почувствовать себя полицейским?

Он пожимает плечами.

— Мне нравится, когда моя жертва пытается спрятаться.

Я закатываю глаза, стягиваю платье, чтобы блеснуть ими.

Он с восторгом смеется, ныряя чтобы потереться лицом о них и лижет мой сосок, пока он не каменеет.

—Видишь? — говорю. — Тебе все равно, прячется твоя жертва или бежит навстречу, размахивая белым флагом.