- Выгружаем, - сказал Лейбмахер, приоткрыв створку.

Четверо парней занесли два баула, уложили на две подвезенные каталки и тут же скрылись. Толстый и тонкий впряглись в медицинские повозки, и потащили сумки обратно тем же путем, которым пришли. Они миновали деревянную дверь, потом – якобы заваренную, прошли дальше по подвалу и уткнулись в лифтовые створки. Лейбмахер приложил карточку к стене, створки лифта разошлись, брюнет и живчик споро завезли каталки и встали у стены.

- Когда делали профилактику? – Лейбмахер дотронулся той же карточкой до панели лифта, тот дернулся и пошел вниз.

- Сегодня, как и положено, - ответил живчик, они с напарником вывезли каталки из лифта и по коридору закатили их в светлое помещение, с тремя металлическими столами, совмещенными с раковинами. По бокам стояли высокие металлические шкафы, из секционной вели две двери – одна в подсобное помещение, другая, судя по термометру – в холодильник.

Напарники скрылись в первой двери, и через две минуты вышли уже переодевшиеся – в свободной одежде, фартуках и масках.

- Так, архангелы, распаковывайте, - распорядился Лейбмахер.

Тощий и тонкий раскрыли первый баул, сноровисто достали связанного по рукам и ногам человека с кляпом во рту, уложили его на стол из нержавейки, ногами к раковине, развязали ноги, тут же вложили их во встроенные фиксаторы, то же самое проделали с руками и головой. На все это у них ушла пара минут. Минуту постояли, и принялись за второго гостя.

- Одежду сразу снимать?

- Ну да, - Лейбмахер тем временем доставал из шкафа ножницы, пилки, долота и молотки. Отдельно – чемоданчик со скальпелями и мелкими приспособлениями.

Два брата-акробата ловко, с помощью канцелярского ножа и ножниц, освободили зафиксированные тела от одежды, свалили ее в отдельный пакет. В этот момент в секционную зашел еще один человек, в рабочей робе и тяжелых ботинках.

- Это в топку, - распорядился Лейбмахер.

Рабочий кивнул, молча подхватил мешок и ушел.

- Вот Слава жук, вечно ему все самое легкое достается, - живчик щелкнул одного из парней по носу. – Эй, просыпайтесь.

- Нашатырь нужен, - недовольно сказал тощий. – Шеф, кляпы вынимать?

- Только у одного.

- Которого?

- Давай начнем вот с этого, который в черных кроссовках.

- А и верно, - живчик противно захихикал, - обувку-то мы не сняли.

Он метнулся к шкафчику, достал оттуда склянку, открутил черную крышечку и вылил часть содержимого на ватку.

- Просыпайся, птенчик, - пропел, не обращая на недовольные взгляды напарника и шефа.

Кирилл проснулся от ужасного запаха, обжигавшего нос. Попытался отодвинуться, головой было трудно пошевелить. С трудом разлепил глаза. Он находился в какой-то операционной, справа стоял человек в маске и фартуке, держа в руке ватку, слева – какой-то старый еврей в халате и галстуке. Голова отчего-то не поворачивалась полностью, только слегка влево и вправо, руки и ноги были чем-то зажаты, левая рука затекла, Кирилл подергал ей, но ничего не вышло, он скосил глаза – металлические крепления охватывали бицепс и предплечье. Можно было только пальцами пошевелить. Меж тем спутанность сознания отступила, но все, что он помнил, как они с другом после тренировки уехали домой на частнике, поднялись на второй этаж. А дальше – все. Но судя по всему, рядом врачи, если что с ним плохое, они спасут.

- Где я? - хрипло вытолкнул он слова через саднящее горло.

Старик молча стоял и смотрел, а вот живчик кинул ватку куда-то за поле зрения, и радостно улыбнулся.

- Как тебя зовут?

- Кирилл, - ответил парень.

Старикан исчез, потом появился с книжицей паспорта, полистал.

- Кирилл Новленко, 1994 года рождения.

- Да, это я, - подтвердил парень.

- Освободи ему голову, - распорядился еврей.

Живчик кинулся, нажал что-то, фиксаторы раскрылись. Кирилл поднял голову, осмотрелся. Он лежал на холодном, как уже успел почувствовать, металлическом столе, где-то в ногах был виден смеситель с душевой лейкой, слева – какие-то шкафы, столешница с разложенными инструментами, а справа…

Там точно на таком же столе лежал Колян. Только у того во рту торчал кляп. Колян не двигался, то ли мертвый уже, или накачали чем-то.

- Что вы делаете?

- Ты не захочешь это узнать… - начал живчик, но замолк, повинуясь жесту старика.

Тот подошел поближе, схватил парня за волосы.

- Меня зовут Иосиф Соломонович, я – дед той девушки, которую вы избили две недели назад. Помнишь?

Еще бы Кирилл не помнил. Он дернулся, затравленно огляделся, спросил:

- И что вы с нами сделаете?

- Понимаешь, - вздохнул старый еврей, - я врач. Я должен спасать жизни хороших людей. А вы – человеческий биоматериал, и в этом мне будете помогать. Вот, например, твой глаз, - он поднес скальпель к лицу Кирилла, - у тебя ведь хорошее зрение? Так вот, такая роговица стоит около 50 тысяч долларов, а у тебя их две. Еще две почки, печень, поджелудочная, и многое другое. Ты ведь спортсмен, наверняка не пьешь, не куришь, дурью не балуешься. Целиком ты бесполезный кусок дерьма, опасный для общества, а в разобранном виде – почти под полмиллиона долларов стоишь. А может и больше. На двоих миллион, хорошие деньги. Правда, это для, так сказать, конечного покупателя, мы-то едва четвертую часть получим, но все равно, запчастями ты гораздо дороже стоишь, чем целый. Так что у тебя есть выбор, Кирилл. Ты мне рассказываешь все, что было той ночью, ведь вспомнил, правда? А я тебе введу в кровь препарат, чтобы ты ничего не чувствовал. Уж извини, с мертвого тела органы ценятся гораздо меньше.

Кирилл четко понял, что старик не шутит. И громко, надрывно заорал. Он кричал с полминуты, а старик смотел на него и улыбался.

- Проорался? Тебя никто не услышит, не ты первый.

- А он, - Кирилл кивнул головой на Коляна, - с ним что будет?

- То же, что и с тобой. Разбудим, поговорим, у каждого из вас своя версия, вот ее и послушаем. Ну что, готов рассказывать? Нет? Веня, он не хочет.

- Понял! – Живчик подскочил к столешнице, взял пилу, полюбовался на нее, так же быстро вернулся назад, подмигнул парню и деранул ногу возле колена.

Киря заорал еще сильнее. Он кричал, умолял, захлебывался слезами, обещал убить или сделать все что угодно. Даже не заметил, как появился еще один человек в маске и фартуке и вколол ему что-то в ногу. Через минуту боль в ноге утихла, болела только голова.

- Это только начало, - успокоил его старик. Показал ему предмет, похожий на ложечку для мороженого. – Вот этой штукой я буду доставать твои глаза. Их надо сразу помещать в раствор, так что придется тебя снова зафиксировать. Но ты будешь чувствовать все, как моя внучка, когда вы, скоты, издевались над ней. Будешь говорить?

И Киря все рассказал. И про долги, и про то, как они работали в борделе охранниками, и как совершенно внезапно им позвонил Денис, предложил часть долга погасить, если они в этот же вечер приедут на одну вечеринку и отомстят за него одной девушке. Та тоже что-то была Денису должна, но не отдала. Девчонку надо было только припугнуть, но Колян, это, по словам Кирилла, сущий зверь, сначала избил девушку, а потом полез насиловать. Та умоляла прекратить, но Колян не останавливался, только через полчаса их кто-то спугнул, они ничего не взяли, ни машину, ни деньги.

- Изнасиловал, значит, - сквозь переходящий в неразборчивое мычание рассказ парня протянул Лейбмахер. – А ведь ты не все откровенно нам рассказал. Так что придется тебе потерпеть. Веня, фиксируй голову, и кляп на место верни.

Рядом на столе лежал Колян. Он уже проснулся, сначала с ужасом выслушал концовку рассказа приятеля, потом слушал его жуткое, утихшее вскоре мычание, чавканье плоти, звук распиливаемых костей. короткие команды врача, названия извлекаемых органов. Узнал, что у его приятеля слегка увеличена печень, а почки отличные, и легкие чистые. Колян хотел бы потерять сознание, но не смог. Только лежал, обделавшись, и тихо подвывал. Он твердо решил все рассказать, ведь он знал то, чего не было известно Кириллу – фамилию Дениса. Денис Бушаров. Он даже знал, где работает его отец. Колян надеялся, что хоть это поможет ему умереть безболезненно, вырваться отсюда он уже и не думал. И через полтора часа пришел его черед.