— Это значит, что он тебя заказал. Он предлагает пятнадцать штук тому, кто тебя убьёт.

Она напряглась в моих руках, и её тело содрогнулось. Я понял, что она заплакала, хотя и не мог видеть её лица. Я сжал её крепче, а затем отступил, чтобы повести её по улице. Она не сопротивлялась, но я не мог заставить её идти в темпе, который считал достаточно быстрым. О́дин тоже было заупрямился, но потом послушно последовал за мной.

Мы прошли около дюжины кварталов, прежде чем я позвонил в другую компанию такси - ту, которой я не пользовался раньше - с телефона-автомата. В этот раз водителем оказался индус, одетый во фланелевую рубашку, которая выглядела так, будто сошла с экрана из фильмов Джорджа Лукаса, но без тёмных очков или шляпы.

Он отвез нас на юг, где мы взяли такси на север. Ещё несколько таких же поездок, один подкупленный водитель автобуса, позволивший О́дину ехать с нами, и позже мы очутились около маленького дома в дрянном районе.

— Чей это дом? — спросила Лиа, когда мы вошли.

— Мой, — ответил я. — Я купил его несколько лет назад, потому что мне нужно было место, где я мог залечь на какое-то время.

— Как сейчас?

— Именно.

— У тебя куча таких мест, не так ли? Прямо как тот домишко в Аризоне.

— Да.

— Как долго мы здесь пробудем?

— Недолго, — сказал я ей. — Не думаю, что это место могли отследить, но никогда не знаешь этого точно, и многие нас ищут.

Лиа снова вздрогнула. Она выглядела так, будто вот-вот рухнет, поэтому я провёл её в спальню и быстро нашёл чистые простыни, чтобы застелить постель. Я даже не стал снимать с неё одежду - просто затащил её в кровать и прижал к груди.

— Не знаю, справлюсь ли я со всем этим, — призналась Лиа, обняв меня за шею.

Я закрыл глаза и прикоснулся своим лбом к её.

— Теперь ты понимаешь, почему я тогда уехал, — прошептал я. — Я знаю, что оставить ту записку и не дать никаких объяснений было дерьмовым поступком, но я не хотел, чтобы ты подвергалась всему этому.

Я притянул её ближе к себе, желая почувствовать, что могу защитить только близостью моего тела, и в то же время понимая, что это не сработает. Так я не смогу защитить её мысли или стереть то, что она видела. Лиа была всем, что нужно было мне, а я был для неё грёбаным ядом. Я понял это с самого начала, но был слишком эгоистичен, чтобы оттолкнуть её.

— Ты идеальна для меня, — сказал я, — а я просто... просто плох для тебя.

Лиа приподнялась и погладила моё лицо, медленно качая головой.

— Нет, — сказала она. — Эта ситуация плохая, но не ты.

— Да ладно, — усмехнулся я. — Я только что убил человека прямо у тебя на глазах.

Лиа вздрогнула, и мне сразу стало скверно на душе из-за того, что был таким грубым.

— Ты ласковый, — сказала она, прижимаясь ко мне своим телом, — и ты такой умный. Ты нежный, сильный и красивый. Ты отзывчивый и самоотверженный.

Я покачал головой и хотел поправить её, но она заставила меня замолчать, погладив пальчиками по челюсти. У меня не было возможности побриться, и я услышал лёгкий скребущий звук, когда её пальцы продолжили гладить щетину на моём лице.

— Ты отправился за границу, чтобы служить так хорошо, как только мог. Ты повёл людей в бой. Ты был готов отдать свою жизнь за того, кого даже не знал. Твоё сердце оставалось сильным, независимо от того, что они делали с твоим телом, и ты ни разу не выдал им никакой информации, хотя, если бы ты это сделал, то облегчил бы своё положение.

Я пару раз моргнул. На самом деле, воспоминания о тех годах не содержали ничего, кроме негатива, и я не был уверен, как реагировать на её слова.

— Ты проницательный, — продолжала она. — Ты всегда точно знаешь, чего я хочу и в чём нуждаюсь. Ты преданный и храбрый. Ты пережил так много - гораздо больше, с чем любому человеку когда-нибудь приходилось сталкиваться - но ты выжил.

— Я не выдержал этого, — возразил я. — Я сломался. Я полностью потерял над собой контроль.

— У каждого есть предел прочности, Эван. Это не плохо, это просто значит, что ты - человек.

Всё, что я мог сделать, это смотреть на неё. Мне хотелось всё отрицать - я не был таким, - но это было так, как если бы она проникла в мою голову и откопала все вещи, которые я когда-то имел и хранил их в себе, как истину. Я хотел напомнить ей, кем я стал с тех пор - хладнокровным, беспощадным убийцей - но я этого не сделал.

Вместо этого я её поцеловал. Я целовал её снова и снова, потому что не мог найти слов, чтобы выразить то, что я чувствовал.

* * *

Вернувшись в гостиничный номер, который предоставил мне Гавино, я положил сумку на стол и быстро скинул одежду, чтобы принять душ. Я не удосужился побриться, хотя мне это было нужно. Мне слишком сильно хотелось добраться до моего оружия. После того, как я закончил принимать душ, натянул джинсы, налил себе виски со льдом и быстро переключил своё внимание обратно на «Баррет М82».

Потянувшись к розетке, включил светильник рядом с собой, чтобы было лучше видно. Свет был не очень ярким, но его было достаточно для того, что мне было нужно. Я молча расстегнул молнию на спортивной сумке и вытащил части снайперской винтовки медленно и осторожно, почти с благоговением. Именно это я чувствовал к оружию - одной из немногих постоянных вещей в моей взрослой жизни. Каждый раз, когда я прикасался к какой-нибудь его части, я чувствовал, что становлюсь всё более сосредоточенным.

Сердце в груди забилось чуть быстрее, когда я стал осматривать каждую вынутую из сумки деталь, начиная с верхней части ствольной коробки. Я проверил каждую на наличие каких-либо царапин, которых там не было раньше, убедился, что пружины всё ещё были упругими, глушитель не скручен, а ствол чистый. Обнаружил несколько новых незначительных царапин на прицеле, но в целом, кажется, всё было в порядке.

Я продолжил осмотр затворной рамы, нижней ствольной коробки и двуноги. Закончив осмотр, я вытащил ткань и небольшую бутылочку масла и стал чистить винтовку.

Я проверил все до единой части, удалил пороховой нагар в канале ствола, а затем смазал каждую деталь маслом. Погладил отполированный металл, и эти прикосновения не отличались от прикосновений к Лиа: и в том, и в другом случае мой разум успокаивался, и я мог сосредоточиться на выполнении задания. Когда, к моему удовлетворению, всё было вычищено и смазано, я начал собирать винтовку.

Никак не мог адекватно выразить то, что я чувствовал, когда мой «Барретт» снова оказался в моем распоряжении. От желания касаться его снова и снова у меня начинало покалывать в пальцах, и в голове всплывали многие, многие случаи, когда я стрелял из оружия. Вспомнил, как отдал больше семи тысяч долларов - все деньги, которые у меня были на тот момент, – лишь бы иметь его при себе после того, как ушёл из морской пехоты, и никогда не жалел об этом, даже оставшись в итоге практически без гроша. Я мог бы купить любое оружие за куда меньшие деньги - государственные расходы и тому подобное - но я хотел, именно его.

По правде говоря, я никогда не называл винтовку «она», но, если бы мой «Барретт» был женщиной, я бы её определенно трахнул.

Мне надо пострелять. Просто необходимо. Но стрельбища будет недостаточно. Мне нужен был реальный, живой, готовый-стать-покойником объект.

В последние несколько дней Гавино дал мне два задания, и пришло время позаботиться об одном из них. Я уже провёл большую часть подготовительной работы на конкретного дилера кокса по имени Генри Мартин. Он продолжал сокращать свои выплаты Гавино, и его оправдания становились всё менее правдоподобными. Расправившись с ним, Гавино хотел преподать урок для других, и я точно знал, где его найти.

Генри Мартин увлекался проститутками гораздо сильнее, чем когда-либо я. Через него проходило около полдюжины таких в неделю, и я видел, где он в последнее время их подбирал. Я также знал, что дальше по улице есть подходящее высокое здание с совершенно беспрепятственным обзором на угол, где он, вероятнее всего, снимет шлюху.