К тому же, она, как-никак, на три года старше Жумакина. Сама как-нибудь справится…

А у меня и своих проблем хватает.

Тем же вечером, Пярну

– Мих, а что тебя врач после каждого заезда к себе тягает? – внезапно спросил Троицкий. – И на московском этапе… И выезжать ты позже стал, и чаще на пит-лейн заворачивать… Случилось, что ли, чего?

Я оторвал взгляд от ноутбука, на котором через силу писал на псевдокоде[44] структуру интегрированного интерфейса для новой субверсии косогорского приложения LiveSmart, и обернулся к Никите. Тот сидел на кровати со смартфоном в руке и выжидающе смотрел на меня. В глазах у него была озабоченность.

– Тебе так интересно? – спросил в ответ, потирая макушку, под которой, казалось, вращались циркулярные пилы.

– Мих, я же вижу: с тобой что-то не так. Но ты как будто это от всех пытаешься скрыть. Но ты же себе только хуже делаешь! А у нас уже завтра начинаются финальные гонки!..

– М-да, скажи это Лайме… – пробормотал я.

– Что?

– Говорю: не кричи, а? И так голова тяжёлая… Ты уверен, что тебе это важно знать?

– А вдруг что-то с тобой произойдёт на трассе? Учти, Миха: мы тебя не бросим. Из нас ты стал самым крутым гонщиком, и мы хотим, чтобы у тебя и дальше всё было хорошо. Чего – по тебе – не видно!

– Ну ладно, – вздохнул я и выдал ему лайт-версию списка своих заморочек.

Какое-то время Никита молчал, обдумывая услышанное. Затем сказал:

– Осталось два дня, и сезон закончится. Тебе надо как-нибудь это дело вытянуть, чтобы достичь цели. Но без разницы, как всё пройдёт, – сразу ложись на операцию. Ты никому не сделаешь лучше, убив себя ради чемпионства – всего лишь, Мих! – в «Формуле»-четвёрке. Поверь, это того не стоит. В «Ф-1» ещё может быть, допускаю, но не здась. Мелковато как-то…

– Без тебя знаю…

Никита отложил смартфон, встал, выключил в комнате свет, подошёл к окну и распахнул шторы, уставившись в небо.

– Куда бы ты хотел пойти, Жумакин? В смысле – после этой «Формулы»? Мы, считай, на соревнованиях вряд ли больше встретимся: слишком разные у всех будут судьбы…

– «Евротрёшка», – ответил я, выключил ноут и также подошёл к окну. – Если повезёт. Если нет, то «Рено» или «V8»… А что?

– Послушай себя, Мих! Ты так просто об этом говоришь, словно это уже решённое дело! Думаешь, все, кто тут ездит, станут обязательно топ-пилотами? Да всего у нескольких вообще есть шансы куда-то пробиться! И ты один из них. Подумай о том, что бы ты мог сделать. Море возможностей, которые способны вывести тебя на вершину…

– А Атоев? Он тоже водит прям обалденно…

– Но он сейчас не станет чемпионом. А у тебя может получиться. Но это не так уж важно. Гораздо важнее, что чем лучше гоняешь, тем дольше сможешь это продолжать. Дольше будешь заниматься любимым делом. А это дорогого стоит.

Он поднял голову, глядя на мерцающую в вышине точку пролетающего спутника.

– Гонки как космос, Мих. И этим всё сказано. Подумай.

И он стал укладываться спать, а я продолжал стоять и с отрешённым видом всматриваться в чёрное беззвёздное небо.

Суббота, 19 сентября, утро

Проснулся я сам, без будильника, на полчаса раньше обычного времени. Сонливость вмиг ушла, как и не было, и даже голова болела не так сильно. На всякий случай съел одну из таблеток но-шпы, привезённых в обёртке от мыла, запил водой из бутылки на столике. Машинально отметил, что вода в номере кончается, нужно будет набрать из кулера, но решил заняться этим вечером, а пока – начать обычный гоночный день.

Быстро помылся, оделся, под похрапывание Троицкого вышел в коридор и направился вниз, в столовую.

Там было малолюдно: механики с инженерами также, видимо, только вставали или ещё дрыхли перед долгой напряжённой работой. Взглядом я нашёл Лайму – та сидела в дальнем углу и почти не ела; глаза у неё определённо были красноватые. То ли не выспалась, то ли плакала. Второе вероятнее.

Помня, что ей не понравилась моя вчерашняя назойливость, я взял себе завтрак и устроился чуть поодаль, через пару столиков, сделав вид, будто и вовсе не заметил журналистку.

Меня-то она точно увидела. Прошла мимо, неся на подносе практически нетронутую еду, коротко обронила:

– Good morning.

– Same for you, – откликнулся я, наворачивая за обе щеки.

В эту минуту у меня не имелось желания задумываться о её проблемах. Следовало набраться сил перед решающими заездами чемпионата.

Ночью, похоже, прошёл дождик, так как трасса была немного влажной. Но утро оказалось ясным, и асфальт стремительно подсыхал, так что к моменту, когда мы выехали на квалификацию, сцепление было уже почти как вчера.

Неспешный круг прогрева – и темп, темп, темп! Не выжидая, пока выйдет на полную мощность мотор и адаптируется к треку резина, – ходу, ходу, ходу!

С головной болью, даже притуплённой таблеткой, водить было не так-то легко. Приходилось до предела напрягать внимание, чтобы с точностью до километра в час контролировать скорость на прямых и вписываться в повороты. Однако меня спасало то, что я на память знал, где и как нужно ехать, и это позволяло избегать ошибок – может, малость жертвуя быстротой. И элементом риска.

Но постепенно я вкатывался в свой максимальный режим, а потому, закрепив результат на минималках (минута тринадцать, вряд ли лучше), решил опробовать идею, возникшую по ходу второй тренировки.

Машина была сбалансированно настроена, и в обычной ситуации вождения ни избытка, ни недостатка поворачиваемости быть не должно. Но если проходить бэнкинг почти не тормозя, с одним лишь отпущенным газом?.. Возникнет сильный момент инерции, который отбросит физически более тяжёлую заднюю часть болида к внешнему краю трассы, в то время как нос останется у внутреннего апекса. Главное в этот миг – быстро и плавно выжать газ, чтобы обрести устойчивость и уже в начале прямой получить хорошее ускорение, усиленное уклоном. Примерно так в своё время делал Шумахер.

Я же хотел ко всему этому добавить намного более ранний выкрут руля, чтобы «Татуус» начал поворачивать аж в районе точки торможения при обычной езде, но из-за инерции сделал это у внешней кромки. Надо только тщательно выбрать время и предел скорости на входе, чтобы меня не развернуло в столь ответственной сессии…

Закончив шестой круг (так как все выехали позже, чем нужно, у меня оставалось всего минут десять), я начал применять в подходящих для этого поворотах придуманную тактику. Причём не как на тренировке – осторожно, а почти что в полную силу, со всей скоростной отдачей.

Машина, конечно, выезжала достаточно широко и вообще виляла на грани потери управления, пару раз на витке зацепив траву и подпрыгнув на поребрике, но я смог удержать её на асфальте. Помарки, вероятно, помешали мне сразу улучшить время, но я понимал, что на верном пути.

Однако ни один из оставшихся до клетчатого флага семи кругов у меня не вышло проехать идеально. Настолько агрессивно я ещё не водил, и понятно, что следовало хорошенько освоиться с новым приёмом. К тому же, мешала и боль, мешавшая сосредоточиться. Но всё же пару неплохих времён я собрал.

В гонке, если что, отыграюсь… наверное.

Интересно, отец уже приехал – или его опять какие-то важные дела задержали?..

Когда я заехал на пит-лейн и выбрался из кокпита, Игорь едва заметно хмурился и как будто был немного расстроен.

– Что там? – дежурно поинтересовался у него, стягивая шлем.

– По лучшему кругу ты третий – 1:12.121, так что стартуешь в первой гонке впереди Кари, а если учесть, что Атоев потеряет десять мест за ремонт двигателя, – вообще вторым, за Ахмедом. – Игорь покачал головой. – Кто бы мог подумать, что он за этот год станет настолько сильным… А вот с третьим заездом не повезло. Ты четвёртый – 1:12.211, на шестьдесят одну тысячную медленнее Нико. Для победы в чемпионате нужно будет обходить не только его, но и Атоева. За Ахмедом не гонись: всё равно он очков не получает… Твоя задача – обогнать Кари и оставить его позади на финише. Помни об этом, Миш. Ты хорошо себя чувствуешь? Справишься?