Его поцелуй был таким легким, как будто он целовал ребенка, а прижавшись к ее губам, он ощутил, какие они мягкие и нежные.

От его поцелуя Корделия почувствовала, как по ее телу разливается тепло и странная слабость.

Это ощущение было настолько восхитительным, настолько приятным, что она едва могла поверить, что такое с ней происходит. Это было чудо, о котором она даже не подозревала.

Казалось, новое восхитительное ощущение исходило из самой глубины сердца, наполняло ее целиком, поднималось все выше, к горлу, губам, плененным поцелуем Марка.

Это ощущение было столь потрясающим, губы ее так пылали, словно она целовала солнечный луч.

Но прежде, — чем Корделия осознала его, поняла, что оно означает, Марк выпустил ее из своих объятий.

— Прощай, Корделия.

Не оглядываясь, Марк Стэнтон вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.

После ухода Марка Корделия осталась стоять на месте, словно все силы разом покинули ее. Она смотрела на дверь, в ней заключался ответ на чувства, бушевавшие в ее душе.

Девушка непроизвольно прижала руки к груди, но это не могло унять неистового сердцебиения. Она подошла к окну и невидящими глазами стала смотреть в маленький садик.

Корделия гнала от себя назойливые мысли, но они возвращались вновь и вновь.

Неужели к ней пришла настоящая любовь? Та любовь, к которой она стремилась, которую ждала. Ее мечта осуществилась!

Она нашла мужчину, пробудившего в ней любовь, которая скрывалась в глубине ее сердца, ожидая своего часа.

Корделия не сомневалась, что если она найдет любовь, то это чувство будет глубоким и сильным, способным подчинить себе разум и тело.

Трепет охватил ее при воспоминании о необыкновенном, невыразимом ощущении, которое возбудил в ней поцелуй Марка.

Ей было неведомо, что губы мужчины могли быть такими настойчивыми и властными, но, попав в их плен, она не испугалась.

Корделия призналась себе в охватившем ее в тот момент желании, чтобы его поцелуй длился вечно, чтобы никогда пленительное чувство близости к нему, когда все ее существо переполнял восторг, не проходило.

«Я люблю его!»— тихо прошептала она дрогнувшим голосом.

Теперь и солнце светило ярче, и аромат цветов был сильнее, а пение птиц и жужжание пчел сливались в торжественный гимн радости.

Любовь! Она осветила весь мир, наполнила душу девушки ликованием, заставила трепетать ее тело.

Долго ли Корделия простояла у окна, глядя на садик, ей было неведомо. Она была поглощена переживаниями неземного счастья, которое обволакивало ее светлой аурой.

Из восторженной задумчивости, в которую была погружена девушка, ее вывело появление хозяйки дома, выразившей удивление, что она была одна.

— Ваш кузен уже ушел, леди Корделия?

Стараясь, чтобы голос звучал как можно безразличнее, Корделия ответила, что капитана Стэнтона вызвали на корабль по важному делу.

— Чем бы вам хотелось заняться утром? — спросила графиня.

— Мне бы хотелось пройтись по торговым рядам, если это вас не затруднит, — ответила Корделия. — Дэвид, очевидно, будет очень занят и едва ли навестит меня сегодня.

— Да, у новичков почти не бывает свободного времени, — ответила графиня с улыбкой. — Вот когда они отслужат в «караване»и примут обет, то не будут знать, чем занять себя.

— Много ли рыцарей на Мальте? — спросила Корделия.

— Почти четыре сотни, и половина из них французы.

— Так много французов? А остальные кто?

— Итальянцы, испанцы, португальцы, баварцы, немцы, — перечислила графиня.

Слова графини озадачили Корделию. Ей пришла в голову мысль, что если слухи о войне с Бонапартом оправдаются, то как в таком случае поведут себя французские рыцари? Решатся ли они стрелять по соотечественникам?

Однако она ничего не сказала графине о своих сомнениях, посчитав, что ее опасения беспочвенны.

Они направились к торговым рядам по узким, многолюдным улочкам, представлявшим собой порой длинные, вырубленные по склону горы лестницы, над которыми нависали балконы домов, увитые цветами.

В городе царила мирная, оживленная жизнь, и мысль о войне на этом славном, красивом острове казалась нелепой.

К тому же успокаивал и вызывал чувство защищенности внушительный вид массивных оборонительных сооружений, которые прозвали «пышногрудыми защитницами», и остроконечных бастионов форта Святая Эльма, и тяжеловесного подъемного моста Порт-де-Бомбса.

Сегодня товары в лавках, когда она смогла спокойно рассмотреть их, выглядели еще разнообразнее и привлекательнее, чем в день ее первого посещения.

Корделия купила небольшой подарок своей хозяйке, оставшейся очень им довольной, старинный меч, рукоятка которого была отделана драгоценными камнями, для Дэвида, надеясь, что он понравится брату.

Глаза у нее разбегались от обилия и многообразия товара, и она долго прикидывала, что бы купить в подарок Марку. Корделия подозревала, что девушкам не принято подносить первым подарки мужчинам, но ей очень хотелось сделать Марку что-нибудь приятное.

В конце концов она пришла к выводу, что Марк может рассердиться на нее за такой поступок. При мысли о Марке на нее снова нахлынули приятные воспоминания о поцелуе, который, как ей казалось, все еще хранили ее губы.

Она многое готова была отдать, чтобы только узнать: а что значил этот поцелуй для Марка Стэнтона?

«Поцелуй только тогда может быть столь прекрасным, когда и мужчина, и женщина испытывают одинаковые чувства».

Совершенно не следующая в любви Корделия тем не менее сердцем почувствовала, что Марк был глубоко взволнован, когда их губы соединились.

«Я люблю его! Я люблю его!»— мысленно повторяла она бессчетное количество раз за день, хотя ей хотелось поделиться этой новостью со всем миром.

После легкого полдника семейство Малдука и Корделия предались традиционной для Среднеземноморья сиесте, когда жизнь в городе замирала и даже пения птиц не было слышно.

Графиня поднялась в свою спальню, но Корделия осталась в гостиной и прилегла на канапе у окна, выходившего в сад.

От полуприкрытых ставен в гостиной царил полумрак и было прохладно.

Прикрыв глаза, она с нежностью думала о Марке, о том, как он красив, как она полюбила его еще до отъезда из Неаполя, в чем не могла теперь не признаться себе.

Но Корделия не сразу поняла, что это была любовь, а его внимание к себе она считала обычными родственными чувствами.

Девушка сердцем и душой потянулась к нему после их ночного разговора в саду британского посольства, когда он с таким пониманием и простотой объяснил все, что приводило ее в смятение.

«Может ли быть на свете человек лучше его?»— спрашивала она себя.

Сильный, мужественный, благородный и одновременно понимающий, нежный, которому невозможно не доверять и отказывать в том, о чем он просил.

Корделия начала молиться за него — прося у господа его скорого и благополучного возвращения, веря, что ее молитва долетит до Марка через пространство моря.

Она представляла, как его корабль под парусами с мальтийским крестом несся по волнам, настигая пиратское судно, которое из-за сломанной мачты не может скрыться от преследователей.

Она была уверена, что, взяв в плен неверных, несмотря на их злодеяния и жестокость, Марк проявит к ним милосердие и доброту, о чем ей рассказывал капеллан.

«Я люблю его… Он настоящий мужчина и обладает всеми добродетелями! — снова и снова повторяла Корделия. — Он — истинный рыцарь, хотя не давал обета».

Мысль о том, что Марк не был связан обетом, радовала ее и в то же время заставляла заливаться краской смущения. Корделия одернула себя за то, что забегает далеко вперед, пусть даже в мыслях.

Неожиданно в соседней комнате раздались чьи-то громкие голоса.

Она услышала взволнованный голос графа, а через минуту дверь в гостиную распахнулась и вошла графиня в сопровождении мужа.

Одного взгляда на лицо хозяйки дома было достаточно, чтобы Корделия в тревоге вскочила с канапе.