– Естественно, полковник, – невозмутимо сказал сэр Джордж. – В конце концов, это моя собственность. – Он покачал головой. – Если Берк вел себя вызывающе, я накажу его, потому что ему следует знать свое место, но вам не стоит растрачивать свое сочувствие на таких никчемных созданий, как Куни. Муж – лживый, праздношатающийся бездельник, который за всю свою жизнь не проработал достойно ни одного дня. Потому я его и уволил.

– А что станет с женой? – спросил Клей – Не говоря уже о ребенке. Если меня правильно информировали, это уже не первый раз, когда вы выбрасываете на улицу семью при подобных обстоятельствах. Была ведь еще женщина, которая умерла по дороге в Голуэй, родив своего ребенка в канаве? Насколько я понимаю, мой дядя и вы придерживались разных мнений на сей счет.

– Ей-богу, сэр, вы заходите слишком далеко! – воскликнул сэр Джордж, и лицо его помрачнело.

– Мы потратили достаточно времени на разговор, – нахмурился Клей. – Я пришел выплатить задолженность по арендной плате плюс то, что причитается за следующие шесть месяцев. Так, по крайней мере, эти бедняги получат передышку.

– Но мне не нужны ваши деньги, полковник Фитцджеральд, – холодно сказал сэр Джордж. – Я хочу получить то, что мне причитается, с Куни, и ни с кого другого.

Клей на какой-то миг озадаченно наморщил лоб, а потом, когда он вспомнил слова Кевина Рогана, его вдруг осенило. Он посмотрел на Гамильтона, будто видел его впервые:

– Ну да, на самом деле вам как раз это и нужно – чтобы эти несчастные оказались на улице. Вот чего вы хотите на самом деле – не денег!

Лицо сэра Джорджа Гамильтона побагровело, глаза засверкали.

– После того, что они сделали с моей женой, полковник, я чувствую себя вправе обращаться с этими дикарями так, как считаю нужным.

Клей резко рассмеялся:

– Пуля, которая предназначалась вам, принесла вашей жене только избавление, Гамильтон. Вы годами устраивали ей ад на земле. Вы ненавидите не этих несчастных из-за нее – вы ненавидите ту мерзкую штуку, что процветает в вашем теле, и ее привкус во рту. Вы боитесь, друг мой, боитесь умереть, и не найдется ни единой души, которая будет стоять у вашей могилы, – разве только чтобы на нее плюнуть.

Сэр Джордж открыл рот, чтобы заговорить, но у него, видимо, сперло дыхание, и он схватился одной рукой за свой жесткий белый воротник. Он судорожно разорвал его и, шатаясь, побрел к раковине. Клей какое-то время стоял и слушал, как тот давится от кашля, безо всякой жалости в сердце, а затем повернулся и вышел.

Он так устал, когда въехал во двор в Клермонте, как давно уже не уставал. У двери была привязана лошадь, и, пока он спешивался, появилась Джоанна, а за ней Джошуа.

– Где вы были? Я до смерти переволновалась.

– Перемолвился словечком с вашим дядей, – ответил он ей, заходя в кухню. – Боюсь, с этих пор мы вообще перестанем общаться.

Он чуть покачнулся, ухватился за край стола, и Джошуа осторожно повел его к двери на лестницу, поддерживая одной рукой.

– Ваша постель готова, полковник, – сказал он заботливым тоном. – Нелегкий у вас выдался денек.

Они поднялись по ступенькам, Джоанна – следом, и вошли в спальню. Пока Джошуа стаскивал пальто с усталого тела хозяина, Клей рассматривал свое лицо в зеркале. Но его вдруг заволокло туманом, перед глазами все поплыло, и Клей рухнул поперек кровати.

– О Боже, он ранен! – тревожно воскликнула Джоанна и склонилась к нему.

Джошуа закинул ноги хозяина на кровать и стащил с него сапоги.

– Мне уже приходилось видеть, как с ним происходит такое, мисс Гамильтон. Как он вдруг валится с ног после сильного напряжения. Полковник, как скакун чистых кровей, – очень чувствительный.

– Как будто мне нужно это объяснять, – фыркнула она.

И Клей улыбнулся и дал темноте окутать себя.

Он проснулся в темноте, лунный свет проникал в окно призрачными перстами. Некоторое время он лежал, терзаемый чем-то подспудно, а затем вспомнил и откинул покрывало.

Лампа стояла на туалетном столике, он отыскал спичку и зажег ее. Где-то позади его глаз не унималась тупая боль, ребра ныли, а левая щека, которую Берк рассек до кости, вообще ничего не чувствовала. Он осторожно потрогал ее пальцем и поморщился. В подложечной ямке осталось пунцовое пятно, во многих других местах – синяки, а на подбородке – царапина.

Пока он осматривал себя, все ушибы заболели разом, и он, ухмыльнувшись, стал одеваться. Самым насущным делом было предупредить Роганов о готовящейся засаде – но как? Если он просто поедет в Скрытую лощину и расскажет им лично или отправит Джошуа с посланием, это будет воспринято как декларация лояльности – причем открытая. Нет, это не годится. Он резко притопнул обутой в сапог ногой и натянул рубашку через голову. Дверь открылась, и вошел Джошуа.

Он терпеливо произнес:

– Вообще-то, полковник, вам следует быть в кровати.

– Мисс Гамильтон уехала? Который сейчас час?

Джошуа сверился с часами:

– Чуть больше девяти.

– Тогда времени у меня осталось в обрез. Я знаю, ты будешь переживать, Джошуа, но боюсь, капитан Свинг должен снова отправиться в дорогу.

Он открыл сундук, достал свою кавалерийскую шинель и, пока одевался, второпях объяснил положение вещей.

– И вы думаете, что кто-то из молодых Роганов все так же будет стоять в карауле там, где вы уже видели одного из них? – спросил Джошуа, когда Клей закончил.

Клей повязал на шею шарф и надвинул шляпу на глаза:

– Я, конечно, надеюсь на это. Если нет, мне придется придумать что-нибудь еще.

Они сошли вниз, вместе оседлали Пегин, и Клей выехал со двора в непроглядную тень деревьев.

На пустошах было тихо и пустынно, лишь ветер одиноко вздыхал в вереске. Облака закрывали луну. На подъезде к Скрытой лощине он свернул с тропы и подъехал с другой стороны. Копыта Пегин неслышно ступали по сырому торфу.

Он оставил лошадь привязанной к кусту в маленькой лощине у ручья и, взобравшись по склону, зашел в купу деревьев, где раньше прятался Дэннис Роган. Клей осторожно двинулся вперед и через некоторое время услышал негромкое покашливание, а вместе с ним ветер принес ядреный, животный запах лошади.

Клей помедлил за буковым деревом и вытащил свой кольт. В этот момент облака сдвинулись и лучик лунного света пробился сквозь деревья и упал на лицо Мартина Рогана, сидевшего на упавшем дереве возле привязанной лошади.

Лошадь вскинула голову и предупреждающе заржала. Клей шагнул вперед, угрожающе подняв кольт, когда Мартин повернулся. У парня отвисла челюсть.

– Господи Иисусе, да ведь это капитан Свинг, – произнес он шепотом.

– В первый раз ты оказался прав, Мартин, – беззаботно проговорил Клей с ирландским акцентом. – А теперь будь молодчиной – повернись ко мне спиной, я не причиню тебе никакого вреда.

Парень сделал то, что ему было ведено, и поднял руки:

– Господи помилуй, капитан, но разве мы не на одной стороне?

– В некотором роде, – сказал ему Клей. – Однако у меня нет времени на пустую болтовню. Насколько мне известно, у твоего брата Кевина назначена встреча с друзьями в Драморском лесу. Скажи ему, что сэр Джордж Гамильтон и его люди собираются быть там. А еще скажи ему, чтобы впредь он не болтал лишнего, когда его слышит маленький человечек по имени О'Брайан, который часто наведывается в бар к Кохану.

Мартин, казалось, лишился дара речи, и Клей подтолкнул его к лошади:

– Залезай, парень. Ты должен ехать, если хочешь расстроить планы сэра Джорджа.

– Благослови вас Господь, капитан! – воскликнул Мартин и вскочил в седло. В один миг он выехал из рощи и галопом умчался в ночь.

Клей убрал кольт в кобуру и вернулся к Пегин. Измученный, он забрался в седло и поехал обратно. Внезапно он снова почувствовал усталость. Это был долгий день, но, по крайней мере, закончился он удовлетворительно.

Джошуа беспокойно ожидал его. Клей спешился и, предоставив Джошуа расседлывать Пегин, поднялся наверх в спальню и разделся. Забравшись в кровать, он лежал, уставившись в потолок. Через некоторое время Джошуа пришел с горячим пуншем и отказывался уходить до тех пор, пока не была выпита последняя капля.