— ...видите ли, — до Фэрымэ вдруг стали доноситься чьи-то слова, — все начинает проясняться, одно проливает свет на другое, совместно образуя последовательность, из которой вырисовывается определенный смысл, при условии что будет принята следующая гипотеза: с одной стороны, вы хотели что-то скрыть, с другой же — ваша память, как и любая память, подводит вас, то есть она не удерживает важнейших подробностей, но с фотографической точностью хранит какие-то второстепенные эпизоды. Однако вполне достаточно проанализировать эти второстепенные данные, чтобы найти шифр, с помощью которого можно выявить, какие действия, персонажи, мысли вы хотели бы утаить. И вот некоторые выводы. По причинам, которые еще предстоит выяснить, вы упорно старались не раскрыть подлинных отношений между Дарвари, Ликсандру и Мариной, тех отношений, которые, если бы мы о них знали, помогли нам понять, почему Дарвари решил бежать в Россию. Я еще вернусь к этому комплексу проблем, обозначим его как комплекс номер один. Второй вывод, который был нами сделан, гласит: опять-таки по причинам, которые надлежит уточнить, вы не хотите признать того факта, что Ликсандру вскоре после бегства Дарвари в Россию, то есть тридцать первом — тридцать втором году, тоже решил исчезнуть, но на свой манер, не так, как Йози, и не так, как Дарвари. Он решил изменить свою личность, то есть фамилию, профессию, возможно, и внешность. И действительно, после тридцать второго года Ликсандру не появляется ни в одном из тех мест, где его знали под этим именем: ни в банке, ни в библиотеке Академии, ни в шахматном клубе, не говоря уже о ресторанах и летних садах, где он был завсегдатаем. С другой стороны, документальных подтверждений того, что он умер или выехал на постоянное жительство за границу, тоже нет. Правда, не исключено, что он съездил за границу и позднее вернулся под другой фамилией. Фактом остается то, что ни в одном консульстве за пределами страны не было зарегистрировано ни одного человека по имени Георге Ликсандру.

Теперь мы подходим к самому важному. Из ваших показаний следует, что вы случайно встречались с ним и после тридцать второго года, но вы не говорите, как он выглядел, не упоминаете, о чем шел разговор, не указываете, как долго длились встречи — несколько минут, или несколько часов, или же целый день. То, что даже вам доводилось встречаться с ним лишь случайно, доказывает ваша дерзкая попытка этим летом расспросить Борзу, которого вы считаете своим бывшим учеником, не знает ли он чего-нибудь о Ликсандру. Однако вполне возможно, что это вы разыграли, — иными словами, хотели убедиться, что и другие знают о Ликсандру не больше, чем известно вам. Повторяю, это всего лишь гипотеза... Вам не кажется убедительной реконструкцией комплекса номер два? — выдержав паузу, улыбнулся первый следователь.

— Я не очень понимаю, — прошептал Фэрымэ. — Поверьте, это похоже на сон. Я все прекрасно помню, все осознаю, а потом — как бы провал, и больше я ничего не понимаю.

— Вы были переутомлены, — вступил в разговор второй следователь, — и к вам применили специальные меры, скоро они дадут положительный результат. Итак, начнем с комплекса номер один, ключ к которому мы получили, проанализировав различные варианты свадьбы Оаны. Я не беру во внимание варианты, порожденные чудесами, это из области коллективного гипноза, иллюзионизма и прочих манипуляций, которыми занимался Доктор. Также не беру в расчет и варианты, связанные с первой встречей Доктора и лесника за двадцать лет до этой свадьбы, и другие занимательные истории вроде злоключений боярина Каломфира, исчезновения Йози и так далее. Я опускаю эти варианты, поскольку они незначительны и не представляют для нас интереса. Но вернемся к взаимоотношениям Дарвари, Ликсандру и Марины. Вы сказали, что дружба между Дарвари и Ликсандру не разрушилась той ночью, хотя молено предполагать обратное. — Он заглянул в досье. — В ваших показаниях говорится, что в ту ночь Марина якобы сказала Дарвари, — цитирую: «Что ж не признаешься, летчик, ведь ты не вернешься!» А Дарвари поглядел на обоих и ответил: «Я смерти не боюсь». — «Не о смерти речь, — возразила Марина. — Это я тебе говорю, что ты больше не вернешься!» Молодые люди рассмеялись. «Как стрела Ликсандру», — пошутил Дарвари. И тут Ликсандру вдруг посерьезнел и попытался переменить тему разговора. «Сегодня свадьба Оаны! — воскликнул он. — Сегодня исполняется все, что было предсказано, и грешно искушать Господа Бога другими тайнами и пророчествами». Но Дарвари не так-то легко было настроить на другой лад. «Возможно, и Марина что-то знает, возможно, и ей ведомы знаки, оттого она и не желает раскрыть, что за смысл таится в ее словах — мне больше уже не вернуться?»...»

Вот видите! Кроме того, есть противоречия между тем, что вы утверждаете сейчас, и тем, что написали двадцатого августа: с одной стороны, Ликсандру, Дарвари и Марина достаточно часто разговаривали, притом весьма серьезно, с другой — между друзьями нарастала напряженность. Дарвари стремился во всем противоречить Ликсандру, что бы тот ни сказал, и поступать вопреки его желаниям.

— Все то, о чем вы сейчас напоминаете, — с трудом заговорил Фэрымэ, — произошло до того, как Оана поведала свой сон. Чуть позднее, заметив, что Марина не отходит от Ликсандру, Дарвари действительно стал мрачным и раздражительным. Но уверяю вас, они остались добрыми друзьями, как и раньше.

— Внешне они казались по-прежнему близкими друзьями. Но в душе у них, несомненно, что-то изменилось. Потому и Марина, всю ночь не отходившая от Ликсандру, на рассвете, освободившись от чар Доктора, — цитирую: «Заключила Дарвари в объятия и обратилась к нему во всеуслышание: „Если ты меня любишь так сильно, как уверяешь, то подождешь меня десять лет?“ — „Я тебя буду ждать сколько хочешь, — отвечал ей Дарьари, — не десять, а двадцать, пятьдесят лет!“ — „Тогда прошу всех нынешних гостей через десять лет на нашу свадьбу, которая состоится в сентябре тридцатого года, здесь же, в монастыре, а венцы будут держать Ликсандру и Оана“. — „Не Ликсандру, — поправил ее Дарвари, — а Доктор и Оана“«.