Кто я такой, чтобы отказываться от такого дара?

   И я обнял этого мальчишку, который пах моим детством, которое я украл у другого ребенка. Я гладил и утешал его, и плакал с ним сам.

   Григорий опять проявил деликатность и оставил нас вдвоем.

   Сентиментальный порыв у меня быстро прошел, и я начал торопливый инструктаж:

   - Митька, тут что-то нечисто. Ты, главное, сейчас у завуча ни на что не подписывайся, какие бы золотые горы не обещал. И еще, верь мне, Митька, что бы ни говорили. Мы ведь с тобой братья.

   - Гор, ты что задумал? - таким же порывистым шепотом спросил меня брат.

   - Еще не знаю, Митька, только здесь мне оставаться нельзя, изведут меня завуч с Андрейкой тихой сапой. Что-то они мутят, но вот что - понять не могу. Может к дедовым тайнам подобраться через нас хотят, может еще что... Скользкие они какие-то. Ты хоть теперь-то веришь, что я не врал про Андреаса? - я пытливо заглянул в такие непохожие на мои, но такие родные глаза.

   - Прости, Горка, теперь верю.

   - Вот и помни об этом, если завуч с Андрияшкой к тебе подкатывать будут. Не по пути нам с ними.

   - А как же ты, брат? Что теперь с тобой будет?

   - Все нормально будет, не бойся за меня. Мне теперь сам черт не страшен. Отбоялся я свое. Ты только помни, что они меня не пожалели, и тебя так же могут. Не верь им.

   Наш разговор прервали. В палату заглянул Григорий.

   - Дмитрий Николаевич, пора вам. Скоро завтрак закончится, все на занятия пойдут. Идите, я Егора Николаевича сам покормлю. Идите, а то не ровен час хватятся вас, греха не оберетесь.

   Митька с тоской глянул на меня.

   - Побегу я, Егор, вечером еще загляну, ты только держись, не раскисай.

   - Не буду, Митька. Сам слезы подотри, я еще не умер.

   - Вот и не умирай!

   С этими словами Митька соскочил с моей койки и унесся в направлении ученического корпуса. А Григорий взял поднос и собрался кормить меня завтраком.

   - Ну, ты уж инвалида-то из меня не делай, с завтраком я и сам справлюсь.

   Я перехватил у Григория поднос и сразу же чуть не спалился. По привычке взял ложку в левую руку. Пришлось делать вид, что правой поправляю тарелку. Разносолами меня не баловали - жиденький бульончик и водянистая кашица притворялись моей едой. Желудок недовольно заурчал. Пришлось пообещать ему что-нибудь посытнее в будущем.

   Слабо заваренный чаек заполировал это продуктовое изобилие, и мой персональный нянь понес посуду на мойку. А я опять остался со своими веселыми мыслями наедине.

   А ведь про деда я может и не зря ляпнул. Дед-то наш непростым человечком был. Как-никак постельничий самого государя! Правда, предыдущего, но в кухне придворной поварился нехило. А, учитывая продолжительность жизни местных аристократов, вполне может быть, что компроматик, собранный им, до сих пор не протух. Наоборот, те, кто тогда юнцами бегал, сейчас в самую пору вошли, главами кланов-родов стали. Не зря дед бирюком жил, ох, не зря.

   Может все это быть интригой ради дедова наследства?

   А черт его знает. С одной стороны, вроде все в цвет: ради меня Митька может пойти под какой-нибудь клан на условиях передачи дедова архива. А с другой стороны, как-то все слишком сложно. Можно было и просто к Митьке подкатить, запудрить мозги, наобещать золотых гор. Много ли пацану надо. Да в конце концов, просто отобрать. Хотя Митька в будущем маг не из последних будет. И хоть дар у него послабее моего, зато боевого направления. Такого попробуй скрути.

   Смешно. Теперь брату нечему завидовать. Теперь его резерв всяко больше моего.

   Опять не о том думаю.

   И все-таки версия так себе. Андреас, сука, чего-то другого добивался. Прибить-то меня, или искалечить он куда как проще мог.

   Что-то он, гад, про мой источник знал. И тут все упирается в маменьку, Диндилю, свет Дамировну. Ну и имечко. И хоть в крещении приняла она имя Дарьи, иначе, чем Диндилей, дед ее не называл. Чем-то она насолила крепко ему. А может, наоборот, уважение он ей так высказывал. Кто его, старпера, разберет, всегда себе на уме был.

   Только с матерью придется погодить. Тут самому бы ноги унести, да так, чтоб на Митьке не отыгрались. А в госпиталь мне теперь дорога заказана, там Залесский меня мигом поймает.

   Так я и лежал, перебирая варианты до самого обеда. Изредка в палату заглядывал Григорий, уточняя, не надо ли мне чего-нибудь. Часов в 11 в коридоре раздался топот шагов, закончившийся грохотом в соседней палате. Неприятная ломота в зубах указала на включение какого-то блокирующего магию артефакта. Увы, другие признаки применения дорогущей игрушки были мне теперь недоступны. Короткая возня за стенкой и наступившая тишина яснее ясного показала, что одним соседом у меня стало меньше.

   Я даже не знал, хорошо это или плохо для моих планов. С одной стороны поквитаться с Андреасом очень хотелось самому, но вот что я ему реально смог бы сделать в своих обстоятельствах - большой вопрос.

   Решив, что увели его явно не в кондитерскую конфетами угощать, немного позлорадствовал и выбросил гада из головы.

   Я подумаю об этом завтра... если буду жив...

   Еще через пару часов основные вехи плана были намечены, осталось только дождаться ночи.

   Как медленно тянется время, если нечем себя занять.

   Визит притихшего доктора. Фальшивые слова ободрения. Успокаивающее в правую ягодицу.

   Обед.

   Тихий час.

   Полдник.

   Опять сон до самого ужина.

   Ужин в компании Митьки. Обмен незначительными фразами и тоска в глазах. Все он понимал, мой брат.

   Вечерний визит доктора.

   Общеукрепляющий укол со снотворным в левое полужопие.

   Черт! Мы так не договаривались.

   На неудобном стуле возле койки опять стал пристраиваться Григорий. План начал трещать по швам. Оглядев палату в поисках тяжелого предмета, понял, что единственный вариант - стул -занял сам Григорий. Другие варианты не придумывались. Начало действовать снотворное. Не стал сопротивляться, уснул.

   Примерно в 2 ночи резко вышел из сна и наткнулся на внимательный взгляд личного надзирателя.

   - Егор Николаич! Возьмите меня с собой! Вам потребуется помощник.

   Ни хрена себя заявочки!

   Возьми меня, я тебе пригожусь... Нет, там наоборот было - отпусти меня, я тебе пригожусь...

   Внимательно смотрю на своего визави и держу театральную паузу.

   Молчи, за умного сойдешь.

   А я ведь ничего, в сущности, про этого товарища не знаю...

   - Егор Николаич! Нешто, я не разумею. Нельзя вам тут оставаться, да, токмо, не сможете вы без помощника. Вы ж ни жизни городской не знаете, ни людёв. А я и с деньгами помогу, и с ухоронками. Вы ж меня, считай, на этот свет вытянули. Я ж теперь, как человек хожу, а не как калека какая-то. Вы мне помогли, теперь мой черед добром отплатить.

   - А ты разумеешь (вот, прилипло словечко!), Григорий, что обратного хода не будет? Я сюда не вернусь.

   - Разумею, Егор Николаевич! Да токмо я ж вам заместо пса буду. В ногах спать буду, сон стеречь, токмо не гоните. Не сдюжить вам одному никак.

   Фанатичный блеск в глазах бывшего гвардейца пугал. А с другой стороны, есть за что ему благодарить Егорку. Мало-помалу, но точечные целебные воздействия почти каждый день на протяжении полугода подлечили Григория. И если в сентябре еще его должны были мучить нехилые боли, то сейчас его состояние было заметно лучше. До полного оздоровления было еще далеко, но и инвалидом, как раньше, гвардеец себя не должен был ощущать.

   Адекватный взрослый на моей стороне закрывал много белых пятен в моем плане.

   - Хорошо, Григорий! Тогда помоги мне вот в чем: мне нужна обычная одежда, лучше бы не моя. Харчи нужны. И деньги из моей куртки. Ты сейчас иди, найди все, а часа через два жди меня в саду на заднем дворе. У тебя ведь есть ключ от калитки?