– Я не гомик, Джейс, сам знаешь.

– Но ты мне должен. – Он протянул мне руку.

Я недовольно зарычал, поднял его за руку, осмотрелся – нет ли поблизости машин – и смущенно обнял его. Не дай Бог, кто-нибудь заметит.

– Теперь доволен? – буркнул я, поспешно отстраняясь.

– Сойдет.

Я осмотрел его велосипед. Кажется, порядок.

– Поехали быстрее домой, приложим лед.

– К велосипеду? – притворно выпучил он глаза.

– К твоему кулаку, обалдуй! – Тут я заметил его ехидную морду и сообразил, что он просто придуривается. – Когда-нибудь я убью тебя!

– Не сомневаюсь. Во всяком случае, попытаешься.

Дома отец хмуро читал сообщение с дискетки из бара. Джейсон сидел за столом, погрузив ушибленный кулак в воду со льдом.

– Понятно, Николас, – произнес отец, дочитав текст. – Ты из-за этого дрался?

– Да. Нет. Не знаю, – буркнул я, уставившись в стол.

– Я бы на твоем месте тоже расстроился. Ведь это лишний раз доказывает твою глупость.

– Глупость? – удивился я. – Что я сделал глупого?

– Ты роптал на Господа, подверг сомнению его мудрость. Помнишь, я говорил тебе, что ты поступишь в Академию, только если этого захочет Господь. Он уберег тебя от мук ада.

– Значит, Он погубил этих кадетов только ради того, чтобы научить меня смирению? – возразил я, не удержавшись от злых интонаций.

Отец влепил мне пощечину и прикрикнул:

– Богохульствуй со своими дружками, но не в моем доме!

Джейсон затаил дыхание.

– Да, сэр, – промямлил я, потирая покрасневшую щеку.

– Если бы Он собирался научить тебя смирению, то уж научил бы, не сомневайся! – сурово добавил отец. – Еще научит!

Я кивнул. Произносить в эту минуту какие-либо слова было небезопасно.

– Вечером мы помолимся за упокой их душ.

– Хорошо, – прошептал я.

Позже, после ужина, после домашних хлопот и молитв с отцом на сон грядущий, обретя уединение в сумраке своей комнаты, я встал на колени в кровати, привычно закрыл глаза и начал молиться по-своему. Прости, Господи, за то, что я сомневался в Тебе. Я ничего не понимал. Я и сейчас не знаю, зачем погибли кадеты и остальные пассажиры, но я благодарен Тебе за то, что Ты Спас мне жизнь. Я так хотел поступить в Академию. Что же мне теперь делать? Можешь дать мне другую мечту? Можно Тебя попросить об этом? Пожалуйста.

В полумраке я рассматривал свою комнату: китель с капитанскими нашивками на стуле, поцарапанный стол, окно, через которое я лазил мальчишкой. Как бешено тогда колотилось сердце! Еще бы! Преступить запрет отца! Но зато как восхитительно мчаться по ночному шоссе с Джейсоном на велосипедах! Весело шуршат по асфальту шины, ветер треплет волосы, светит луна…

Я осторожно встал, стараясь не слишком скрипеть пружинами, подошел к окну. Бог знает, где сейчас мой старый велосипед. Да и несолидно в моем возрасте лазить через окно. Я прошелся по комнате, провел пальцами по письменному столу. Ни пылинки. Значит, отец следит за чистотой и в моей комнате. Я сел за стол. Почему он такой маленький? Раньше как будто был больше.

Я выдвинул ящики. Карандаши аккуратно лежали в ряд. Старые листы бумаги с дурацкими рисунками. Папка, подписанная печатными буквами: «Документы в Академию Военно-Космических Сил ООН».

Через четыре дня из Академии пришло письмо.

«1 сентября 2190 года

Непредвиденные обстоятельства заставили приемную комиссию набрать дополнительное количество кадетов в Академию ВКС ООН. Сообщаем вам, что вы зачислены кадетом Военно-Космических Сил Организации Объединенных Наций. Просим вас уведомить нас о получении сего письма и прибыть 10 сентября 2190 года в Академию, графство Девон.

Лорон Э. Керси, начальник Академии».

Я закрыл папку, положил обратно в стол, встал на колени у кровати. Господи, помоги мне стать таким же невинным, как тот мальчик, который читал и перечитывал это письмо, пока каждое его слово намертво не впечата-лось ему в память; который поклялся учиться в Академии изо всех сил, чтобы достойно выйти из нее с офицерским званием гардемарина. Господи, этот невинный мальчик во мне умер. Я стал мстительным, лживым, я оправдывал собственные грехи, нарушал присягу, клятвы, приказы, врал старшим офицерам.

Слышишь ли Ты мою молитву? Не противны ли Тебе мольбы грешника? Я знаю, что заслуживаю не Твоей милости, а суровой кары. Но я не знаю, Господи, почему я согрешил.

Неужели Ты послал меня в Академию для того, чтобы я совершил эти злодеяния?

Такси уже ждало у дома. Отец вышел меня проводить. Выглядел он усталым, еще более состарившимся. Я поставил сумку на траву. Настала минута прощания. Я посмотрел в голубые глаза отца:

– Рад был с тобой повидаться.

– Хорошо, что ты приехал. Забор починил.

– Теперь я буду ближе к дому, только иногда придется летать в Фарсайд, так что смогу чинить забор чаще.

– В доме есть и другая работа, – едва ли не с укоризной напомнил отец.

– Могу приехать на Пасху, если хочешь, – неуклюже предложил я. Почему-то мне было неловко.

– На все Божья воля. – Это означало согласие.

Обнимать его я не стал. Отец не привык к этому, да и я тоже, поэтому я просто поднял сумку и повернулся к такси.

– Молись, – вдруг сказал отец. – Возможно, Господь уже не внемлет тебе, но ты все равно молись. Молись постоянно, так будет лучше.

– Да, сэр. – Откуда он знает о моих сомнениях? Я ведь не признавался ему. – До свидания. Он кивнул, и я поспешил к такси.

Речь начальника Академии Керси была длиннющей. Я делал вид, что внимательно его слушаю, а сам всматривался в стройные шеренги кадетов: детские лица, пряжки надраены до блеска, серая униформа тщательно отутюжена. Здесь, в Девоне, собрали всех кадетов, даже из Фарсайда. Доставлять такое количество людей с Луны, а потом обратно лишь для торжественной церемонии передачи власти – непозволительная роскошь. Тем более для нынешних неспокойных времен. Хотя война у нас какая-то странная. Пока в Солнечную систему забрела только одна рыбина, да и та сразу отдала концы. Было неясно, где плодятся эти космические чудища и появятся ли они когда-нибудь в Солнечной системе снова.

Недалеко от меня в президиуме сидел Толливер. Глаза его поблескивали, очевидно от удовольствия. Он прекрасно знал, как я ненавижу все эти официальные церемонии, и наверняка наслаждался моими мучениями.

– Двенадцать лет назад, – вещал Керси с трибуны, – мистер Сифорт так же, как и вы, был кадетом. Ему было всего тринадцать лет. И кто бы мог подумать, что скоро он изумит своими подвигами весь мир?!

Все совсем не так! Кто тогда мог подумать, что я нарушу клятву, присягу и совершу тягчайшее уголовное преступление? Не о таких «подвигах» я мечтал.

– Получив по окончании Академии звание гардемарина, мистер Сифорт был направлен для прохождения службы на корабль ВКС «Хельсинки».

У меня тогда буквально поджилки тряслись! Впервые явившись с рапортом на капитанский мостик, я. зеленый салага, так и не смог унять нервную дрожь в руках.

– Потом мистер Сифорт нес службу на корабле «Гиберния».

Этот корабль направлялся к планете Надежда за шестьдесят девять световых лет от Земли. Даже со сверхсветовой скоростью туда надо было лететь семнадцать месяцев.

– Большинство офицеров «Гибернии» погибло при взрыве космической шлюпки.

Шлюпкой на нашем жаргоне называется кораблик для полетов на короткие расстояния, например – для связи между двумя большими кораблями. Тогда в живых, не считая меня, остался лишь один опытный офицер – мой друг лейтенант Мачьстрем, но и он вскоре умер от рака.

– После чего мистер Сифорт вступил в должность капитана корабля и успешно довел «Гибернию» до планеты Надежда.

Господи, когда же Керси закончит?!

– Далее мистер Сифорт повел свой корабль к планете Окраина, а на обратном пути нашел останки корабля «Телстар», внутри которого оказались опасные существа внеземного происхождения. Мистер Сифорт стал первым человеком, увидевшим этих чудищ.