Последняя фраза была вставлена для придания автору большего научного веса…

Волков прибыл в село неожиданно. Ефрем Кулаков после отъезда начальства беспробудно пьянствовал. В пьяном беспамятстве, валяясь где попало, он причитал, что не сносить ему бедной головушки.

В тот вечер, когда приехал Волков, у Ефрема выдался просвет и он усиленно «лечился» огуречным рассолом. Во время этой процедуры и застал его Афоня с ошеломляющим известием: «Управляющий обратно пожаловали».

Ефрем выбежал встречать начальника в чем был. Приглашая гостя в горницы, старался дышать в сторону. Отдав распоряжения об угощении, позвал Афоню и пошел с ним к колодцу. Здесь писарь вылил на раздевшегося до пояса «больного» пять больших бадей обжигающей колодезной воды. После такой операции голова почти полностью пришел в нормальное состояние.

Кулаков терялся в догадках — с какой целью управляющий так скоро приехал снова? Неужели немец проболтался…

Рано утром следующего дня Волков и Кулаков, взяв с собой четырех рабочих с лопатами и кайлами, отправились на месторождение. Волков пригласил Кулакова к себе в карету, рабочие и писарь ехали сзади на телеге.

Когда выехали за село, красный диск солнца едва поднимался над лесом. Зеленые сырые поляны лежали в тени и прохладе. Птицы в лесу начинали многоголосый концерт.

Волков откинулся на спинку сиденья и, полузакрыв глаза, с удовольствием вдыхал свежий воздух. Все эти дни из головы не выходили мысли о новом минерале. Волков знал, что добиться поставленной им цели будет нелегко. Сколько ценных открытий, сделанных русскими людьми, было похоронено приезжими учеными. Через некоторое время, однако, из-за границы приходила весть, что миру преподнесено новое выдающееся открытие. И никому было невдомек, что на самом-то деле это открытие украдено у российского умельца, так и оставшегося безвестным.

А сколько различных достижений науки приписывается иностранцам по той лишь причине, что о них сообщено в каком-нибудь заграничном журнале, хотя до этого сведения о них публиковались в русской печати.

Волков предложил Перовскому назвать минерал в честь министра двора не потому, что был карьеристом. Нет. Принимался во внимание простой расчет — если связать название с именем человека, имеющего вес в государстве, то с большей уверенностью можно надеяться на успех разведок и изучения нового минерала.

Раздумья управляющего были прерваны словами Кулакова: «Приехали, ваше благородие».

Экипаж стоял у обрыва, где Кеммерер нашел небольшие прожилки зеленой охры. Выше по реке обрыв переходил в глубокий лог. Кое-где на свободных от травы плешинах из-под земляной осыпи выглядывал буровато-серый песчаник.

Волков подошел сначала к обрыву и, внимательно осмотрев его, поставил рабочих рыть канавы и штольни в глубь склона. После этого обследовал заросший мелким ельником крутобокий лог. Недалеко от устья лога нашел небольшую линзочку хромовой зелени. Здесь также поставил рабочего — сделать расчистку рыхлых пород, прикрывающих рудоносный песчаник. На всем остальном протяжении довольно длинного лога ничего интересного обнаружить не удалось.

«Следует заложить несколько разведочных колодцев в верховьях лога», — подумал Волков. Позвав Кулакова, он предложил пройтись вдоль коренного берега реки. Может быть, зеленый минерал встретится еще где-нибудь. Ефрем начал настойчиво отговаривать управляющего, ссылаясь на обилие комаров. Волков однако не внял уговорам и отправился в поход, пригласив и Кулакова, у которого растерянно забегали глаза.

Ефрем еще дорогой прикидывал, как ему поступить. За короткое время знакомства с Волковым он почувствовал, что управляющий не похож на обычных чиновников-хапуг и с ним каши не сваришь.

Произошло то, чего больше всего боялся жуликоватый голова: Волков, осматривая берега, заметил работающих у свежей насыпи людей.

Крестьяне на громадных и тяжелых носилках носили песок и гравий из небольшого карьера, находящегося метрах в пятидесяти. Насыпь была еще не велика. Она начиналась у крутого склона и в виде снеговой катушки спускалась к реке. Кулаков поспешил пояснить:

— Общество порешило мельницу ставить, вот и нарядили мужичков.

— Мельницу? Так далеко от деревень? — удивился Волков.

— Место уж больно хорошее, — поспешил ответить Ефрем.

— А Серафимовская мельница у села на слом, что ли? — некстати спросил один из землекопов.

Кулаков сделал вид, что не слышал вопроса.

— С ямой окаянной намаялись, Ефрем Петрович. Ведь истинно прорва ненасытная — сыпем, а она проваливается. Еле одолели, — доложил прихрамывающий курносый мужичок, обутый в лапти на босу ногу.

— С ямой? С какой ямой? — рассеянно спросил Волков, вглядываясь в склон, на котором виднелись выступы коренной породы.

— Да камень здесь брали в старину на стройку, — с дрожью в голосе ответил Ефрем.

— Интересно! А не было ли в этой яме зеленого камня? — поинтересовался Волков.

— Да что вы с ними время тратите, ваше высокоблагородие. Чего они знают… А ну, чего рты поразевали, — заорал Кулаков на стоявших поблизости мужиков. — Разленились, канальи!

Крестьяне поспешно отошли и принялись за работу.

— Я сам, ваше — превосходительство, бывал в этой яме. Зеленых камней тут и в помине не было, — торопился объяснить Кулаков. — Тут чуть повыше есть обрывчик; может, там что есть…

— Не плохо бы здесь пробить несколько колодцев, — задумчиво проговорил Волков, направляясь дальше вверх по реке.

Кулаков, приотстав, показал мужикам обросший рыжей щетиной кулак и потрусил вслед за управляющим.

Волков внимательно осмотрел склоны речки, но ничего примечательного не обнаружил. Только в одном обнажении бурого глинистого песчаника удалось найти окаменевшие остатки костей каких-то древних животных. Выдолбив один хороший обломок, по-видимому, челюсти давно вымершего хищника, он сделал в тетради наброски других частей скелета.

К вечеру Волков вернулся к оврагу, у устья которого велись горные работы, и стал внимательно осматривать очищенные от рыхлых наносов участки. Здесь удалось подсечь довольно большое количество мелких линз и гнезд хромовой охры. Но несмотря на это, Волков остался недоволен — залежь все-таки была бедная и большого практического значения иметь не могла. Если на этом месте поставить рудник, стоимость каждого фунта сырья будет слишком велика.

Работы по исследованию месторождения продолжались восемь дней. За это время удалось набрать всего лишь двадцать фунтов ценной породы. Волков составил подробное описание обследованного участка. Оно начиналось характеристикой возвышенности, которую прорезал овраг. «Гора эта, — писал он, — обнажена с одного бока глубоким оврагом, изрытым стоком снеговых и дождевых вод; сей овраг, простираясь, от юго-востока к северо-западу, имеет глубину более 50 сажен». Далее говорилось о породах, слагающих гору. И лишь после этого начиналось описание ископаемого.

«Зеленая охра не составляет в горе правильного месторождения, но находится, так сказать, вкрапленной в прослоях песка гнездовыми прожилками, толщиною от 1 до 4 вершков и длиною от 0,25 и не более 0,75 аршина; гнездовые прожилки, суживаясь и расширяясь в своей объятности, или вовсе исчезают, или снова показываются».

О внешних свойствах нового минерала Волков сообщал следующее: «Вещество имеет излом раковистый и в больших кусках делится по длине на слои. Цвет его травяной, к луково-зеленому приближающийся; твердость имеет малую, хрупок, так что от слабого усилия руки и удара распадается на неопределенные, угловатые, черепковатые обломки; к осязанию жирен, свежий излом тускл, но от трения получается отблеск».

Волков внимательно рассматривал каждый вновь найденный кусок зеленого камня. Один из образцов, выпав из рук, булькнул в воду у самого берега. Волков нагнулся и протянул было руку, чтобы поднять его, и тут же с удивлением замер — порода, окунувшись в воду, мгновенно с шумом разлетелась на мелкие части. Со вторым, специально брошенным в воду куском охры произошло то же самое.