– Действительно звучит неправдоподобно… – присаживаюсь на краешек стола. – поэтому для остальных это будет звучать так: учёный-металлург С.В. Дричек изобрёл новый сорт высокоуглеродистой инструментальной стали, который по своим свойствам вплотную приблизился к лучшим мировым образцам. Технология выплавки, что вы только что видели является совершенно секретной. Раскрытие её приведёт к гибели многих людей, которые рискуя жизнью добыли этот секрет…

Москва, площадь Дзержинского.

Управление НКВД, Спецотдел.

23 февраля 1938 года, 14:00.

– Скажите, арестованный, – следователь по важнейшим делам Прокуратуры СССР, коренастый плотный мужчина лет тридцати с глубокими залысинами на крупной голове, опускает глаза на листок бумаги лежащий перед ним. – когда и где вы написали жалкий пасквиль на товарища Сталина.

"Что я здесь делаю? Сказал же ему, задавать только такие вопросы, которые подразумевают однозначный ответ "да" или "нет". Что теперь мне с этой распечаткой делать?… Ладно, пусть пусть полиграф поработает как фактор психологического воздействия".

Картинно взяв лист двумя пальцами и брезгливо поморщившись, следователь протянул его Троцкому, сидевшему за столом напротив и отрешённо глядявшему в окно моего кабинета. Берия приказал перевести полиграф в Управление, а Троцкого во Внутреннюю тюрьму чтобы исключить его перевозки по Москве. Теперь все допросы "демона" проходят в моём кабинете на Лубянке, откуда вынесли длинный стол для заседаний, а его место занял детектор лжи. Сменился и следователь, вместо проштрафившегося Шейнина допрос ведёт новый "важняк" Руденко, недавно переведённый в центральный апепарат из Сталино.

– Я не помню… – раздражённо кидает Троцкий, в последний момент заметив перед самым носом лист бумаги. – какая вам разница?

Самописцы всполошённо запрыгали вверх-вниз. Подкрутив уровень записи на магнитофоне, стоящем на моём письменном столе ведущем запись допроса, возвращаюсь к полиграфу.

– Вопросы здесь задаю я! – Раздражённо кричит "важняк".

Дверь в кабинет открывается и я вижу в приёмной из-за плеча, появившегося в проёме старшего майора Власика, который манит к себе Руденко пальцем.

– Ты иди покури пока… – кладёт он руку на плечо "важняка" и подталкивает его к выходу. – привет, Алексей, ты останься. Ну как жизнь молодая?

– Ступайте, товарищ Власик, мы тут с товарищем Чагановым сами справимся… – В кабинете тяжёлой походкой заходит Сталин, окидывает взглядом комнату и выбирает стул напротив Троцкого. – Здравствуй, Лев.

– Здравствуй, Коба, – нервно усмехается "демон", поглаживая свою острую бородку. – что, пришёл поздравить создателя Красной Армии с её юбилеем?

– Скромностью ты никогда не страдал… – Сталин поднимает палец вверх, останавливая готового вступить в перепалку "демона". – но я не за этим пришёл… Поворачиваюсь к детектору лжи и делаю временную отметку на диаграммной ленте.

– Ты проиграл, Лев…. – вождь прерывается на секунду, получая из рук вернувшегося в кабинет Власика пачку папирос, пепельницу и спички. – проиграл полностью и бесповоротно…

– Я понимаю, Коба, что целиком в твоей власти, – перебивет его Троцкий, сжимая кулаки. – ты можешь меня убить, но от своих взглядов я не откажусь.

– …бесповоротно. – Чиркает спичкой Сталин и по комнате разносится сладковатый аромат "Герцеговины". – Скорее всего трибунал приговорит вас с Бухариным и Рыковым к смертной казни. Твои соратники из несостоявшегося Четвёртого Интернационала в основной своей массе – агенты зарубежных разведок и наймиты капитала, их цель – развалить международное коммунистическое движение…

– Ты сам его развалил!… Да снимите с меня ваши провода! – Пытается встать с кресла Троцкий.

Вопросительно смотрю на вождя, тот согласно кивает, и я бросаюсь спасать драгоценные кабели от вандализма. Быстро рассоединяю разъёмы, уворачиваюсь от летящей во все стороны слюны ни на шутку разошедшегося "демона". Сталин с непроницаемым видом молча курит папиросу.

""Ленин перед смертью просил яд", "не было токсикологической экспертизы", "Троцкого неправильно информировали о времени похорон"… Фу-ух, прямо повеяло "Огоньком" периода перестройки. Хотя чего-то не хватает… А-а, вот оно".

– Ты узурпировал власть, ты и твои прихвостни скрыли от партии "Завещание" Ленина! – Закашлялся от напряжения "демон".

– Зачем ты мне врёшь? – Не выдерживает Сталин, в сердцах бросая папиросу в пепельницу. – Ему молодому ты можешь голову морочить, а мне не надо. "Письмо к съезду" было дважды опубликовано, оно имеется в материалах XV съезда и это несмотря на то, что и Крупская и Фотиева путаются со временем его диктовки… Я сам был в Горках в то время, Ильич тогда не мог ничего сказать, он ещё не оправился от удара!

– Что же твои заплечных дел мастера не выбьют нужные показания у двух старушек?! – Вскакивает на ноги Троцкий, я на всякий случай встаю на торце стола между спорщиками.

– Кхм-кхм, разрешите мне сказать? – Враги поворачивают ко мне полные ненависти глаза. – Не надо никого допрашивать… автора текста можно определить заочно научным способом.

– По почерку? – Криво усмехается Троцкий. – "Завещание" записано Фотиевой в присутствии Крупской, это видно невооружённым глазом.

– Нет, не по почерку. Вы слыхали что-нибудь о частотном анализе текста? – Соперники промолчали, "демон" опускается в кресло. – А мне это по роду занятия положено, это раздел криптологии.

– "Пляшущие человечки"? – Спрашивает Сталин потянувшись за новой папиросой, а я спешу к окну и открываю форточку.

– Да, правильно… и ещё "Золотой жук", это если говорить о примерах частотного анализа из художественной литературы, – стараюсь не сбиваться на менторский тон. – но этот простейший метод не годится для нашего случая. Суть способа о котором я говорю состоит в поиске и вычислении так называемого "инварианта", присущего каждому автору. Наиболее часто употребляемым "инвариантами" для русского языка являются средняя длина предложений, средняя длина слов в предложении, частота употребления существительных, глаголов. Но наиболее перспективной, как выяснилось в последнее время, является частота появления в тексте служебных слов: предлогов, союзов, частиц и их процентное отношение к объёму выбранного текста. Для каждого автора этот параметр является уникальным и неконтролируемым им самим.

– Не верю я в это, – нахохлился Троцкий, отводя взгляд. – чтобы сдог каждого автора был настолько уникален и повторяем что ему можно присвоить уникальное число. Не верю.

– Как говорил Карл Маркс, "практика – критерий истины", – холодно замечаю я. – это если вы не доверяете работам академика Маркова, известного лингвиста… Кстати, несложные подсчёты вполне по силам любому грамотному человеку, знающему четыре арифметических действия.

– Скажите, товарищ Чаганов, – в чёрных глазах Сталина зажглись весёлые огоньки. – а можно ли таким способом обнаружить в тексте одного автора вставки, сделанные другим автором? "Насколько я понимаю речь идёт о характеристиках Сталину, Троцкому, Зиновьеву и Бухарину, которые Ленин (а может быть и не он) дал им в своём "Письме к съезду". Вопрос, конечно, интересный… Вообще-то для уверенного распознавания авторства желательно чтобы объём анализируемого текста был не меньше пяти тысяч слов"…

– Думаю возможно, товарищ Сталин, – охотно подыгрываю вождю. – тут ведь какое дело: нам же не нужно считать "инварианты" множества авторов? Как я понимаю речь пойдёт о трёх-четырёх подозреваемых, разного образования, пола, происхождения и писательского навыка?(Сталин довольно кивает головой). Для сравнительной оценки и вычисления образцового "инварианта" можно взять статьи, написанные подозреваемыми примерно в те же годы, на схожую тему… (руки Троцкого нервно сжали подлокотники кресла). Останется только сравнить с "инвариантами" абзацев из "Письма к съезду"… уверен, что всё получится. А для быстроты и точности расчётов можно применить РВМ-1.