Джон с удивлением думал, насколько сильно она притягивает его, и это после всего, что Кэтрин ему устроила.

Глубоко вздохнув, он сумел лишь выдавить из себя:

– Вы хоть представляете, через какие дьявольские… – Ее брови взлетели вверх. – Извините… что мне пришлось пережить сегодня из-за вас?

Она взглянула ему в глаза и ответила совершенно невинно:

– Вероятно, не представляю.

– Все, кого я знаю, спрашивали меня о загадочной даме, которую видели верхом на моей лошади. Вам не приходило в голову, что в парке я мог быть не один и что мои друзья захотят узнать, что же произошло с Генералом?

Наконец-то некое подобие раскаяния смягчило выражение ее лица.

–Должна признать, что я действовала так поспешно, что даже не успела подумать о чем-то подобном. – Она издала слабый вздох. – Наверное, мне следовало яснее выразить свои намерения относительно возвращения вашей лошади.

Наконец-то уступка. Слабая, сделанная с чувственным вздохом.

Его раздражение улетучилось, словно легкий туман под солнечными лучами.

– Вероятно, вам стоило позволить мне помочь вам в вашем деле, которое, очевидно, было столь неотложным, что заставило вас воспользоваться моей собственностью без моего согласия. С вашей стороны это был довольно опрометчивый поступок.

Она подняла изящную руку и поправила ниспадающий на лицо завиток.

– Я не могла позволить вам помочь мне. Я действительно искренне сожалею, что доставила вам такие неприятности. Я этого совсем не хотела. Я могу каким-то образом исправить положение?

«Пожалуй, да…»

Он немного помолчал, обдумывая ее слова. Она хоть поняла, что предложила? Может он этим воспользоваться?

– Можете начать с возвращения моей лошади.

– О, ну это само собой разумеется. Я поместила вашего жеребца в небольшую частную конюшню, где ему обеспечен отличный уход. Наверное, я должна вернуть его вам завтра утром.

Джон почувствовал, как дрогнули уголки его губ, когда в голову ему пришла одна интересная мысль. Такого захватывающего плана у него давно не возникало.

– Это меня вполне бы устроило, – ответил он.

– Замечательно.

Она улыбнулась ему, и впервые в жизни Джон почувствовал, что его сердце затрепетало. Он до конца не понимал своего отношения к ней. Он любил женщин. Он находил их захватывающими, желанными, и ему нравилось быть с ними, но его чувства к этой девушке были совершенно другими, и это увлекало и в то же самое время беспокоило его.

– Когда и куда я должна доставить вашего скакуна? – спросила она.

Джон широко улыбнулся.

Его охватило чувство победной уверенности, и он полностью расслабился. Имелись достаточно веские причины, почему более десяти лет он был одним из членов имеющей дурную репутацию «скандальной троицы», И почему теперь он стал одним из «скандальной парочки», каждый шаг которой смаковался на страницах бульварных газет.

– Куда? В Гайд-парк. Когда? Завтра перед рассветом. Теперь наступила ее очередь изумляться.

– Вы шутите, сэр!

– Нет, мисс Рейнольдс, не шучу, самое место, где мы с вами встретились и где вы меня покинули сегодня утром. Точно так же. Одна.

Ее глаза впервые гневно засверкали, и впервые она сделала шаг назад. Наконец-то он смог пробить броню ее невозмутимости.

– Это было бы безумием. Я ведь даже не знаю вашего имени.

Он сложил руки на груди. Казалось, что, если он что-то не сделает со своими руками, он просто прижмет ее к себе и поцелует в эти восхитительные губы.

Джон склонился в полупоклоне и, улыбнувшись, произнес:

– Меня зовут Чатуин.

Джон увидел, как ее глаза округлились в изумлении.

– Тот самый граф? – спросила она.

Он не слишком много знал о ней, но ясно было, что она о нем наслышана.

– Возможно, не «тот самый», но определенно граф.

– Так вы один из той «скандальной троицы», о которой я так много слышала.

Он пожал плечами:

– Да, я удостоился чести носить этот сомнительный титул. Хотя полагаю, что теперь почти все в Лондоне считают меня одним из «скандальной парочки».

Кэтрин попыталась возмутиться, но в ее голосе не слышалось подлинного негодования.

– Вы говорите об этом так, словно считаете это почетным званием.

– Возможно. И не похоже, чтобы мне в ближайшее время грозила потеря этого звания.

–Звучит так, словно вы к этому не очень-то и стремитесь.

– Не могу сетовать. Это сослужило мне неплохую службу.

Мисс Рейнольдс сделала еще один шаг назад.

– И вы, несомненно, отдаете себе отчет в том, что если меня застанут в парке наедине с вами, моя репутация будет погублена.

– Признаю… если застанут.

Кэтрин открыла рот, чтобы немедленно ответить отказом, но по какой-то необъяснимой причине она пошла против здравого смысла и, уклонившись от прямого ответа, сказала:

– Вы ведь не можете всерьез предлагать мне встретиться с вами наедине на рассвете?

На его сочных губах, словно нехотя, появилась легкая полуулыбка, а в глазах заиграли озорные огоньки.

– Именно это я и предлагаю.

– Сэр, вы не джентльмен.

– Каюсь.

Какой может выглядеть таким обаятельным и в то же время предлагать ей совершить столь неприличный поступок?

– Настоящий джентльмен не обратился бы с таким предложением к даме.

– Несомненно, обратился бы. Тайные свидания назначаются постоянно. Но поскольку они тайные, о них просто не знают.

–Но там, где я выросла, так никто и никогда не поступает.

– В самом деле? Позвольте заметить, что сегодня утром вы были в парке одна.

– Нет. – Она качнула головой, потом остановилась. – Вернее, да. Я была одна, когда вы меня встретили, но в парке я была не одна. Со мной была моя сводная сестра миссис Виктория Густри.

Его брови дрогнули, и на лице появилось выражение недоверия.

– Я знаком с миссис Густри. Уверен, что я заметил бы ее, если бы она была с вами, мисс Рейнольдс. Вы были совершенно одна.

Кэтрин сделала глубокий вдох и обвела взглядом коридор, чтобы убедиться, что их конфиденциальный разговор не привлекает внимания. Пока, казалось, никто не обращал на них внимания. Но Кэтрин боялась, что в любой момент может появиться Виктория, которой, безусловно, не понравится, что сестра беседует с лордом Чатуином в сумраке полуосвещенного коридора.

– Послушайте, возможно, я не слишком складно все объясняю. Виктории не было со мной в тот момент, когда я встретилась с вами, потому что наш слуга покалечил ногу, и ей пришлось остаться с ним. Я скакала за коляской для них, когда вы почти столкнулись со мной.

Выражение недоверия сменилось озабоченностью.

– Если вам нужна была помощь, почему же вы не сказали мне и не позволили вам помочь?

Она вновь глубоко вздохнула и вновь обвела взглядом коридор. И он, наконец, понял.

– Я пообещала Виктории не останавливаться и тем более ни с кем не разговаривать, мне не хотелось огорчать ее, вернувшись в сопровождении незнакомца. К счастью, нам удалось усадить нашего слугу в коляску и благополучно доставить его домой.

– Но я мог вам помочь.

– Я не хотела прибегать к вашей помощи.

– Но вы все же ею воспользовались, взяв моего коня.

Кэтрин приоткрыла рот, словно ей стало трудно дышать. Она пыталась оставаться невозмутимой, но это становилось все труднее.

– Я взяла вашу лошадь на время. Виктория весьма щепетильна в вопросах, касающихся правил хорошего тона, и она строго-настрого запретила мне останавливаться. Не было нужды прибегать к вашей помощи, и, кроме того, мне не хотелось, чтобы сестра узнала, что я разговаривала с вами.

– Но она, несомненно, могла бы принять во внимание сложившиеся обстоятельства.

– Вы говорите, что знакомы с Викторией Густри, но вы определенно не знаете ее.

– Она ваш опекун на время этого сезона?

–Да.

– Ваши родители скончались?

Кэтрин кивнула.

– И сейчас Вики была бы очень недовольна, если бы узнала, что я разговариваю с вами, так как нас не представили друг другу должным образом. Еще раз скажу, она чрезвычайно строга во всем, что касается этикета.