Дилон снял очки. Аккуратно сложив их, спрятал в карман.

— Тогда нам конец, — сказал он тоном, не оставляющим никаких сомнений. — У нас только один шанс! Возможности повторить все это не будет…

Рипли кивнула. К ее немалому облегчению, спокойно и твердо, без малейших колебаний кивнули также Морс и Кевин. Они явно решились идти до конца…

Рипли не знала, почему Пресвитер выделил себе в ближайшие помощники именно эту пару, как будто ничем не отличающуюся от остальных. Но, значит, были у него какие-то основания, а подсказал ли их прошлый опыт или интуиция — все равно…

И, похоже, он не ошибся в выборе.

— Итак: рубильник — поршень — створка двери… А потом… Дилон поднял глаза на Рипли. — А потом ты на несколько секунд останешься с ним наедине, — сказал он ровным голосом, как нечто само собой разумеющееся.

— Ясно, — для Рипли этот факт тоже разумелся сам собой. — На меня можешь положиться. Ребята, только вы не подведите, ладно?

— Надеюсь, ты все-таки не ошиблась в том, что он не хочет тебя сожрать, — когда Дилон говорил это, на лице его не дрогнул ни единый мускул, — потому что ты, и только ты, будешь преграждать ему путь, пока опускается створка. Здесь уже не будет никаких других дверей, которые можно запереть заранее, никаких дополнительных заслонов.

— Ясно, — повторила Рипли. — Я тоже на это надеюсь…

И тут же подумала: а достаточно ли обоснована ее надежда? Да, один раз Чужой пощадил ее… Даже два раза. Но тогда ему ничего не угрожало, да и сыт он был…

А теперь, когда вопрос встанет не о пище, а о самом его существовании — будет ли его реакция прежней?..

И тут Рипли оборвала свою мысль. Нет, так не пойдет! Тогда уж лучше было и не затевать весь этот план…

А сейчас он не просто затеян — осуществляется!

И возможностей для отступления уже нет. Поздно отступать…

"К тому же… — Рипли с трудом воскрешала в памяти общеобразовательный курс биологии, — к тому же такой вариант имеет обоснование и с биологической точки зрения… Везде и всегда бесполые особи представляют для природы неизмеримо меньшую ценность, чем матка — королева, как ее еще называют у муравьев и термитов. Вообще самый смысл их существования — дать матке жить и размножаться, плодить новые поколения. Ради этой цели любой из бесполых не колеблясь отдаст собственную жизнь.

Уничтожить матку, спасая себя, — немыслимый, невозможный поступок! Весь инстинкт вида, все законы эволюции должны восстать против него!

Так бывает у общественных насекомых на Земле. Нечто подобное, как выяснилось, имеет место и в других мирах…

Отчего вдруг в случае с Чужим все окажется иначе?!

А пускай даже так! В конце-то концов…"

— В конце-концов, я ничего не теряю… — эти слова Рипли, должно быть, помимо своей воли произнесла вслух, потому что Дилон вдруг быстро взглянул на нее:

— Что?

— Я ничего не теряю… Быть может, это для меня даже лучше — ТАКАЯ смерть…

Дилон скривил уголок рта:

— Сестра, ты опять рвешься умереть красиво… Ты — ничего не теряешь. Теряем — мы! И то самое человечество, о котором ты так хорошо говорила.

И Рипли поняла, что он снова прав. А еще она поняла, что именно он — Пресвитер — сейчас является главным. И по опыту, и по решимости, и по способности оценить обстановку.

Да и не Пресвитер он теперь, не просто духовный вождь — а ВОЖДЬ вообще. Да, именно с большой буквы.

— Хорошо. Я буду стоять в проеме, пока не запрется дверь. А где будешь стоять ты, Дилон?

— Я буду рядом, — последовал немедленный ответ.

И снова Рипли поняла больше, чем Дилон сказал вслух. Теперь он не может положиться даже на ее волю и решимость. И в случае чего — лишь он может заступить дорогу зверю, хотя на нем и не лежит табу, спасающее от клыков и щупалец.

— А где будут в это время остальные?

— Они тоже будут неподалеку, сестра… И будут свои-ми молитвами, своим умением и силой рук своих способствовать успеху нашего дела.

И снова Морс и Кевин кивнули в ответ.

Военный совет завершился. Пришло время действовать.

Трое шли тоннелем. Было так темно, что даже горящие факелы в их руках отгрызали от стены мрака считанные метры освещенного пространства.

— Мне это не нравится! — вдруг сказал Голик без всякого видимого повода.

Качнувшись, остановились два соседних факела.

— Что именно?

— Все!

Было видно, как усмехнулся один из идущих: красноватый свет живого пламени блеснул на его ровных резцах.

— Ладно, чего уж там… Пожалуй, ты лучше стань здесь. Будешь на подхвате.

— Мне не нравится, что эта штука будет бегать по темным тоннелям в то же время, что и мы, — упрямо повторил Голик. Зубы его выбивали мелкую дробь.

По неофициальной «табели о рангах» его спутники имели менее высокий статус, чем он сам. Во всяком случае, они не принадлежали к миру профессиональной преступности, «воров в законе». (Правда, отношения внутри Братства не признавали воровскую «табель» — но все же от нее оставались какие-то понятия, въевшиеся в плоть и кровь, в подсознание…)

Однако теперь ценностная установка рухнула — и в образовавшемся хаосе отчетливо проступила извечная трусость «блатарей».

Двое, не сговариваясь, посмотрели на Голика с нескрываемым презрением.

— Ну, тебе же сказано — оставайся здесь. Это какой тоннель? Б? Значит я, в случае чего, буду бежать по нему, заманивая тварь к ванне. Ты — беги по соседнему, если она туда сунется. А Ян будет за нами закрывать двери. Это дело как раз по нему…

Они тронулись вперед.

Оставшись на месте, Голик ощупал дверь. Толстый лист стали с окошком армированного бронестекла наверху гарантировал качественную защиту: в свое время двери изготовлялись с таким расчетом, чтобы уверенно противостоять натиску не одной пары дюжих рук, обладающих вдобавок искусством взлома…

Эта дверь, как и большинство дверей на этом уровне, была одностворчатой. Створка опускалась сверху, мягко скользя по проему вдоль направляющих.

Точнее, это она должна была скользить мягко. Но направляющие заржавели, и дверь двигалась с немалым трудом, хотя все-таки двигалась. Однако удастся ли закрыть ее быстро?