Вдова не договорила — юноша коснулся ее щеки.

— Разрешите мне быть рядом, и вас никто никогда не ударит.

Катя попробовала отодвинуться, но оказалось, что она и так сидит на краю дивана.

— Вы меня пугаете, — призналась девушка, отклоняя голову. Пальцы собеседника в результате этого маневра соскользнули со щеки на ее шею. Мережская бы встала — но Талькин все еще сжимал ее руку своей.

— Это какие-то новые методы ведения допроса? Я что-то пропустил из законов и положений последних лет?

Инкнесса облегченно выдохнула. Однако к ее удивлению, секретарь только сильнее впился пальцами в ее кисть.

Михаил холодным голосом заметил:

— Впрочем, возможно, я зря зашел.

Екатерина так перепугалась, что он сейчас их покинет, что выкрикнула:

— Не уходите! Пожалуйста!

Ее отчаянная мольба остановила юриста у двери. Он развернулся и быстрым шагом подошел к дивану.

— Талькин? Что вы себе позволяете?

Юрий отпустил ее руки. Мережская встала, не желая сидеть с гостем в такой близости, и оказалась стоящей вплотную к Михаилу. Тот тут же приобнял ее одной рукой, не давая ей рухнуть обратно на диван.

— Возможно, вам уже пора?

Помощник следователя встал.

— Инкнесса, простите мне мою горячность, если сможете. Возможно, я не совсем правильно расценил вашу реплику про «больше нравитесь», сказанную не столь давно, и сделал неверный вывод о том, что мне… позволено надеяться… и… Не думайте, что данные мною обещания были пустыми словами. Вынужден с вами попрощаться. Светлой стороны, господа.

Михаил промолчал. Екатерина кивнула на прощание.

Гость, бросив ревнивый взгляд на стоявших вплотную друг к другу людей, покинул комнату.

Когда дверь за ним захлопнулась, Михаил особенно остро ощутил чужое дыхание на своей шее. А Катя — тепло от мужской руки на своей талии.

— Спасибо, — прошептала едва слышно вдова, и Климскому вдруг захотелось податься чуть вперед и…

В задумчивости он провел рукой по ее спине…

Катя вздрогнула, отпрянула и рухнула на диван. Сердце ее бешено колотилось.

Михаил, опомнившись, сделал шаг назад.

— Я вас напугал?

— Нет, — инкнесса сосредоточенно разгладила подол юбки. Климский узрел наконец лежащий на столе букет.

— Приказать выбросить?

— Зачем? — удивилась Екатерина и смущенно добавила: — Они красивые.

Мужчина нахмурился.

— Вы собираетесь поощрять этого юношу?

— Нет! Но… цветы причем? Жалко же. Мне таких букетов никогда не дарили.

Климский недоброжелательно осмотрел букет. Тот действительно был собран с большим вкусом.

— А какие дарили?

— Никакие.

Она сообщила это словно нечто само собой разумеющееся.

— Еще подарят.

— Не надо! — почти испуганно воскликнула вдова.

— Почему?

Мережская о чем-то задумалась, а потом неопределенно ответила:

— Просто не надо, и все.

— Екатерина, а если бы… ну, допустим… я подарил бы вам цветы. Вы бы то же отказались?

— Нет. Наверное…

— Крайне неоднозначный ответ.

— Может быть.

Климский раздосадовано стукнул ладонью по столу. Катерина вздрогнула. Мужчина это заметил и грустно спросил:

— Вы меня боитесь? Или до сих пор мне не доверяете?

— Неправда! — инкнесса встала. — Я всегда считала вас человеком благородным и честным!

— Но букет от меня не взяли бы? Хотя от этого следственного хлыща приняли его запросто!

— Да сдались вам эти цветы! Никогда бы не подумала, что вы такой въедливый!

— Вы тоже далеки от идеала!

— У каждого, знаете ли, свой идеал! А вообще… выкидывайте, — Екатерина обиженно отвернулась. Михаил сразу остыл.

— Ну, если вы так хотите, могу даже вазу принести, — пошел он на попятную.

— Как вам будет угодно.

Климский сел рядом с девушкой.

— Катя…  — он положил ладонь ей на плечо. — То есть, Екатерина…

Она обернулась. Он замолк.

Вязкая беспокойная тишина воцарилась в комнате.

— Почему-то у меня сейчас такое ощущение, — прошептала задумчиво вдова, — что я нарушаю закон…

Ладонь мужчина перекочевала с плеча ей на колени и сжала ее пальцы.

— Не нарушаете.

Они просидели в молчании больше получаса. Просто держась за руки. Пока не прошла мимо гостиной, громыхая ведром, Дуня, и они поспешно не отпрянули друг от друга и не вышли из комнаты в разные двери.

Испуганная произошедшим, Катя ужинала в одиночестве в своей спальне.

Лицо Михаила было залито кровью. Отец отбросил нож для писем в сторону Екатерины.

— Кажется, я все-таки тебя опередил, — заявил он с довольной ухмылкой. — Теперь он тебе нужен? Или мне прислать своего юриста?

— Нужен! — Мережская кинулась к мужчине и попыталась оторвать его ладони от залитого кровью лица. — Миша, пожалуйста… пожалуйста… давай остановим кровь…

Ее слезы мешались с алыми каплями…

— Ну… раз нужен — получай…

Нож вошел в горло…

Климский захрипел и завалился набок.

Катя завыла.

Ей ответили волки.

— Сон…  — инкнесса встала, оглядываясь. Сквозь тьму проступали очертания леса без листьев.

— Ты просто сон, — она истерично рассмеялась. — Видение… Как же я рада…

Лицо Аристарха перекосилось и поплыло словно было сделано из воска.

— Сон это или нет, пусть он, — кивок в сторону тающего в сумраке тела Михаила, — лишь образ, но ты-то живая…

Катя отступила назад. Существо протянуло в ее сторону скрюченные пальцы. Ногти на них удлинились, пытаясь достать до жертвы.

Мережская побежала.

Блестящий и острый словно лезвие коготь оказался справа и резанул ее по плечу…

Девушка упала, но тут же вскочила и помчалась дальше.

Гасли звезды. Или что тут горит на небе…

Она опять споткнулась и кубарем покатилась вперед, пока не наткнулась на сучковатый ствол. Схватилась за ветку, поднялась.

Евстафий стоял рядом и держал ее руку в своей. Дерева не было.

— Успела забыть, жена?

Подошло существо. Тряпки вдруг слетели с него и рядом с Мережским стала статная черноволосая женщина. Она коснулась его щеки, и фигура Катиного мужа тут же растаяла.

— Кровь его взывает к мести. Болью напоенные рубежи рушатся.

Незнакомка обернулась к вдове.

— Срок твой — две недели. Молись, инкнесса.

Екатерину толкнули в грудь, и она полетела в пропасть…

Мережская открыла глаза. Свеча догорела, но огонь в камине кое-как освещал комнату.

— Ульяна, — испуганно позвала она служанку. Та неторопливо поднялась из кресла. Женщина приблизилась к кровати.

— Молись, инкнесса.

Катя вскрикнула, отпрянула от темной фигуры и упала на пол. Наперегонки с тенью она бросилась к двери и выскочила в коридор в одной ночной рубашке.

— Да припадочная она, говорю. Той ночью как закричит, задергается, думала, помрет.

Грубоватый голос Ульяны долетал с лестницы до Катиных ушей. Ему вторил глухой мужской. Но расслышать, что говорил мужчина, возможности не было.

— Да куда ж я с тобой пойду? А коли проснется?

Шепот. Шлепок.

— Окстись! Мне оно конечно все равно, помрет она или нет. Помрет, так хоть спать по-человечески стану, но она ж хозяйка! Не догляжу — еще вздернут, поди, не особо разбираясь, виноватая я, али нет. Так что иди ты отсюда. Приходи лучше под утро, я на рынок отпрошусь по арининым поручениям, там уж и… да иди ты уже, окаянный!

Заскрипели ступени лестницы.

Екатерина встретила служанку в коридоре.

— Ульяна, будьте добры вынести мне халат, туфли и подсвечник.

Испуганная мыслью, что хозяйка могла что-то услышать, женщина исполнила приказ в мгновение ока.

— Что-то еще, госпожа?

Мережская отвернулась.

— Нет, спасибо. Вы свободны.

— Как???

— Совсем. Я собираюсь почитать, и вы мне не нужны. Идите.

Служанка ушла, постоянно оглядываясь на хозяйку.

Катя перехватила поудобнее подсвечник и действительно направилась в библиотеку.