— Нет. Я не думаю, что она знает. Ты же знаешь Дивайн. Ей всюду мерещатся вампиры, демоны и оборотни.

Алекс колебалась, раздумывая: следует ли ей рассказать отцу о своих странных ощущениях за последние несколько дней. И тотчас же решила, что не стоит. Он и так слишком сильно опекал ее, защищая от всего. Ей пришлось бороться с ним на протяжении года, прежде чем он согласился позволить ей переехать в свое собственное жилище чуть ниже по дороге. И даже теперь он неохотно мирился с этим. Ей было двадцать два года, с ума сойти. Алекс не хотела жить с отцом, независимо от того, насколько сильно она его любила.

— Что случилось? — Как всегда, он почувствовал ее беспокойство и тут же отреагировал, готовый справиться с любой проблемой, тревожившей ее. Он всегда был таким, ещё с тех пор, как она была ребенком.

Некоторые дети в их районе возможно и были лишены заботы или подвергались жестокому обращению, но только не Алекс. Ее самые ранние воспоминания были связаны с отцом, заботящимся о ней, любящим ее. У нее даже было домашнее обучение, она училась читать и писать в этой самой комнате. Были поездки в Институт изобразительного искусства в Чикаго, в библиотеку Гарольда Вашингтона и в зоопарк в Парке Линкольна. Он водил ее в театр — слушать оперу и блюз. И с тех пор, как поблизости появилось бейсбольное поле, они провели на трибунах многие дни, подбадривая «Чикаго Уайт Сокс» [1].

По мере того, как она росла, он стал учить ее как ремонтировать автомобили и как выживать. Она знала, как защищаться, как управляться с ножом и как стрелять из огнестрельного оружия. Их было двое против всего мира.

А теперь отец ждет ответа. Он будет ждать весь день, если надо. Он был в высшей степени терпелив. Не говоря уж об упрямстве. Она знала, потому что была точно такой же. Алекс пожала плечами.

— Ничего.

Его глаза сузились, а губы сжались в тонкую линию. Она вздохнула и покачала головой. Алекс была взрослой женщиной, но ей до сих пор не удавалось ничего скрыть от своего отца.

— Ладно, это просто ощущение.

— Что за ощущение? — Он взял свой кофе и передал дочери, когда ее снова пробрала дрожь.

С благодарностью взяв его, девушка отхлебнула горячий напиток, нуждаясь в тепле, также как и в кофеине.

— Просто беспокойство. — Мгновение она колебалась, но, в конце концов, сказала ему правду. — Сегодня утром я почувствовала, что кто-то наблюдет за мной.

— В течение ближайших недель ты будешь возвращаться домой в моем сопровождении. — Это было утверждение, а не предложение.

Как бы Алекс не любила свою маленькую квартирку и свое уединение, глупой она не была. Дурное предчувствие вкупе с сознанием, что кто-то наблюдал за ней сегодня утром, действительно наводило на неё жуть. Если это были незнакомцы, скрывающиеся по окрестностям, как сказала Дивайн, то, возможно, ей не повредит на некоторое время остаться с отцом. Бандитские бесчинства нечасто захлёстывали их район, но временами это случалось.

— Хорошо, я останусь на сегодняшнюю ночь. До тех пор, пока все снова не успокоится.

Если она не будет осторожней, отец может перевезти ее обратно навсегда. Алекс горячо любила его, но ей всё же было нужно своё собственное пространство, а он имел склонность к излишней опеке.

Взяв пустой стакан из ее рук, он бросил его в мусорное ведро и обхватил ее своими сильными руками. Алекс прижалась к нему, вдыхая знакомый запах машинного масла и сандалового мыла. Этот запах был для нее запахом дома. Его губы слегка коснулись ее волос.

— Я никому не позволю причинить тебе боль.

— Я знаю, — прошептала она. Она и вправду знала это. Ее отец защищал бы ее ценой собственной жизни.

— Я уверена, что ничего страшного нет.

— Возможно. — Он отпустил ее и отступил назад. — Но я не хочу рисковать. Я чувствовал себя немного тревожно последние несколько дней. После работы мы вместе с тобой сходим в твою квартиру, чтобы ты могла забрать кое-какие вещи.

Если ее отец начинал нервничать, следовало обратить на это внимание, даже если это подразумевало ограничение ее независимости на какое-то время. Джеймс Райли обладал сверхъестественной для человека способностью — способностью читать вибрации города, зная заранее, когда было готово прорваться насилие. Нелегальные наркотики и алкоголь часто смешивались с гневом и безысходностью, и, временами, это сочетание становилось смертельно опасным.

Ее отец мотнул головой в сторону задней комнаты.

— Если хочешь, — там, сзади, у меня есть небольшой пакет кофе.

— Ещё бы! Ты — мой спаситель. — Алекс облизала губы. Привкус, который она ощутила, заставил ее желать большего. Она посмотрела, как ее отец открыл коричневый бумажный пакет и достал сдобные булочки, принесённые ею.

— Я бы лучше начала с кофе. Те несколько глотков не удовлетворят надолго ни одного из нас.

Чувствуя спиной его внимательный взгляд, она поспешила в офисную комнату и взяла пустой графин. Войдя в маленькую ванную, девушка сунула его под кран и, ожидая пока он наполнится, позволила своим мыслям отвлечься.

Алекс все еще не приблизилась к пониманию того, почему она так сильно нервничала. Волосы на затылке, казалось, постоянно стояли дыбом, временами она покрывалась гусиной кожей, а по телу пробегали мурашки.

Прежде она никогда не чувствовала себя так, как в последние несколько недель. Изменения были столь постепенны, что поначалу она не обратила на них внимания. Это было так, будто все ее чувства обострились. Кожа стала слишком чувствительной и по ночам зудела, — не так сильно, чтобы чесаться, но вполне достаточно, чтобы заставить ее ёрзать в постели.

Но хуже всего было странное томление.

Когда она лежала ночью в своей односпальной кровати, между ее бедрами начиналось теплое покалывание, сначала чуть большее, чем лёгкий трепет. Постепенно покалывание становилось глубже, переходя в пульсирующую вибрацию, которая заставляла ее извиваться на простынях и делала ее кожу неспособной выносить даже легкого прикосновения ткани.

Неукротимое желание стремительно росло в ней, казалось, ее кожа горит. Подобно живому существу, жар скользил по животу, одновременно поднимаясь по ребрам, пока не охватывал ее грудь. Ее соски сморщивались и болезненно напрягались. Единственным способом облегчить муку были её прикосновения к себе.

Только на самом деле это никогда не помогало, наоборот, — это ещё больше усиливало жар и ее нужду. После тех первых нескольких раз Алекс научилась, крепко вцепившись в простыни, преодолевать мучительные желания, которые разрывали ее. К концу этих ночей она была мокрой от пота и полностью изнурена.

И сейчас знакомое тепло нахлынуло на нее. Ее соски напряглись, прижимаясь к ткани дешевого хлопкового лифчика. Мышцы внизу живота сократились и ее трусики стали влажными. Алекс отдернула руку, так как вода пролилась мимо графина. Ругаясь, она вытащила его и закрутила кран, остановив поток воды.

Вылив лишнюю воду, девушка шагнула обратно в офис. Когда она наливала воду в кофейник, графин ударился о горелку, заставив её поморщиться от громкого звука. Черт, ей ещё повезло, что графин не разбился. Взяв маленький пакетик с кофе, она открыла его. В воздухе распространился насыщенный аромат, и Алекс глубоко вздохнула, вдыхая его. Она нашла ложку и загрузила молотый кофе в фильтр. Постукивая по машине пальцами, она молила, чтобы та работала побыстрее.

Отойдя обратно к дверному проему, отделяющему гараж от офиса, Алекс прислонилась к косяку и стала рассматривать своего отца. Его рост был где-то около шести футов двух дюймов. Этим она пошла в него. Пять футов и десять дюймов — для женщины она была высокой. И своё сильное, гибкое телосложение Алекс тоже унаследовала от отца. На вид его сила была обманчивой. Многие более крупные мужчины делали ошибку, вызывая его на драку, предполагая, что он будет легкой добычей. Их заблуждение быстро рассеивалось.

У них с отцом ещё и цвет волос был почти одинаковый, каштановый, но с разным оттенком, колеблющимся от цвета янтаря до красного дерева. Волосы ее отца, посеребренные на висках, доставали до плеч и сзади были перехвачены ремешком, делая его внешность ещё более агрессивной. Алекс коротко стриглась сзади и по бокам, и только на макушке волосы были более длинными. Так легче было за ними ухаживать. Она не принадлежала к тому типу женщин, что тратят деньги на дорогую косметику или постоянно прихорашиваются перед зеркалом. Определённо, стиль «девочка-умылась-и-пошла», подходил ей в совершенстве.