Солдаты оказались не готовы к такому отпору и в замешательстве остановились.

– Вперед, идиоты! Вы что, испугались какого-то мальчишки?

Это подействовало, и они снова двинулись вперед.

Время привычно замедлило бег, и движения вражеских солдат стали плавными – я взвинтил темп. Кто-то попытался ткнуть меня копьем, но там меня уже не было. С его скоростью только за черепахами гоняться! А вот шеркон перерубает копье у самой руки солдата и тот испуганно пятится. Правильно делает, мой меч ведь мог рубануть и выше. Еще два чужих меча отлетают метра на два. Кто-то уже зажимает рану на ноге. Но я пока не воюю всерьез, только играю…

Латники отходят, с испугом косясь на меня.

– Боец. Мастер-боец…

– Что вы болтаете? – взбеленился офицер. – Богатенький малютка купил себе умение фехтовать. Хороший маг легко сделает из мальчишки бойца. Посмотрим, как он устоит против этого. – Он достал что-то напоминающее стеклянный глаз и направил его на меня. Из глаза ударил луч света и уперся мне в лоб. Через мгновение луч исчез.

– Разрушитель заклинаний, – сообщил мне Мастер. – Если бы ты приобрел мастерство с помощью магии, то сейчас тебе стоило бы спасаться бегством.

– Вот и все! Теперь посмотрим, как он устоит. – Офицер обнажил меч и первым двинулся на меня. Солдаты благоразумно остались стоять, предпочитая сперва посмотреть, чем кончится дело.

Что ж, пусть смотрят. Я убрал шеркон в ножны и скрестил руки на груди, поджидая капитана.

– Энинг, не рискуй, – с тревогой попросил Деррон.

– Я не рискую, Деррон. Я уже оценил его уровень фехтования. Ниже среднего. Мне надо просто потянуть время, а для этого необходимо немного позабавить солдат.

В этот момент офицер ударил. Я взвинтил восприятие до предела, понимая, что рискую жизнью. Все вокруг замедлилось, звуки слились в один протяжный гул. Зато теперь можно и поиграть немного с этим воякой. Позволить ему увериться, что этот удар достигнет цели и когда капитан уже готов праздновать победу, слегка отклониться. Меч свистит в двух миллиметрах от меня и этот промах еще сильнее злит офицера.

– Что встали?! Помогайте! – закричал он солдатам.

Те переглянулись и бросились на помощь командиру. Но на этот раз не скопом, а соблюдая порядок. Копейщики оттесняли меня от ворота, а меченосцы не давали приблизиться к копейщикам.

Это было уже серьезно. Шеркон снова запел песню битвы. Я поднырнул под одно копье, перерубил другое и с разворотом ногой въехал офицеру под колено. Его нога с неприятным хрустом согнулась в другую сторону. Капитан закричал от боли и упал. Потеряв предводителя, солдаты опять остановились. Мне только это и надо было.

– Вперед!!! Нападайте, синдар вас всех возьми!

Латники опять кинулись в атаку. Им удалось ненадолго оттеснить меня от ворота, и двое из них, воспользовавшись этим, попытались поднять решетку. Я нагнулся, вытащил из-за голенища один из двух оставшихся ножей и метнул его. Один солдат упал – нож вонзился ему в бок, в стык пластин доспехов. Извини, надеюсь, ты жив, мне бы не хотелось тебя убить.

В возникшем замешательстве, мне удалось проскользнуть сквозь строй и опять занять позицию около ворота. Только во время этого маневра пришлось показаться в проеме ворот и из-за решетки вылетело несколько арбалетных болтов. К счастью, мимо.

Солдаты попятились, со страхом глядя на меня. Я их понимал. Почти все они были ранены, трое лежали без сознания, четвертый, возможно, мертвый, офицер катался по земле со сломанной ногой, а из пяти копий осталось одно. И все это натворил мальчишка.

Я направил острие меча на них.

– Сдавайтесь.

Зря я это сказал. Это привело их в ярость, и они стремительно набросились на меня. Удары сыпались со всех сторон. Я стал ошибаться. Вот чей-то меч задел мою ногу, копье ударило в плечо, к счастью, вскользь. Несколько раз мою жизнь спасала кольчуга. Боюсь только, что теперь у меня вся грудь и бок превратились в один сплошной синяк. Усилием воли я отключил боль и снова пошел в атаку. Проскользнул между двумя солдатами и рукояткой меча ударил третьего в висок. Тот упал. Уклонился от двух ударов и проткнул кинжалом руку нападавшего. Я уже не жалел никого – речь шла о моей жизни. Последний нож вылетел из моей руки и пронзил горло самому опасному врагу – человеку вооруженному секирой. Тело превратилось в боевую машину. Нога выбивает меч из руки, а мой кинжал входит в стык доспехов. Молниеносное движение шеркона, и кто-то теряет оружие вместе с рукой. Боль в левой руке – отключить ее. Удар по голове, но за долю секунды я успеваю отклониться чуть в сторону, и удар идет вскользь. Приседаю и с разворота вонзаю меч в грудь, шеркон пробивает доспехи, и солдат с хрипом валится на землю.

Не выдержав натиска, латники откатываются назад, а по мостовой уже гремят подкованные сапоги городской гвардии.

– Вот сюда, господин офицер! – голос Рона слышится как сквозь вату. – Вот они, предатели!

Гвардейцы, человек сорок, рассыпаются в цепь и, выставив вперед копья, надвигаются на наемников. Я еще успеваю заметить как те, понимая бессмысленность сопротивления, бросают оружие. Вижу, как ко мне, что-то крича, бежит Рон. С той стороны решетки пытаются стрелять из арбалетов, но ответный залп сметает их, ворота закрываются. Ко мне подходит высокий офицер в синем плаще гвардии.

– Вы вовремя. – Я пытаюсь улыбнуться и проваливаюсь во тьму.

Очнулся я оттого, что рядом кто-то разговаривал. Решив пока не сообщать о пробуждении, я остался лежать с закрытыми глазами, пытаясь разобраться в обстановке.

– Ну, как он?

– Сейчас уже все хорошо. Вот проснется, и можно будет его отпускать.

– А нельзя ли его разбудить?

– Ни в коем случае! – Невидимый мне человек даже испугался. – Тогда все лечение пойдет коту под хвост.

– Но его требуют в магистрат. Секретарь Альфонсио уже три раза спрашивал.

– Ничего не случится, если магистрат вместе с Альфонсио подождет. Пока мой пациент не будет полностью здоров, я его никуда не пущу.

Так, значит один из них врач.

– А сильно ему досталось? Сейчас он вроде выглядит здоровым.

– Сейчас! Видели бы вы его два дня назад…

Два дня назад! Я валяюсь здесь два дня?! С огромным трудом мне удалось удержаться, чтобы не выскочить из постели.

– …Порез на ноге, колотая рана на левой руке, а грудь и бока – сплошной синяк. Плюс большая потеря крови. Удивительно, как он вообще мог сражаться с такими ранами. Если все, что я слышал, правда.

– Правда. Я сам видел. Он в одиночку удерживал отряд наемников, не давая им открыть ворота.

– Но он всего лишь ребенок!

– По словам уцелевших предателей, это не ребенок, а сам дьявол.

– Он человек. Такой же, как ты и я. Я же врач, я лечил его. Ох, и каких трудов мне это стоило!

– Почему? – удивился собеседник врача. – Ты лечил и более опасные раны.

– Лечить-то лечил, но мне никогда не приходилось встречать человека, настолько невосприимчивого к магии.

– Невосприимчивого?

– Ну, не совсем, конечно, иначе мне бы не удалось его вылечить так быстро, однако… – Мне показалось, что при этих словах врач нахмурился, но открыть глаза я не решился, – мне показалось, что кто-то мне помогал. Это было мимолетное ощущение, словно толкаешь валун в гору, а в самый трудный момент кто-то слегка помог. А может, и просто показалось.

Однако я так не считал.

– Спасибо, Мастер.

– Не за что. Всегда рад помочь. – В голосе мага слышалось огромное облегчение.

– Если бы ты меня послушал, – вмешался Деррон,– то никогда не дошел бы до такого состояния. Ты мог в первую атаку вывести из строя треть их сил, а потом расправиться с остальными. Вместо этого ты решил поиграть в благородство и никого не убить. Вот и доигрался.

– Сколько человек я убил?

– Не думай об этом, – быстро сказал Мастер. – Лучше подумай о том, скольким людям ты спас жизнь, когда не дал открыть ворота.