— Да.

— Это хорошо, — дверь распахнулась и она вышла в гостиную. Замотанная в полотенце, с капельками воды на теле после душа. — Я уж думала, что он останется здесь навсегда.

— Хочешь кофе? — спросил я.

— У тебя есть ананасовый сок?

Я кивнул.

— В холодильнике.

Она зашла за стойку бара, нашла банку сока, открыла ее, налила в бокал с кубиками льда. Добавила водки.

Помешала, пригубила.

— Вкусно, — протянула бокал мне. — Попробуй.

Я покачал головой.

Она пожала плечами, подняла бокал.

— За твое здоровье.

Выпила, с бокалом в руке направилась ко мне.

— Который час?

— Почти десять.

— Черт! У меня утром просмотр, а я про него забыла.

Можно я позвоню своему агенту?

— Конечно. А я пока побреюсь.

Когда я вышел из ванной, она вновь лежала в кровати. На столике стоял полный бокал с ананасовым соком.

— Мой агент чуть не выпрыгнул из штанов, узнав, что я не пришла на просмотр.

— Интересная работа?

— Рекламный ролик. Меня все равно бы не взяли. Им нужен другой типаж, — она посмотрела на меня. — А ты уже идешь на работу?

Я покачал головой.

— Меня ждут после ленча.

— Отлично, — она перекатилась на живот. — Как по-твоему, у меня отличная жопка?

Я взглянул. Двух мнений тут быть не могло.

— Да.

— Так чего ты стоишь? Подойди и поцелуй ее.

Я подошел, наклонился над кроватью. Она подпрыгнула, когда я шлепнул ее, повернулась на бок. На ее лице появилось странное выражение.

— Зачем ты это сделал?

Я промолчал.

Она улыбнулась, вновь легла на живот.

— Повтори. Мне понравилось.

Спенсер сидел в моем кабинете, когда я вернулся совещания, где представил Джека Сейвитта начальникам отделов. Испытывающе глянул на меня.

— Похоже, тебе не повредит глоток виски.

Мы прошли к бару, он положил лед в два бокала, плеснул шотландского.

— За успех, — провозгласил он тост и выпил.

Я последовал его примеру, — Как самочувствие? — спросил он.

— Словно я отдал своего первого ребенка.

Он кивнул.

— Теперь ты знаешь, что чувствовал я.

— За все картины они хотят шесть миллионов. Я намерен отклонить его предложение.

— Как скажешь.

Через стол он посмотрел на меня.

— Бенджамину это не понравится. У него сложилось впечатление, что ты одобришь эту сделку.

— Это еще почему? Мы ни разу не говорили о ней.

— Он говорит, что вы обо всем договорились, когда он еще работал на студии. Что ты должен взять эти фильмы, — Джек закурил. — Он готов лезть на стену. Деньги-то нужны.

— Это его проблема.

— Ритчи говорит, что они обратились к адвокатам и подадут в суд, если мы не придем к компромиссу.

— В суд они не пойдут.

— С чего ты так уверен? — спросил Джек.

— Сэм никогда не признается, что у него денежные затруднения. Ибо обращение в суд покажет кредиторам, в какой он яме, — я поднялся.

— Некоторые фильмы вполне приличные, — добавил Джек.

Тут я рассердился.

— Ты — президент компании. Хочешь — покупай их, не хочешь — не покупай. Но решение тебе принимать самому. Это твоя работа.

Он обдумал мои слова.

— Хорошо, — и направился к двери.

— Джек, — позвал я его.

Он обернулся.

— Я не держу зла на Сэма. Мне он симпатичен. Но угроз я не потерплю.

— Понятно, — кивнул он и вышел из кабинета.

Зажужжал интерком. Я нажал клавишу.

— Мисс Далинг по четвертому каналу.

Я снял трубку.

— Привет, Дорогуша.

— Когда у тебя ленч? Мне ужас как хочется потрахаться.

— Извини, но у меня встреча.

— По делу или для удовольствия?

— Для удовольствия.

— Если ты встречаешься с какой-то девкой, я тебя убью, — пообещала она.

— Приезжает моя тетушка Из Кейп-Энн.

— Понятно, — саркастически хмыкнула она. — И ты пригласил ее в «Четыре времени года».

— Совершенно верно, — я рассмеялся. — Как ты узнала?

— Я тебя ненавижу, — и она швырнула трубку.

Я сидел за столиком у бассейна, допивая третий бокал шотландского. Тетя Пру задерживалась. Собственно, я мог бы догадаться, что так оно и будет. Приезжая в Нью-Йорк, она не могла не заглянуть в магазины Пятой авеню.

Я допил виски и дал знак метрдотелю. Тут же на столике материализовался четвертый бокал. Я посмотрел в сторону вестибюля. Пусто. Тут чья-то рука коснулась моего плеча. Я обернулся.

— Надеюсь, она продинамит тебя, — яростно прошептала Дорогуша.

И, прежде чем я успел ответить, вслед за метрдотелем прошла к свободному столику, села лицом ко мне. Заказала коктейль. Я ей улыбнулся, на что она показала мне язык.

— Ты знаком с этой юной леди? — спросила тетя Пру.

Я вскочил. Из-за Дорогуши я даже не заметил, как она подошла к столику.

— В некотором роде, — и поцеловал ее в щеку.

Тетя Пру села.

— Очень сухой «мартини». И очень холодный, — попросила она официанта, искоса глянула на Дорогушу и повернулась ко мне. — Красивая девчушка. Но волосы крашеные, и она изменила форму носа.

— Как ты узнала? — изумился я.

— Насчет волос ты мог догадаться и сам. А нос стол» безупречной формы, что родиться с таким просто невозможно.

Я улыбнулся. Тетя Пру давно уже разменяла седьмой десяток, но по-прежнему не упускала ни единой мелочи.

— Я напился, дожидаясь тебя.

— Заглянула в «Сакс»[34] , — пояснила она. Официант принес бокал с «мартини». Она подняла бокал. Мы чокнулись. — За любовь и дружбу.

— За любовь и дружбу, — эхом откликнулся я.

Она пригубила «мартини».

— То, что надо, — еще глоток, и она поставила бокал на стол. — У тебя все в порядке?

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— В газете написали, что в «Синклер ти-ви» новый президент. Я подумала, что тебя уволили.

Я рассмеялся.

— Нет, конечно. Просто у меня столько дел, что пришлось взять на работу еще одного человека.

— В компании не может быть двух президентов, — уверенно заявила она. — Даже я это знаю. Так что лучше скажите мне правду, молодой человек. Потому что, если вы там больше не работаете, я немедленно продам свои акции.

— Вот этого делать не надо, — и я объяснил ей, что к чему. Тетя Пру быстро все поняла.