— Выбраться отсюда нам не составит никакого труда. Мы проложим себе дорогу через это скопище нечестивцев, но в этом случае нам придется оставить им все золото. Вот что меня беспокоит, мастер Близ.

Он задумчиво сплюнул через перила.

— Мы попали в дьявольски сложное положение, и я не вижу достойного выхода. Испанцы и венецианцы твердо решили раз и навсегда покончить с нами. И на этот раз они своего добьются.

— Они расправятся с нами поодиночке, если мы разделимся, как предлагает Мачери, — возразил я, — но ничего не смогут поделать с нами, если мы будем держаться вместе.

Слит кивком головы указал на склады, теснящиеся вдоль береговой линии.

— Богатств, собранных здесь хватило бы нам всем на всю оставшуюся жизнь. Но Уорд и все прочие больше не смогут вернуться в этот порт. Если они попытаются сделать это, то попадут в западню. Мы можем вырваться отсюда, но как нам захватить с собой добычу? Вот в чем вопрос. Говорю тебе, парень, меня интересует только это, больше ничего.

— У нас есть лишь один выход — разбить испанцев, а потом вернуться сюда и забрать нашу добычу. Но даже в этом случае нам придется поделиться с беем. Неужели вы серьезно верите в то, что он позволит вам троим ограбить склады, а потом улизнуть? Повторяю, капитан Слит, лишь разгромив испанцев мы можем надеяться вернуть то, что здесь собрано.

Из комнаты до нас долетели голоса ожесточенно споривших Пули и Блинта. Слит не обратил на это никакого внимания. Он внимательно разглядывал меня.

— У тебя не глупая голова на плечах, парень, — сказал он наконец. Ты меня почти убедил. Я недолюбливаю великого Джона Уорда и не желаю сражаться вместе с ними против испанцев. Тем не менее я хочу получить свою долю добычи, а ради этого стоит потрудиться. — Его светло-серые глаза впились в меня. — Возможно мы сумеем найти выход, устраивающий нас обоих.

Я ждал, что он скажет дальше. Оглянувшись и бросив взгляд на ссорящихся капитанов, Слит подмигнул мне.

— Думаю, сделать это будет не так уж сложно. Полагаю, мастер Близ, что все драгоценности, захваченные у испанцев, все золотые безделушки и камешки вы храните отдельно и можете в случае необходимости быстро достать их. Так что бы вы сказали, если я предложу вам небольшую сделку? Это будет касаться лишь нас двоих.

Я продолжал молчать.

— Предположим я возьму вас с собой, и мы вместе улизнем от этих двух болванов. Предположим, я доставлю вас прямо к Джону Уорду. А когда вы вступите на трап «Королевы Бесс», то передадите мне небольшой мешочек. Так сказать, вознаграждение за оказанную услугу. А, мастер Близ?

— Драгоценности, о которых вы говорите, спрятаны в надежном месте, — ответил я, — и ждут часа открытого и честного дележа. Почему это вы решили, что я возьму часть добычи из общего котла, чтобы уплатить вам?

Слит ухмыльнулся.

— Потому что у вас нет другого выхода. Ничто другое не заставит меня помочь вам, а тогда испанцы побьют ваших друзей.

Он держал меня за горло. Я это отлично понимал. Его предложение было моим единственным шансом, и я был уверен, что Джон одобрил бы мое решение.

— Решено, капитан Слит, — ответил я, — вы доставляете меня на «Королеву Бесс». Как только моя нога вступит на ее трап, я передам вам кожаный мешочек, в котором будет двадцать неограненных алмазов.

— И никому ни слова об этом? Поклянетесь в этом? — Его глаза заблестели от возбуждения. — Двадцать, вы говорите? И крупные? Я возьму камни только самой чистой воды.

— Вы станете богатым человеком. И одновременно мы оба превратимся в мошенников. Хотя не думаю, что это заставит вас страдать от угрызений совести.

— Думаю, спать по ночам мне это не помешает. — Он схватил мою руку и с силой сдавил ее. — А я могу доверять вам? Кто может мне поручиться, что поднявшись по трапу «Королевы Бесс», вы выполните свое обещание, а не махнете мне шляпой и не рассмеетесь в лицо?

— А кто может мне поручиться, что вы не отнимите у меня камни, как только я поднимусь на борт вашего корабля? Я рискую больше, чем вы, капитан Слит.

Он покачал головой.

— Вам ничто не грозит, и вы хорошо это знаете. Ведь кроме алмазов я хочу получить причитающуюся мне долю добычи. Тут вы меня держите за горло.

— Мы оба должны доверять друг другу.

Он уселся на перила и задумался. Я понимал, что в столь важном деле доверять кому-либо полностью невозможно. Наконец он спрыгнул вниз и со вздохом произнес.

— Ничего не поделаешь. Придется поверить вам на слово, как ни мало мне это нравится. Но помните, если потом вы проговоритесь кому-нибудь о нашем уговоре, пощады от меня не ждите.

— Никто об этом ничего не узнает, — пообещал я. — Постараюсь так подправить описи, что никто ни о чем не догадается. Я граблю остальных, но другого способа спасти им жизнь не вижу. Честного способа.

— Честность — слово, которое очень любят произносить глупцы, — заявил Слит.

Он впал в глубокое раздумье. Потом после некоторого размышления сообщил мне, что мы уходим из гавани вечером вместе с отливом. Пока же нам необходимо перехитрить двух индюков, спорящих в комнате. Он, Слит, сообщит им, что придется договариваться с беем и постарается как следует подпоить обоих. По его мнению, для того, чтобы усыпить их подозрения нам не мешало бы появиться на свадебной церемонии. Я согласился с ним, но весьма огорчился, когда он добавил, что идти туда мы должны прямо сейчас.

Многолетние усилия тети Гадилды привить мне бережливость в отношении праздничной одежды принесли свои плоды, и сегодня утром я как всегда надел будничную одежду, собираясь переодеться перед тем, как отправиться во дворец. Теперь мне придется появиться на торжестве в сером запачканном чернилами камзоле и в плохо сидевшем на мне трико того же цвета.

Я был так огорчен этим, что подумывал даже попросить Слита немного отложить наше отправление во дворец, с тем, чтобы переодеться. Местный портной, сшивший мой новый наряд, был маленького роста и походил на кузнечика. Однако он оказался настоящим кудесником. Мое черное шелковое трико, украшенное на лодыжках золотым шитьем, облегало ноги без единой морщинки. Камзол синего бархата, отделанный черным атласом сидел на мне так, будто его сшил лучший лондонский портной. Шляпу мою украшали голубые страусиные перья. Наряд довершали изящные туфли из мягкой голубой кожи. Как мне хотелось покрасоваться в этом великолепном костюме перед донной Кристиной и увидеть в ее глазах отражение того восхищения, которое несомненно вызвал бы мой наряд у Кэти Лэдланд!

Однако я не рискнул спорить с капитаном Слитом, ибо тот, взглянув на линию горизонта заявил, что к вечеру возможен шторм. Я понимал, что непогода добавит нам хлопот, тем более что Слит собирался взять с собой как можно меньше матросов. Остальные его люди должны были пьянствовать на свадьбе и тем самым отвлекать общее внимание от нашего отплытия. Поэтому мне пришлось примириться с мыслью о том, что я буду играть роль пугала на празднестве. Про себя, однако, я поклялся, что в жизни никогда больше не поддамся унизительной скаредности.

Новые стены бело-голубого дворца были так высоки, что подойдя к воротам, мы могли разглядеть лишь грибообразные верхушки угловых башен. Из-за стен доносился такой шум и гомон, будто там проходил карнавал. Я слышал громкие голоса, горланившие английские песни, шарканье ног, веселые выкрики. На улице стояли группки местных жителей. На их лицах застыло явное презрение к пьяным выходкам белокожих варваров. Я уже начал испытывать сомнения по поводу того, стоило ли вообще устраивать подобное празднество.

Мои сомнения еще более усилились, когда я услыхал пронзительный женский крик, перекрывший прочий шум. Слит и я бросились к воротам, и ирландец бешено заколотил по их створкам. Ворота распахнулись и ворвавшись внутрь, мы увидели служанку донны Кристины, Луизу, в окружении полудюжины наседавших на нее матросов. Остальные стояли чуть поодаль и улюлюкали, подбадривая товарищей. Одежда на Луизе была порвана, и моряки с вожделением разглядывали ее полные плечи и грудь. Она отступила к фонтану и в следующее мгновение вся компания рухнула в бассейн.