— Ку-да? Нет-нет, спасибо. — Инго мотнул головой и поднялся. — Не нужно. Ты мне просто фонариком поработай, и хватит с тебя.

Потом он стряхнул с блюдца бутерброд и быстро обежал взглядом кухню. Подошел к буфету и стал распахивать все дверцы и выдвигать все ящики подряд, пока, наконец, не отыскал на дне шкафчика одинокую маленькую луковку. Инго бережно положил находку на блюдце и, склонившись над столом, зашептал:

— Серебряное блюдечко и наливное яблочко, милые вы мои, покажите-ка мне принцессу Лиллибет…

Польщенная луковка принялась кататься по блюдечку, — сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Блюдечко тихонько засветилось.

— Где это? — ахнул Инго, вглядевшись в блюдце. Потом, спохватившись, поставил сахарницу на край стола:

— Это север… Где она?

Луковка замерла.

— Ага, — кивнул Инго и переставил сахарницу, едва её не уронив. — Теперь это Петропавловский собор, а вот это, — он провел по столу ладонью, — Нева. Где она?

Луковка чуть сдвинулась.

— Спасибо… теперь сахарница — Исаакий… Где она?

Луковка поерзала и указала хвостиком чуть левее.

— Карту бы… — пробормотал Инго. — Спасибо, милые, примерно ясно… это что, где-то возле «Пальмиры»?

Луковка застыла на блюдце хвостиком вверх.

Инго аккуратно снял её с блюдца — пусть отдохнет, — быстро убрал Книгу в карман и через ступеньку помчался по темной лестнице вниз, на улицу.

…Лиза вжалась спиной в кресло. Ей ужасно хотелось исчезнуть вообще.

— Мне очень нужна твоя помощь, — с нажимом повторил Изморин, подавшись вперед.

А потом резко вскочил, будто у него над ухом из пушки выстрелили. Лиза замерла, но даже волшебным слухом ничего не расслышала. Только лед на лужах потрескивал.

Изморин медленно поворачивал голову. Он весь вытянулся вверх и стал похож на кобру, которая на миг застыла в высокой траве — вот- вот ужалит. Из щели рта вырвалось какое-то сдавленное шипение:

— Давай, мой мальчик, смелее… Давай же… что же ты медлишь… отдай её мне…

Лиза старалась не дышать. Что же это такое?! С кем он разговаривает? И почему я ничего не слышу?! Неужели…

— …сейчас, сейчас я до тебя доберусь, — музыкант слепо шагнул вперед, мимо Лизы, шевеля пальцами в воздухе, будто пытаясь схватить что-то невидимое, сжать, скрутить, разорвать, — и казалось, будто пальцев куда больше, чем десять…

И вдруг все кончилось. Изморин застыл.

— Ну что ж, — он говорил обычным голосом, но теперь-то Лиза слышала, что он вне себя от ярости. — Не сейчас, так потом. Рано или поздно я все равно… — он обернулся к Лизе и растянул губы в улыбку. — Ничего, ничего, мы пока и вдвоем управимся, да, Лиллибет? Итак, слушай меня внимательно.

«А если я просто откажусь ему помогать? — лихорадочно соображала Лиза. — Откажусь, и все?»

Неужели нельзя?..

…Королевские кроссовки мгновенно промокли, и ветер хлестнул по лицу тяжелым мокрым полотенцем. С неба рушились толстые струи холодного дождя. Вода в бескрайних лужах кипела серыми пузырями, и в ней крутились желтые листья.

— Леонардо! — позвал Инго, перекрикивая ливень. — Леандро! Сюда, живо!

— И-во-оо… — гулко повторило эхо. Отродясь на тихой этой улочке эха не водилось, а тут на тебе.

Несущиеся по чернильному небу тучи вдруг раздвинулись, и с неба на Инго уставился мутноватый лунный глаз.

— Оч-чень страшно, — сквозь зубы сказал Инго глазу. Тучи сомкнулись — как собака хвост поджала.

Из подворотни показались бронзовые львы. Они брели, опустив головы и подталкивая друг друга мокрыми боками, — мол, сначала ты, братец, — нет уж, сначала ты… С грив у них текло.

— Мне нужно в «Пальмиру», — велел Инго. — И как можно быстрее.

Звери попятились и прижали уши.

— Что такое?

Львы остановились, но молчали.

— Леонардо, говори!

— Он… он запр-р-р-ретил, — зверь гулко бил себя хвостом по блестящим бокам. — Он пр-р- р-риказал Лиллибет пр-р-р-ривезти.

— Кто — он?!

— Oн… он запр-р-ретил… — жалобно заскулили бронзовые хищники и припали к земле, как побитые дворняжки. — Нам нельзя… Он нас разор-р-рвет, он нас в неживых превратит насовсем, он нам сам сказал… — наперебой жаловались они.

Инго вытер с лица капли и сунул крепко сжатые кулаки в карманы ветровки. «Как их легко напугать, бедняг… мозги-то литые… А теперь вот и мне их пугать придется», — с неудовольствием понял он.

— Вот что. Он там, а я здесь, — тихо сказал король. — Будете слушаться — я, так уж и быть, забуду, что вы тут городили. Леандро, подставляй спину.

— Да, Ваше Величество… — лев послушно сделал шаг вперед.

— Так-то лучше. — Инго натянул капюшон — жалко, сразу не догадался. — В «Пальмиру». Живо! — Он ловко взобрался на спину Леандро, и лев мягкими скачками понесся вперед. Леонардо спешил следом.

— Брррратец Леандро, а брррратец Леандро, — проскулил он. — Что же теперрррь с нами будет-то? Что он нам скажет?

— Ничего он вам не скажет, много чести, — обернулся Инго. — Ему теперь со мной разговаривать придется, не до вас будет.

— А как же мы, Ваше Величество? — Леандро тряхнул ушами, будто в них вода попала.

— А он про вас уже забыл… Леонардо, через Тучков будет ближе!.. А я теперь буду про вас помнить, уж не сомневайтесь…

— Чем можем искупить?… — хором заныли львы,

— Вы уже таких дел наворотили — отрабатывайте теперь, — оборвал король. — Будете хорошо отрабатывать — все обойдется. Леандро?

— Да, Ваше Величество?

— Ещё быстрее бежать можешь?

— Слушаюсь, Ваше Величество…

— Слушайся-слушайся… — неласково согласился Инго.

— Вы уж с нами постр-роже, Ваше Величество…

— В чем дело? — чуть требовательнее, чем нужно, спросил Изморин. — Что с тобой?

Лиза отпрянула и замотала головой.

— Так. — Изморин недовольно дернул уголком рта. — Это я предвидел. Все-таки Глаукс успел напортить, — пробормотал он, снова глядя в окно. — Придется-таки применить нежелательные меры. Край-ни-е.

Он легко, как в балете, повернулся, двумя пальцами вынул из нагрудного кармана что-то блестящее и положил Лизе на колени.

Очки.

Разбитые.

Лёвушкины.

Лёвушка вчера не пришел домой.

Лиза закрыла лицо руками. Очки беззвучно соскользнули на ковер и блестели там, подняв дужки.

— Видишь, девочка моя, — негромко сказал Изморин. — Придется согласиться. Ты ведь хочешь, чтобы он отделался всего лишь разбитыми очками?

За спиной у Лизы щелкнул замок.

В лицо ударил ослепительный свет. Изморин отчетливо ахнул и вдруг захрипел, будто ему воздуха не хватало. Всхлипнуло окно, посыпались стекла, по комнате завихрились снежинки, и что-то черное, хлопая кожистыми крыльями, с пронзительным свистом вылетело вон.

Очень сильные руки ухватили Лизу под мышки, как маленькую, и выдернули из кресла. Фонарик покатился по полу, освещая грязные кроссовки и мокрые клешеные джинсы.

Инго!

Инго присел перед ней на корточки и, крепко ухватив за локти, посмотрел снизу вверх ей в глаза. Фонарик все катался и катался, по стенам метались и метались жутковатые тени. Взглянув в лица брату, Лиза ойкнула, а потом твердо сказала себе, что давно и прекрасно знает — Инго ещё как способен на королевскую ярость и сейчас имеет на неё полное право.

— Я же тебе говорил — окна не открывать! — голос у Инго был тихий и страшный. — Лизкин, лисенок, ты можешь объяснить, как тебя угораздило?

Лиза попыталась ответить, но ничего не вышло — она только всхлипнула. Инго не стал дожидаться ответа, поднял фонарик и подхватил Лизу на руки. И очень кстати — сама бы она идти не смогла, у неё сил хватило только оглянуться на окно.

Закрытое, с совершенно целым стеклом.

Лиза тут же уткнулась лицом в мокрую и измазанную белую куртку Инго, который легко сбежал вниз по лестнице и поставил сестру на землю только на набережной.

— Что тебя сюда понесло?! — Инго навис над Лизой.