Рис. Тукан с витым гребнем (арасари)

Насекомые. В окрестностях Эги было найдено свыше 7 тыс. видов насекомых. Здесь я вынужден ограничиться лишь несколькими замечаниями об отряде чешуекрылых и о муравьях; отдельные виды последних, встречающиеся преимущественно на Верхней Амазонке, проявляют самые необыкновенные инстинкты.

Я нашел в Эге около 550 различных видов дневных бабочек. Кто хоть немного знаком с энтомологией, сможет составить себе некоторое понятие о том, как много здесь бабочек, если я упомяну, что в десяти минутах ходьбы от моего дома встретил 18 видов настоящих Papilio (род парусников). Факт этот — самый яркий штрих, характеризующий эту область с исключительным богатством растительности, разнообразной природой, вечным теплом и влажным климатом. Но ни одно описание не может дать достаточного представления о красоте и разнообразии форм и красок у этих насекомых в окрестностях Эги. Я уделил им особенное внимание, так как убедился, что это подразделение, пожалуй, больше всякой другой группы животных или растений способно доставить факты, иллюстрирующие те изменения, которые претерпевают в природе все виды при перемене местных условий. Это случайное преимущество объясняется. простотой и отчетливостью видовых особенностей насекомых, а отчасти той легкостью, с какой можно собрать весьма обширную коллекцию образцов и разместить их рядом для сравнения. Отчетливость видовых признаков объясняется, вероятно, тем, что все поверхностные проявления изменений в их организации сильно выражены и становятся чрезвычайно ясными, воздействуя на сеть жилок, форму и цвет крыльев, которые, по мнению многих анатомов, являются непомерно увеличенными расширениями кожи вокруг дыхательных отверстий на груди насекомых. Эти расширения одеты крохотными перышками, или чешуйками, окрашенными правильными узорами, меняющимися в соответствии с малейшей переменой в условиях, в которых находится вид. Можно поэтому сказать, что на этих расширенных перепонках природа пишет, как на листе бумаги, историю модификаций вида — до того точно отмечаются на них все изменения в организации. Более того, одинаковые цветовые узоры крыльев обычно довольно точно показывают степень кровного родства видов. Поскольку законы природы должны быть одинаковы для всех живых существ, выводы, доставляемые этой группой насекомых, должны оказаться применимыми ко всему органическому миру; поэтому изучение бабочек — существ, считающихся символом легкости и беспечности, — занятие отнюдь не презренное: наступит день, когда его оценят как одну из самых важных ветвей биологической науки.

Прежде чем приступать к описанию муравьев, здесь можно привести несколько замечаний о своеобразных коробочках и коконах, какие плетут гусеницы некоторых ночных бабочек, встречающихся в Эге. Первый, о котором можно упомянуть, — один из самых превосходных образцов искусства насекомых, какой я когда-либо видел. Это кокон размером с воробьиное яйцо и цвета буйволовой кожи или розового, сплетаемый в крупную сетку из шелка одной гусеницей; он часто встречается на узких аллеях в лесу, где свисает с кончиков листьев на крепкой шелковой нити 5-6 дюймов в длину. Висящий таким образом высоко в воздухе кокон — весьма заметный предмет. Блестящие нити, из которых он связан, довольно крепки, и потому конструкцию не могут разорвать своими клювами насекомоядные птицы, а подвесное положение вдвойне гарантирует кокон от их нападений; когда птицы клюют его, сооружение отскакивает назад. С каждого конца этой яйцевидной сумки имеется по маленькому отверстию, через которые вылетает бабочка, когда она вылупится из маленькой куколки, спокойно сидящей в своей воздушной клетке. Бабочка тусклого темно-серого цвета и принадлежит к группе Lithosiide семейства шелкопрядов (Bombycidae). Приступая к сплетению кокона, гусеница спускается с кончика избранного ею листа, прядя шелковую нить, толщина которой медленно возрастает по мере опускания. Выпустив шнурок на нужную длину, она начинает плести свою изящную сумку, разместившись в середине ее: прядет шелковые кольца, расставляя их через правильные промежутки и соединяя при помощи поперечных нитей, так что готовое сооружение состоит из сетчатой ткани с прямоугольными ячейками почти одинакового размера. Работа занимает около четырех дней; закончив ее, закупоренная гусеница становится дряблой, кожа у нее сморщивается и трескается, после чего остается неподвижная вытянутой формы куколка, опирающаяся на боковые стенки своего шелкового кокона.

В Эге встречается много других видов из того же семейства коконопрядов; некоторые отличаются от остальных тем, что гусеницы их строят коробочки из кусочков дерева или листьев, где и живут в безопасности от всех врагов, пока кормятся и растут. Я видел много таких видов: одни связывали тонкими шелковыми нитями мелкие кусочки прутьев и таким образом сооружали трубки, как у личинок ручейника; другие (Saccophora) предпочитали для той же цели листья, устраивая из них удлиненную сумку, открытую с обоих концов и выложенную изнутри густой пряжей. Трубки взрослых гусениц Saccophora имеют 2 дюйма в длину, и на этой-то стадии я и встречал их обычно. Они питаются листьями меластомы, и, поскольку при ползании вес такого крупного жилища оказался бы больше, чем сможет выдержать живущая в нем гусеница, насекомое прикрепляет коробочку одной или несколькими нитями к листьям или веткам, около которых оно кормится.

Муравьи-фуражиры. Об этих муравьях, смешиваемых по-видимому с саубами, очерк образа жизни которых дан в первой главе этой книги, было опубликовано много запутанных утверждений в описаниях путешествий и повторено в трудах по естественной истории. Сауба — растительноядное насекомое и не нападает на других животных; опубликованные рассказы о хищных муравьях, которые охотятся огромными армиями, наводящими ужас, где бы они ни появились, относятся только к Eciton, или муравьям-фуражирам, совершенно иной группе этого подразделения насекомых. Индейцы называют Eciton тауока и, когда те идут через лес, всегда бдительно следят за их армиями, чтобы избежать их нападения. Я встретил 10 различных видов, и почти каждый продвигался по своей собственной системе; 8 видов, как выяснилось, когда я отправил их в Англию, оказались новыми для науки. Некоторые встречались во всех частях страны, а один — только на открытых кампу Сантарена, но, поскольку почти все виды встречаются в Эге, где лес наводнен их армиями, я приберег рассказ об образе жизни всего рода до этой части моего повествования. Eciton по привычкам сходны со странствующими муравьями тропической Африки, однако по строению они далеки от африканских муравьев и, действительно, принадлежат к совсем иной подгруппе муравьев.

Как и у многих других муравьев, сообщества у Eciton состоят, помимо самцов и самок, из двух классов рабочих — большеголовых (большие рабочие) и малоголовых (малые рабочие); большеголовые у некоторых видов имеют сильно вытянутые челюсти, у малоголовых же челюсти всегда обычной формы, однако, строение и функция этих органов не различаются резко у обоих классов, если, разумеется, не говорить о двух разных видах рода. У всех видов рабочие немного отличаются между собой размером головы, но у одних видов этой разницы недостаточно, чтобы она послужила причиной разделения на классы по признаку различия в выполняемой работе, а у других челюсти больших рабочих до того чудовищно вытянуты, что эти рабочие не в состоянии принимать участие в работах, выполняемых малыми рабочими; наконец, у третьих разница настолько велика, что отличие между классами становится полным — члены одного действуют как солдаты, а другого как рабочие. Отличительная черта в повадках рода Eciton — охота за добычей правильными отрядами, или армиями. Этим-то главным образом и отличаются они от рода обыкновенных красных жалящих муравьев, несколько видов которых живет в Англии и в обычае у которых беспорядочные поиски корма. Все Eciton охотятся большими организованными отрядами; однако почти у каждого вида свой собственный, особый способ охоты.