На секунду Ветриз испугалась, что Венарт сделает какую-нибудь глупость, например, схватит ее и побежит или ударит Ньессу. Инстинктивно она схватила его за руку.

— Это неприемлемо, — сказал он, стараясь изо всех сил говорить строго. — Если вы пытаетесь задержать жителя Острова против его желания…

— Все в порядке, — перебила Ветриз. — Со мной все будет хорошо. А ты иди. Не волнуйся.

Венарт посмотрел на нее так, как будто его только что укусил стул.

— Нет, так нехорошо, — раздраженно бросил он, пытаясь совладать с удивлением. — Ты же не хочешь оставаться здесь, с ней…

— Хочу, — ответила Ветриз.

— Ты не…

— Вы можете уйти, — вмешалась Ньесса, — или можете остаться вдвоем. Но если вы останетесь, мастер Аузейл, жизнь вам медом не покажется, обещаю. А теперь прекратите препираться с сестрой и идите заключать свои сделки.

Венарт посмотрел на нее, потом на Ветриз; ему показалось, что он смотрит на двух монстров в женском обличье. Он попытался придумать, что сказать, но не смог.

— Пожалуйста, — попросила Ветриз. — Со мной правда все будет в порядке. Проблемы возникнут, только если ты не успокоишься.

Венарт глубоко вздохнул.

— Не понимаю, — с чувством произнес он.

— Ничего другого я от вас и не ожидала, — сказала Ньесса. — Офицер покажет дорогу к выходу.

Чего Горгасу действительно хотелось, так это поехать домой. Вместо этого ему пришлось тащиться по коридору, вверх и вниз по лестнице, пока он не оказался в коридоре, ведущем в комнату с потолочными балками и безвкусными розовыми колоннами. Горгас схватил за шкирку клерка, который сообщил ему, что директор занята.

— Нет, не занята! Если у нее посетители, пусть избавится от них. Это важно.

Клерк с ненавистью посмотрел на него и пошел в кабинет директора. Несколько минут спустя он вышел, и его лицо скривилось в чем-то подозрительно смахивающем на ухмылку.

— Боюсь, директора там нет, — сказал он.

— Не глупите, — ответил Горгас. — Директор живет здесь. Если ее нет в офисе, значит, она в своей комнате. Пойдите и скажите ей… К черту, я сам пойду. Все в порядке, — добавил он, когда испуганный клерк попытался остановить его. — Дорогу я знаю.

Он проскочил мимо клерка, оттеснив его плечом с дороги, и плотно закрыл за собой дверь офиса, затем подошел к маленькой, почти невидимой двери в стене, стукнул по ней кулаком один раз, потом толкнул. Дверь резко распахнулась, и он вошел.

— Что, черт побери, ты вытворяешь?

— Привет, Ньесса, — ответил Горгас.

Комнатка маленькая, еще меньше, чем камера, в которой заперта ее дочь, но здесь было меньше мебели. В дальнем углу — каменная полка, которая служила кроватью, а в противоположном углу стоял простой тисовый шкаф с плотно закрытыми дверцами. В узкой щели над кроватью мерцал огонек масляной лампы. В комнате не было ни окон, ни камина, только небольшая решетка под потолком для вентиляции. Ньесса Лордан лежала на полке абсолютно обнаженная и штопала пятку изношенного чулка, который почти целиком состоял из заплаток.

— Убирайся.

— Как скажешь, — ответил Горгас. — Жду тебя в кабинете через пять минут.

Не прошло и пяти минут, как Ньесса влетела в кабинет — в шелковом красном платье, но босая.

— Если ты хоть раз еще это сделаешь… — начала она, но Горгас перебил ее.

— У нас проблемы.

— Ну?

Горгас сел на стул для посетителей и скрестил ноги.

— Заложники мертвы. Пока я тут болтал с тобой, мои люди попытались их выкурить. Они подожгли деревню и… — скривившись, добавил он: — Плантацию Альбиак. Я решил, что ты должна об этом узнать, и без промедления приехал сюда.

Ньесса смотрела на него, как будто не поняла ни слова из сказанного, а потом начала ругаться. Ругалась она умело, как мужчина. Закончив, жадно выпила остатки сидра и заела его маленьким пирожком.

— Ну?

— Ты расскажи мне, — ответила Ньесса с набитым ртом. — Ведь именно ты хотел их убить.

Горгас раздраженно нахмурился.

— Да, хотел. Но потом ты мне объяснила, почему это было бы глупо. Ну же, возьми себя в руки, мне действительно нужно поспать, — сказал он и для пущей убедительности зевнул.

Ньесса быстро потерла лицо ладонями.

— Хорошо. Попытаемся рассуждать логически. Во-первых, каковы наши шансы, по твоему мнению, держать это в тайне? В конце концов, нет никакого правила, предписывающего моментально сообщать о смерти заложников. Мы можем сказать, что они сдались и мы перевезли их в безопасное место. Или что увезли их на корабле со Сконы, тихо и без излишней шумихи. Так мы выиграем немного времени.

Горгас покачал головой.

— Во-первых, рано или поздно нам придется признаться, — сказал он. — Во-вторых, я бы не стал с уверенностью утверждать, что это возможно. Только Богу известно, сколько у нас агентов Фонда. Я могу назвать тебе тридцать, даже не заглядывая в свои записи. И держу пари, на каждого известного нам агента приходится три, о которых мы не знаем. Так что забудь об этом.

— Ладно, — ответила Ньесса. — Давай еще раз обдумаем твое предложение. Насколько я понимаю, у нас два пути.

Во-первых, раздуть из этого большой скандал и надеяться, что фракции сделают все остальное. Но я не думаю, что это нам поможет. Фракции, которые были изначально против военных операций, начнут требовать возмездия, а те, что были «за», не посмеют им возразить. Думаю, фракции устроят аукцион, и та сторона, которая предложит самую крупную и устрашающую военную операцию, выиграет. — Горгас кивнул:

— Вполне логично. А второй вариант?

— Ну, — начала Ньесса, теребя кончик носа, — это твоя идея. Сторонникам военной операции теперь некуда пойти. Если они выступят за репрессалии, значит, согласятся с врагом. Если выступят против, значит, потеряли самообладание и стали слабыми и безвольными. Вопрос заключается в следующем: достаточно ли у них сил, чтобы выпутаться из затруднительного положения, или они настолько испуганы, что согласятся заключить сделку с нами. Как ты думаешь?

Горгас задумался.

— Инстинкт подсказывает мне «нет», учитывая, что ты мне говорила вчера. Боже, неужели это было только вчера?.. Конечно, среди членов фракций есть парочка сумасшедших, способных открыть ворота только ради того, чтобы противник не победил, но их недостаточно. Думаю, надо смотреть в будущее. Они собираются устроить репрессалии? В этом случае остается только надеяться на то, что следующая военная операция будет еще хуже, чем первая, тут-то мы с ними и поговорим.

Ньесса кивнула.

— Все равно для них это очень серьезный шаг. Уверяю тебя, тут скорее завуалированная государственная измена, чем открытая, хотя для них она все равно означает смерть в случае провала.

— Справедливое замечание, — признал Горгас. — Однако подумай вот о чем. Чтобы провернуть трюк с открытием ворот, нам нужны две фракции. А если все пойдет, как ты сказала, хватит горстки безумцев, которые снабдят нас необходимой информацией. Я знаю как минимум десять человек, которые нам помогут.

Ньесса покачала головой.

— Мы уверены в том, что военная операция состоится, и можем надеяться только на то, что фракции помогут нам одержать победу. Я считаю, что даже с их поддержкой и информацией мы все же слишком слабы и малы, чтобы противостоять Шастелу. В конце концов победят те, кого больше. И даже если предположить, что мы победим их, убьем всех до последнего, где гарантия, что в следующий раз они не пошлют еще большую армию?

Горгас снова зевнул.

— Хорошо, — пробурчал он. — А если попробовать то же самое, но с другого направления? Представь себе. Гектеморы неожиданно осознают, что Фонд вовсе не непобедим. Легендарные алебардщики Шастела посрамлены лучниками Сконы…

Ньесса хрипло рассмеялась.

— Романтика! Они — крестьяне, они не смогут вдруг подняться на восстание. А даже если бы и смогли, для этого нужно счастливое стечение обстоятельств, снежный ком, который захватывает всех на своем пути, не оставляя времени на размышления. Такое случается, но мы не можем рассчитывать на то, что оно произойдет сейчас, мы не всесильны. Нет, я подумываю о том, чтобы заключить сделку.