Геннадий поджал губы.

— Может, ты права. Однако нам обоим прекрасно известно, что однажды толпе невоспитанных выскочек удалось сломить гордую и могущественную нацию. Ну ладно, хватит обсуждать государственные вопросы. Как поживают Венарт и Ветриз? И удалось ли тебе избавиться от кружев цвета фуксии, которые я купил тогда?

Поговорить об отсутствующих друзьях и старых временах было приятно, и когда Эйтли встала, чтобы идти на встречу, она чувствовала себя отлично. Но как только женщина развернулась к выходу, Геннадий бросил:

— Я только хотел рассказать тебе еще об одной вещи. — Тон его голоса не предвещал ничего хорошего.

— Да? — откликнулась Эйтли.

Геннадий посмотрел под ноги, потом на стену.

— Я знаю, что ты думаешь о… ну… о том, чем я занимаюсь…

— Выражения «показная ерунда» и «шарлатанство» действительно приходят мне в голову, но ты продолжай…

— Хорошо, — сказал Геннадий. — Но у меня есть одна студентка, которая, кажется, обладает выдающимися натуральными способностями в области этой «показной ерунды» и «шарлатанства»…

— Ключевое слово «натуральный», — перебила Эйтли. — Продолжай.

— Именно. На днях у нее было одно из видений, которые иногда приходят мне, и я тоже туда попал. Видение было связано с одним моим знакомым и его начальником.

— Лордан, — сказала Эйтли ровным голосом. Геннадий поморщился.

— Здесь не принято произносить его имя вслух. Как тебе прекрасно известно. Да, это связано с Лорданом, поэтому я решил бросить вызов твоему чрезмерно развитому чувству юмора и рассказать тебе… Хочешь? — Эйтли кивнула.

— Так какое у тебя было видение? — Геннадий на мгновение прикрыл глаза.

— У девочки есть кузен, Рамо или что-то в этом роде, который участвовал в облаве на Сконе. Она видела, как он стоял, облокотившись о калитку, очевидно, на посту, уставший и измученный, ранним утром. Это все, что она видела, у меня создалось впечатление, что видение приходило к ней не раз, что само по себе странно. Когда она показала его мне, я увидел еще кое-что. Рамо стоял, облокотившись о калитку, а сзади к нему подкрался Бардас, ударил парнишку по голове, перемахнул через калитку и пошел вниз по тропинке. И это еще не все, — продолжал Геннадий, — она, моя студентка, также видела мужчину на холме, снимавшего доспехи с трупа солдата Шастела; когда я увидел эту часть, то снова узнал Бардаса. Вот, — неуверенно закончил он, — думал, лучше расскажу тебе, вдруг…

— Да, спасибо, — сказала Эйтли, и Геннадий заметил, как она побледнела. — А есть способ, я имею в виду, можно мне тоже посмотреть? Или это невозможно для неверующих или как вы их там называете?

Геннадий покачал головой.

— Я уверен, что это Бардас. На вид он был совершенно здоров, хотя забрал рубашку и сапоги мертвого взамен своих, значит, дела у него обстоят не блестяще. Ничего не указывало на Скону, однако кузен Рамо находится именно там. По моему мнению, видение относится либо к недавнему прошлому, либо к ближайшему будущему. Видишь ли, мне известно, что Бардас на Сконе. Он там уже довольно давно.

Эйтли посмотрела на него с холодной яростью в глазах.

— Ясно. И ты мне ничего не сказал.

— Все не совсем так, как ты думаешь. Я видел его совсем недавно и знаю, что у него свой дом и неплохой бизнес, что-то связанное с работой по дереву, значит…

— Да, я поняла, — перебила Эйтли. — Извини. Значит, ты говоришь, он на Сконе и попал в беду.

Геннадий кивнул:

— Так я по крайней мере понял. И подумал… ну, что лучше рассказать тебе, ведь ты раньше…

— Да, — кивнула Эйтли. — Слушай, мне пора идти. Спасибо за то, что рассказал. Может, у меня не будет времени зайти попрощаться, поэтому не теряйся из виду. А кстати, где мне найти секретаря?

Дверь за ней закрылась, и Геннадий увидел в окно, как она быстро шагает через двор. Он заметил, что Эйтли забыла свой меч, и подумал, стоит ли посылать кого-нибудь, чтобы вернуть оружие. Он достал его из ножен и увидел, что это вовсе не меч, только эфес и шесть дюймов обломанного лезвия.

— Ты сделал что?! — воскликнула Ньесса.

— Отпустил его, — устало повторил Горгас.

— Но почему? Я велела…

— Потому что у меня не было другого выхода, — раздраженно перебил он. — Говорю тебе, Ньесса, он стоял с топором в руках, готовый убить меня.

— Глупости.

— Тебя там не было. — Горгас поежился. — Ну же, какой у меня был выбор? Если бы я попытался силой его забрать с собой, то или он убил бы меня, или я — его. В любом случае ты не достигла бы желанной цели. Согласна?

Ньесса нахмурилась.

— У тебя с собой была охрана, не так ли? Четверо против одного…

— Конечно, — вздохнул Горгас. — Три рядовых и я против одного из самых искусных фехтовальщиков в истории Перимадеи в тесной комнате, где количество солдат не играло никакой роли. Я абсолютно уверен в том, что он убил бы одного или двоих из них. Это была не военная операция, Ньесса, а семейный разговор. Солдаты только ухудшили бы ситуацию.

— Это было дело Банка, — холодно возразила Ньесса. — Целью всей операции была нейтрализация угрозы безопасности Банка. Если речь идет о Банке, то да, я бы предпочла, чтобы ты убил его. По крайней мере он не бродил бы вокруг, буквально напрашиваясь на то, чтобы его схватили и взяли в заложники.

Усилия, которые Горгас прилагал, чтобы держать себя в руках, почти ощущались в воздухе.

— Я сделаю вид, что не слышал, — тихо сказал он. — Знаю, ты не это имела в виду. Слушай, главное — доставить его в безопасное место, правильно? Ну так именно этого мы и добились. Завтра в это время он будет на корабле, уплывающем в чужие края, может, туда, где и не слышали о Сконе. Проблема решена. Никакого насилия, и все счастливы. Он даже начнет думать, что мы не такие уж плохие. Ты никогда не добилась бы подобного результата, если бы притащила его сюда насильно. — Горгас склонился вперед. — Есть еще один плюс, о котором, держу пари, ты не подумала.

— Правда? Расскажи.

— Все очень просто. Моя дьявольская племянница. Если Бардас уехал, значит, мы можем отпустить ее. Полагаю, ей будет сложно его убить, если его здесь нет, верно?

Выражение лица Ньессы подтвердило, что она заинтересована.

— Такие вещи у меня получаются лучше всего, — продолжал Горгас. — Я беру проблему и превращаю ее в возможность решить еще парочку проблем. Конечно, для этого нужно смотреть на вещи в целом и принимать во внимание будущее. Но если жизнь и научила меня чему-нибудь, так только тому, что нет на свете проблемы, которую нельзя решить. Главное — не сдаваться. Все рано или поздно решится само собой. Как говаривал дядя Максен: никогда не сдавайся, пока у тебя остался хотя бы один воин, кто знает, что может случиться.

— Ненавижу море, — признался Бардас Лордан, вцепившись обеими руками в поручни на борту «Фехтовальщика». — По крайней мере ненавижу плыть по нему. Наверное, из-за того, что я плотник.

— Правда? И почему плотники ненавидят море?

— Я знаю кое-что о дереве, — ответил Бардас, — а особенно о его склонности гнить, крошиться, обтрепываться, слоиться и попросту ломаться. Мысль о том, что всего лишь кусок сосны, возможно, не очень высокого качества, шириной в дюйм отделяет меня от неминуемой смерти…

— Расслабься. Корабль не потонет. Это хороший корабль.

Очередная волна накатила на хороший корабль и покачала его чуть-чуть. Бардас пошатнулся, едва не упал и постарался снова выпрямиться, судорожно хватаясь за поручни.

— Думаю, нам надо вернуться. Пока не поздно.

— Не глупи. Если ты всю дорогу будешь так себя вести…

— Ты к этому привыкла, — проворчал Бардас, закрывая глаза. — Хотя, с другой стороны, непонятно, почему ты ведешь себя так высокомерно. Хочу сказать, что тебе вообще известно о лодках? Ты же всего лишь продавец подушек и ковров, а прежде вообще была помощником фехтовальщика. Могу себе представить, как первый раз ты обратила внимание на корабль, потому что он по цвету не подходил к скалам.