Горгаса затошнило, он велел гонцу привести Байсса назад и оставить бедняг в покое. Затем направился в город, повидать сестру.

Банк был почти заброшен. Клерки не бегали по коридорам и не сверлили Горгаса взглядами из-за своих конторок, никто не ждал Ньессу на каменной лавке возле ее кабинета.

Он толкнул дверь и вошел. В доме никого не было.

Наконец Горгасу удалось поймать одного клерка в счетной палате. Тот подбирал серебряные счеты и складывал их в большой мешок.

— Эй, — окликнул его Горгас, — где директор?

Клерк посмотрел на Горгаса так, будто у того выросло две головы. Горгас опустил глаза на свою одежду в кровавых пятнах и израненные руки.

— Все нормально, — сказал он. — Мы победили. Ты видел мою сестру?

Клерк выглядел так, будто не знал, рассмеяться ему или убежать.

— Вы разве не слышали? Она смоталась. Покинула Скону. Забрала все деньги, лучший корабль и уплыла.

Авид Соеф? — думал Авид Соеф. — Не тот ли это клоун, который появился в городе через три дня после его падения, покрытый с ног до головы грязью и сосновыми иголками?

По словам местных, болота были на редкость сухими. Сезон дождей давно кончился, и палящее солнце подсушило их. Трясины, которые раньше поглощали путников, теперь едва доходили до колен.

Измученные, напуганные, промокшие алебардщики шагали в дырявых сапогах, настолько пропитанных влагой, что многие из их хозяев были бы намного суше, если бы шли босиком. Они спотыкались о кочки и падали в грязь.

Враг просто не пришел бы сюда. Тем не менее Соеф знал, что если не вышлет шпионов, то на дороге его будут поджидать пикеты, засады, снайперы. Вся его армия могла погибнуть из-за элементарной невнимательности. В любой момент он готов был к встрече с армией повстанцев, бегущей из города, который скорее всего уже пал. Трудно представить, что кто-то мог противостоять армии из четырех тысяч человек. Встретив его, они бросятся бежать или вступят в бой? Сражение в грязи, среди темных и мрачных деревьев было бы ужасно для обеих сторон. У них, конечно же, хватит ума не затевать бой.

— Говорят, впереди поляна, — сказал сержант.

— Будем надеяться, что хотя бы на этот раз они правы. Совсем недавно мне казалось, что нас обманывают. Вполне естественно, учитывая, что мы их враги. Но теперь я так не думаю. Они заблудились, как и мы. В конце концов, кому взбредет в голову идти сюда?

Сержант кивнул.

— Очевидно, некоторым из них приходит. Охотникам, например: здесь должны быть олени и кабаны. Некоторые старики приводят сюда домашних свиней, чтобы те искали трюфели.

— Никогда не мог понять, что людям в них нравится. С медом или посыпанные… О Боже! Там действительно поляна!

— И это не все, посмотрите!

На поляне мужчины устанавливали палатки, безуспешно пытались развести костры из мокрых поленьев, складывали луки и развешивали на ветвях одежду. У Соефа ушло около пяти секунд на осознание происходившего. Несколько человек попытались схватить оружие. Большая же часть просто стояла и смотрела, как будто перед их глазами из пучин поднялись мистические чудовища.

— Первые три ряда! — запоздало выкрикнул Соеф: армия уже бросилась вперед, не дожидаясь приказаний.

Они слишком хотели выместить на ком-нибудь злобу, накопившуюся за неделю, проведенную в лесу. Половина повстанцев бросились в чащу невооруженными, некоторые босиком и в ночных рубашках. Остальных алебардщики изрезали на части, как будто они были кочками, болотами и корнями деревьев, которые причинили им столько страданий. Все произошло быстро. Соеф не пытался вмешаться. С таким же успехом он мог попробовать призвать своих людей задуматься о чувствах дивана или комка ваты. К тому же он и не хотел. Неделя в лесу доконала и его.

К тому времени когда армия потеряла интерес, в живых осталось не более пятидесяти лучников. У большинства из них была хотя бы одна рана, у некоторых не хватало пальцев, руки или уха. Так испорченные дети бесцельно рубят стволы деревьев, обламывают ветви и срывают кору, пока не потечет смола.

— Довольно, — выкрикнул Соеф. — Теперь мы попросту тратим силы. Арестуйте оставшихся, и через час мы выдвигаемся. Кто-нибудь, посмотрите, нет ли поблизости чистой воды, и проверьте, осталось ли что-нибудь съедобное в палатках повстанцев. Нехорошо выбрасывать продукты, неизвестно, когда мы в следующий раз получим продовольствие.

Именно. Мы могли бы съесть то, что только что убили.

История пленных развеселила Соефа. Они также заблудились, пытаясь найти алебардщиков и устроить засаду. Проблуждав три дня, лучники подошли к краю леса, чтобы либо перестрелять алебардщиков у выхода из него, либо преследовать их всю дорогу до Сконы, как Горгас сделал с первой армией…

— Что вы имеете в виду? — перебил Соеф. Пленный выглядел обеспокоенным.

— А вы разве не знали? Мы услышали об этом перед самым уходом. Горгас победил вашу первую армию. У него сотни пленных.

Соеф нахмурился.

— Армию генерала Могре или генерала Аффема?

— Понятия не имею, — ответил пленный. — Горгас не дошел до Сконы. Нам только дали приказ охранять лес. О вас мы услышали от лесников.

— Вы серьезно говорите, что Горгас победил одну из двух армий?

Заключенный нервно опустил голову.

— И потом он собирался вернуться в город, я полагаю?

— Наверное. — Пленный вытер кровь с пореза на лбу, стекавшую по волосам, как дождевая вода стекает с листьев. — В сообщении, которое мы получили, об этом ничего не сказано. Нам только сообщили, что мы одержали большую победу. И приказали охранять город с этого направления.

— Вы уверены, что не знаете, чья армия это была? Если вы лжете, вас повесят.

— Уверен, — устало буркнул пленный. — Я даже не знаю, где был бой и откуда Горгас посылал сообщение. Спросите лучше сержанта, если он еще жив.

Авид Соеф посмотрел на сержанта, но тот покачал головой.

— Хорошо, сержант, соберите пленных, пусть они укажут нам путь, по которому пришли. Непохоже, что они несколько дней брели по колено в грязи.

Заключенный покачал головой.

— На другой стороне опушки действительно очень сухо. Но я не могу показать вам, откуда мы пришли. Мы ведь заблудились, помните? Как минимум полдня ходили кругами.

Мысль о том, что армию Стена Могре могли разбить или захватить, обеспокоила Авида Соефа намного больше, чем он предполагал. Соеф искренне ненавидел Могре и знал, что это чувство взаимно. Однако с тех пор, как они вышли на сушу, спектаклем руководил Могре, и Соефу не приходилось заниматься стратегией, он только придумывал, как можно опозорить Могре и его приспешников, когда они вернутся в Шастел. Если его армия серьезно пострадала, то на подготовку к любому серьезному сражению у них уйдут дни, а может, даже недели. Значит, Соеф стал во главе всей экспедиции. Все дальнейшее будет целиком на его совести.

Чертова война! — подумал он горько.

— Что значит «сбежала»?

— Ушла, — беспомощно повторил клерк, — отказалась от поста директора. Она забрала серебряные тарелки и большую часть ценной мебели. Зато оставила все книги и счета.

Горгас глубоко вдохнул и медленно выдохнул:

— Хорошо. Ее дочь уехала с ней? — Клерк выглядел озадаченным.

— Простите?

— Ее дочь, леди Исъют.

— Нет, я так не думаю. Она не взяла с собой никого, кроме телохранителей.

Горгас облокотился о стены и потер щеки руками.

— А кому теперь докладывают штабы? — Клерк пожал плечами:

— Кажется, никому. Думаю, большинство клерков тоже готовятся уйти.

Горгас нахмурился и выхватил из рук клерка мешок, рассыпав счеты по полу.

— Ну, это лучше прекратить. Если кто-то попытается покинуть свой пост, ему придется отчитываться передо мной. А вы проследите за тем, чтобы это сообщение достигло ушей всех ваших коллег. Иначе вам не поздоровится. Как вас зовут?

Клерк вздохнул.

— Риерт Вариль.