В докладной записке И. В. Сталину датированной 28 ноября 1947 года, были подведены итоги испытаний опытных пусков ракет А-4 (Фау-2) и рассказано о наиболее важных эпизодах изучения трофейного «чудо-оружия».

В частности были перечислены основные министерства, которые принимали активное участие в подготовке испытаний: «Вооруженных Сил, вооружения, промышленности, средств связи, авиационной промышленности, машиностроения и приборостроения, Главкислорода и множество других структур». Представители всех этих организаций выехали в Германию для изучения немецкого опыта в сфере реактивной техники.

Авторы записки особо отметили, что для «решения этой задачи в мае 1946 года был создан в Нордхаузене (Германия) научно-исследовательский институт с опытными заводами, лабораториями и станцией огненных испытаний ракет. Всего в этой организации работало 700 советских специалистов и до 6000 немецких специалистов и рабочих.

Одновременно МВС в советской зоне оккупации Германии была сформирована специальная артиллерийская воинская часть — бригада особого назначения, перед которой была поставлена задача обучения и тренировки личного состава для проведения огненных стендовых испытаний и боевых пусков ракеты А-4».

В конце 1947 года, когда было принято решение о вывозе немецких специалистов (подробнее об этой акции в главе 17), то сотрудниками НИИ было доставлено в СССР: «полностью восстановленная техническая документация на ракету А-4; 29 боевых ракет, собранных в Германии; на 10 ракет деталей и агрегатов россыпью для сборки их в Советском Союзе; производственное и лабораторное оборудование; два специальных поезда-лаборатории для обслуживания летных испытаний ракет общим количеством 120 специализированных вагонов и немецкие специалисты»[372].

В «Кратком техническом отчете о проведении опытных пусков ракет дальнего действия А-4 (Фау-2) на государственном центральном павильоне МВС в октябре — ноябре 1947 года» можно прочесть о том, что «полученные при опытных пусках ракет А-4 экспериментальные данные после соответствующей их обработки и анализа послужат основанием для разработки отечественных образцов ракет дальнего действия»[373].

Можно долго спорить о том, участвовали или нет немецкие специалисты в запусках, если бы в архиве не сохранилось Распоряжение Совета Министров СССР № 19317-рс от 29 декабря 1947 года, в котором говорилось:

«1. Разрешить министру вооружений т. Устинову:

а) выдать иностранным специалистам, отличившимся при пуске ракет А-4, единовременную премию в размере до трех месячных окладов и израсходовать на эти цели 200 тысяч рублей;

б) выплачивать ежемесячно иностранным специалистам за успешное разрешение ими научно-исследовательских тем и выполнение конструкторских работ в НИИ-88 и других организациях Министерства вооружения в размере до 20 процентов от фонда заработной платы указанных специалистов»[374].

Они трудились в Советском Союзе до начала 50-х годов, а потом смогли вернуться на родину.

В середине ноября 1955 года агент советской военной разведки Веннерстрем принял участие в ежегодном съезде Американского ракетного общества. По иронии судьбы перед началом работы форума его познакомили с В. фон Брауном. Вот так пересеклись пути советской военной разведки и легендарного создателя Фау-1 и Фау-2[375].

После войны в Советском Союзе активно изучался, немецкий опыт в сфере создания зенитных управляемых ракет (ЗУР). Причина повышенного внимания к этой сфере вооружений была оправданна.

Во-первых, единственный способ доставки ядерных боезарядов — использование бомбардировщиков.

Во-вторых, опыт Второй мировой войны свидетельствовал о том, что авиация могла нанести наибольший ущерб не только промышленности и войскам противника, но и сломить волю к сопротивлению.

Например, в НИИ-88, который разрабатывал главным образом ракеты класса «земля — земля», существовал отдел № 4, возглавляемый Е. В. Синельниковым. Это подразделение занималась проектированием зенитных управляемых ракет с головкой самонаведения. В своей работе отдел опирался на трофейную немецкую зенитную ракету «Вассерфаль». В Германии она не вышла за стадию испытаний, и теперь в СССР ее намеревались использовать при создании советских ЗУР. Правда все закончилось на этапе подготовки комплекта чертежей.

Другие отделы НИИ-88 так же активно изучали германские трофеи, стремясь их усовершенствовать. Например, зенитные управляемые снаряды «Шметерлинк» и «Рейнтохтер», неуправляемые ракеты «Тайфун», а так же двигатели к ним[376].

Охота за западными технологиями активно продолжалась и после окончания «немецкого» этапа. Теперь на смену германским ученым пришли сотрудники внешней разведки. Они могли добыть почти все, что ВПК закажут отечественные конструкторы.

И поэтому порой в этой сфере бывали свои курьезы. Один военный НИИ заказал пять килограммов молибденовой смазки, применяемой в системах гироскопов ракет армий НАТО. По словам заказчика, это стандартная упаковка. Офицеру НТР уд&тось найти источник (он работал в компании «Боинг») и договориться о покупке. Через несколько дней продавец сообщил ему, что для всех ракет НАТО требуется *всего лишь 200 граммов этого вещества и вручил миниатюрную капсулу с образцом…[377]

Научно-техническая разведка внесла свой вклад и в освоение космического пространства. Однако информация по большинству операций в этой сфере продолжает храниться в архивах ГРУ и СВР под грифом «совершенно секретно». И дело не только в традиционной секретности, но и в нежелании официально признать, что даже космос в СССР осваивали с помощью иностранной помощи. Хотя вклад научно-технической разведки в развитие этой отрасли был значительно меньше, чем в «атомный проект». Дело в том, что СССР и США двигались примерно в одном и том же темпе. Большинство украденных секретов позволяли узнать то, что происходит в стане «главного противника».

В 1965 году сотрудники советской НТР приняли участие в необычном проекте — в создании и производстве серии термовлагобарокамер для космической сферы. Они позволяли имитировать условия космоса на Земле. Главная их особенность — возможность обеспечения глубокого вакуума. Именно из-за этого возникли сложности при реализации задания. Если обычные камеры могли купить Великобритания, Франция и США, то с требуемыми параметрами только СССР и США. Понятно, что Советский Союз легально не мог заказать оборудование такого класса на Западе, по ряду причин не мог обратиться и с «черного хода» к компаниям-производителям такого оборудования. Никто из них не хотел рисковать.

Единственный вариант — заказ необходимых компонентов в различных странах, потом их сборка в единый комплекс и тайный ввоз за «железный занавес». Хотя и здесь были свои проблемы. Сама камера имела объем всего лишь 8 кубических метров, а вот мощные вакуумные насосы… В собранном виде по своим размерам это многоэтажный дом.

Другая сложность — до сборки нужно разработать проект. И здесь проблемы уже технического характера. Специалисты японской компании, которые взялись за решение этой задачи, сами не были уверены в возможности положительного завершения проекта. Справились они не только с этой задачей, но и сделали следующую камеру объемом 17 квадратных метров, а потом еще одну. Пиком конструкторской мысли стал аппарат с объемом 100 квадратных метров.

Говорят, что благодаря этому заказу в Стране восходящего солнца появилась новая отрасль — проектирование и построение специальных камер для нужд аэрокосмической промышленности[378].