В 1916 году в городе Александровск Запорожской губернии (ныне г. Запорожье Республика Украина) был организован моторостроительный завод «Дюфлон и Константинович». По замыслу он должен был обеспечивать самолеты русской армии моторами по типу трофейных «Мерседесов» в 100 л.с. и «Бенц» в 150 л. с. В 1916—1917 годах на заводе под руководством инженера Воробьева шла работа над чертежами двигателей М-100 по типу 100-сильного «Мерседеса». В работе принимал активное участие студент В. Я. Климов, впоследствии генеральный конструктор авиадвигателей. До конца 1917 года завод так и не успел организовать серийный выпуск моторов[37].

Во время Первой мировой войны началось активное изучение трофейной техники. Однажды русские подбили немецкий самолет. Германский летчик, чтобы не выдать секрета нового пулемета, выбросил одну из его деталей в болото. Он пытался уничтожить и сам пулемет, но не смог. Отечественных оружейников заинтересовал новый принцип оружия, но для того, чтобы разобраться в нем, нужно было восстановить недостающую деталь. И тогда В. А. Дегтярев, ставший впоследствии знаменитым оружейным конструктором и вторым (после И. В. Сталина) Героем Социалистического Труда, без проблем справился со стоящей перед ним задачей[38].

Молодой Советской республике достались полностью разрушенные фабрики и заводы, парализованная работа в области научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, недостаточное количество квалифицированных инженеров и специалистов.

Для решения этой проблему надо было продолжить политику царского правительства — привлечь иностранные научно-технические и научно-военные инвестиции (технологии, оборудование, специалисты и т. п.). Но для Запада Советская страна стала опасным противником. Поэтому пришлось использовать нецивилизованные методы, компенсируя отсутствие времени и ресурсов изощренными приемами государственного промышленного шпионажа.

Часть приемов большевики позаимствовали у правителей Российской империи. Например, переманивание иностранных специалистов и создание им комфортных условий труда. Вспомним эпоху Петра I. Нечто похожее наблюдалось в 20—30-е годы XX века.

А труд немецких пленных специалистов в системе научных учреждений и конструкторских бюро НКВД? Ведь это ведомство участвовало в советском атомном проекте и конструировало самолеты. (Более подробно об этом рассказано в главах 17 и 17). Этот прием — использование труда пленных специалистов — применялся еще монголо-татарскими феодалами и в эпоху Ивана Грозного.

А кража западных технологий и образцов военной техники? Все это было уже в XVIII веке. Может, не в таких масштабах. Но и тогда в операциях научно-технической разведки участвовали все, начиная от послов и заканчивая крепостными крестьянами.

Список аналогий можно продолжить.

Руководитель группы консультантов советской внешней разведки (СВР) генерал-лейтенант В. А. Кирпиченко писал: «Научно-техническая и военно-техническая информация добывалась с первых лет советской власти. Такая задача стояла и до того, как разведка стала самостоятельным управлением. Еще в бытность ее в структуре Иностранного отдела ОГПУ проводились работы по сбору таких материалов»[39].

20-е годы XX века для советской научно-технической разведки — период зарождения и становления. Тогда Советская Россия могла позволить себе создавать огромные агентурные (100 и более человек) сети, работой которых руководили функционеры местных органов коммунистической партии и отраслевых профсоюзов. Тогда немногочисленный аппарат контрразведки стран Западной Европы всерьез не воспринимал спецслужбы нового государства. А зря. Ведь оно смогло на практике реализовать технологию тотального шпионажа.

В тот период истории тайной войны отечественная разведка начала активно применять новые, доказавшие свою эффективность методы. Речь идет об использовании не профессиональных разведчиков (их просто не . было в тот период в необходимом количестве) или завербованных агентов, прошедших специальную подготовку, а рядовых иностранных граждан — коммунистов или просто симпатизирующих Советской стране, как правило, даже не подозревавших о том, чьи именно поручения они выполняли. Обоснование помощи с позиции лролетарской солидарности или партийного долга делало этот вид шпионажа наиболее доступным, дешевым и одновременно массовым. В него были вовлечены тысячи обычных людей как иностранцев, так и граждан СССР, ранее (а возможно и впоследствии) не имевших дел с разведкой. Именно в массовой и, как правило, бескорыстной помощи рядовых людей, лежали истоки могущества отечественной научно-технической разведки в тот период[40].

Французская авиация, а в особенности военная, была объектом повышенного внимания советской разведки с начала 20-х годов. Среди первых провалившихся агентов, которые специализировались на сборе конфиденциальной информации об авиационной промышленности, был A. Кудон и его возлюбленная М. Моррисонно. Их арестовали за похищение секретного доклада, посвященного специальным авиационным проблемам. Вместе с ними на скамью подсудимых попали двое русских — Устимчук и B. Кропин, которым дополнительно было предъявлено обвинение в хранении оружия и использовании фальшивых документов[41].

В феврале 1921 года в Париж для ведения разведки с нелегальных позиций был направлен сотрудник Разведывательного управления Я. Рудник. Ему предписывалось создать агентурную сеть в ряде городов Франции, способную добывать материалы о французской армии, новейших достижениях в области военной техники, авиации, танкостроения, подводного флота. Связь обеспечивалась через курьеров Центра, а также через берлинскую и римскую резидентуры.

Я. Рудник сумел организовать добывание необходимой Центру информации. Среди его достижений: создание бюро по изготовлению заграничных паспортов для разведчиков, проживающих во Франции; пункт на франко-итальянской границе для передачи и приема материалов; оборудованная фотолаборатория для репродукции агентурных документов.

Большая и результативная работа была осуществлена по закупке официальных и секретных изданий министерства обороны и генерального штаба Франции по вопросам организационной структуры, вооружения, оперативной и боевой подготовки вооруженных сил.

Во Франции работал И. Моисеев — владелец небольшой ремонтной мастерской, оказавший немало ценных услуг советской разведке в 20—30-е годы. Он сумел продержаться до 1939 года, хотя его имя несколько раз звучало на шпионских процессах того времени[42].

О том, что в первую очередь интересовало Центр в тот период можно узнать из вопросника, который был подготовлен в июле 1923 года:

«1. Материалы, использующиеся в конструкции вооружения, и тактические данные о новых танках как находящихся в разработке, так и строящихся. В частности, новые тяжелые танки Ц-2, легкие Ц и средние танки Виккерса.

Конструкция танков, использующихся во время войны, нам известна.

А) Нас интересуют следующие данные:

1) Проходимость и вес;

2) Двигатель;

3) Его система и мощность;

4) Вооружение;

5) Броня;

6) Толщина лобовой и боковой брони;

7) Скорость и способность преодолевать препятствия на подъеме;

8) Запас горючего (запас хода).

2. Выяснить, все ли 22 полка легких танков полностью укомплектованы танками (300 единиц), есть ли недостатки и в чем они заключаются? Установить, взята ли на вооружение средняя техника и какие танки на вооружении батальонов тяжелых танков?

3. Получить разведданные, касающихся типов и боевых уставов танковых частей.