— Помню, Ваня, — разлепил губы Сергей Асанов, когда-то неплохой поэт, геодезист и кандидат наук, поднявшийся на волне экологических митингов. В областной управе он со страшной силой боролся за экологию, то есть выяснял обстоятельства захоронения ядерных отходов, степень чистоты всех предприятий и производств по добыче полезных ископаемых, а особенно золота и драгоценных камней. Ядерные отходы, само собой, как ввозились в Карскую область, так и продолжали себе ввозиться. И добыча золота и драгоценных камней не стала намного экологичнее. Разве что изменился реестр акционеров и список собственников этих предприятий.

— А помнишь, как валили Дедушку? — так же тихо продолжал Простатитов.

Дедушкой звали директора совхоза Кабанова, которого Ельцин лично назначил главой Карской области. При нем в неустойчивом 1991 в управу просочились и Асанов, и Простатитов под общим псевдонимом «демократов». Потом, естественно, выжимали, выживали Кабанова, ставили своего человека, и им оказался Простатитов.

Удивительно, что Ваня Простатитов вспомнил именно про это: потому что именно Сергей Асанов очень помогал ему тогда.

— Помню… Ваня, а ты помнишь, как не пустили «Зеленый мир» в Карск-15?

Асанов вспомнил это не случайно. Если бы «Гринпис» — «Зеленый мир» попал бы в атомный городок Карск-15, особенно сделал бы там снимки, наверняка полетел бы Ваня Простатитов из губернаторов. А кто не пустил-то? Он, Сергей Асанов, не пустил.

— Я помню, Сергей. Я все помню. Это и странно — мы с тобой… — Голос Простатитова прервался на какой-то тоскливой ноте. — Ты только скажи мне… Скажи честно, Сергей, перед смертью врать нехорошо. Ты мне скажи, зачем ее убил?

— Кого, Ваня? Я много кого убил, и ты тоже многих убил. И мы вместе многих убивали. В смысле, не сами, конечно. — Тут Асанов криво усмехнулся, признавая, что сам, своими руками, очень может быть, убить бы и не смог. И еще в этой наглой улыбке было признание себя человеком совсем иного круга. Теми, кто сам не убивает, зачем?! Есть исполнители, и люди этого круга только отдают распоряжения.

И еще тоньше — был в улыбке намек, что убивают, не только всаживая пули. И правда, отстраненный от власти, раздавленный Кабанов умер сам. Убивать его было бы лишней тратой времени, сил, боеприпасов, а все-таки главное — денег.

Строго, непонятно смотрел на Асанова Ваня Простатитов.

— Ты Женю Шашкину помнишь? — все так же строго, без улыбки спросил он.

— Это кто?

Асанов спрашивал всерьез. Простатитов смотрел на человека, с которым он работал много лет. Иван Валерьевич не верил, что тот может ему врать. Слишком уж он хорошо знал Асанова, слишком…

— Ты сделал на нее заказ Миловзорову. Дал двадцать тысяч долларов. Ты можешь толком объяснить, зачем?

Он объяснил, назвав имя значимого человека, сумму, и прояснилось лицо у Сергея Асанова. Простатитов видел — он не лицемерит, он не врет. Про Женьку он действительно забыл. Другое дело — двадцать тысяч долларов.

— Ваня, я и правда виноват… Но к чему вся эта канитель, а?! — звонко, весело говорил, широким жестом показывал на вооруженных людей Асанов. — Я бы тебе про все и сам рассказал…

И Сергей Асанов широко шагнул, улыбаясь старому коллеге, другу, протягивая руку с такой же широкой улыбкой. И остановился. Потому что, не меняясь в лице, так же серьезно и холодно Ваня вынул из кармана пистолет.

— Не подходи. Я должен знать, зачем ты ее убил. Отвечай.

Асанов долго вглядывался в отталкивающее, серьезное, холодное лицо. Потряс головой. Постоял. Происходило то, чего не могло быть. Не мог себя так вести губернатор… и вообще деловой человек. Так просто не бывает никогда.

— Ваня, ты же сам хотел бежать… Подумай, что было бы со мной, и не только со мной, между прочим. Ты несостоявшийся предатель, Ваня. Ты это понимаешь? Ты просто не успел нас всех предать. И многие прикончили бы тебя, в том числе и в Аргентине. Ты хоть понимаешь, Ваня?

Асанов начал волноваться. То беспокойство отхлынуло от него, он стал вести себя уверенней. А тут опять стало страшно, потому что совершенно непонятно. Ну не вынимают из кармана револьвер из-за шлюшек из «Кедров». Так просто не бывает никогда. И Асанов опять начал нервничать.

— Ты имеешь в виду прииск «Лунный»? Гранильные мастерские, россыпи по Урюпу? Ты боялся, что не станет крыши?

— На прииске и ты — в акционерах. Ты не забыл это, Ваня? А ты совсем ослаб, совсем не борешься… А если правда выиграет Нанду?! — Тут на физиономии Асанова промелькнул самый настоящий, совершенно неподдельный ужас. — Тут ведь не тюрьмой пахнет, Ваня…

— Давай к делу, Сережа. Значит, ты боялся, что я убегу в Аргентину?

— Ну да… Сбежишь и бросишь нас. А как же мы без тебя, Ваня? И как же ты без нас? — опять пытался улыбаться Асанов, стараясь выйти из неприятного, а главное, из непонятного положения, пытался свести все к шутке, к дружескому похлопыванию, чтобы стало просто, хорошо и не опасно.

— А откуда ты узнал, что я сбегу?

Ваня спрашивал так же спокойно, уверенно. Но тут-то было самое тревожное и для него — самое главное. Потому что вот как раз этим вопросом люди Фрола совершенно не занимались. Асанов сделал заказ. Такие-то люди исполнили. Вот и все, что их интересовало, а не мотивы, не причины и тем более — не каналы, по которым кто-то и что-то узнал.

— Слухом земля полнится, Ваня, — заулыбался Асанов. Улыбка была задумана как дружеская и широкая, а получилась жалкой и испуганной. А главное, хитрой и подлой. И вдруг до Вани дошло. О, мой Бог, ну до чего же просто! Он ведь всегда это знал. Они даже внешне были похожи, эти женщины. Они трудились вместе, в одном институте Невероятно Развитой Науки, пока не стала рушиться система. Ну конечно…

— Жена рассказала?

— Нет, проще… Ты уходить куда-то стал, Ваня. Тормозить стал и весь неуправляемый какой-то сделался. Я сделал заказ Миловзорову — ты знаешь, его аналитикам. Они нашли два возможных варианта: что ты стал с попами болтать и что постоянная у тебя появилась. Рекомендовали оторвать, какую-то другую подсунуть или уж эту убрать.

— А про Аргентину ты откуда?

— А это и правда «оттуда», — засмеялся Асанов, теперь уже и вовсе неуверенно. И замолчал, глядя на лицо друга Вани. — Твоя, твоя любовница матери как-то кричала, мол, вы тут валяйте дурака, как хотите, а я скоро в Аргентине буду и плевать на вас тут всех хотела. Ее мамашу с хахалем прижали на чем-то, не помню, хоть убей, Ваня. Скорее всего, на деньгах. Но прижали, это совершенно точно, она и начала орать.

— А Шашкина сказала все твоей…

— Ну ты же знаешь, они дружат.

Ну вот, и все стало понятно. Ваня был сам виноват, потому что отходил от дел. Становился равнодушен к интересам людей, стоявших вокруг его кресла и посадивших, кстати говоря, его в это губернаторское кресло. Асанов испугался, и весь круг испугался, вся кодла, и стала искать — почему?!

А тут еще девочка не выдержала, заорала на случайно родившую ее шлюху и ее сто тридцатого трахаря, а мамаша — бывает же такое! — работала в одной лаборатории с женой главаря кодлы, заместителя губернатора. И дала информацию, где искать и в каком направлении. И девочка была обречена. Чтобы не с кем было бежать в Аргентину и не побежал бы человек, уж очень нужный им самим. А сама Женька… Асанов искренне ее забыл. Он и имя подружки жены не очень помнил. Так, болтается там кто-то, временами мельтешит по телефону. Он решал совсем другие проблемы.

Случайность? Нет, не совсем. Потому что не будь дамской дружбы, тогда было бы что-то другое. Вкололи бы «сыворотку правды». Схватили бы, подвергли спецобработке Маринку. Установили бы «клопы» на даче Лоха… Решив выйти из игры вместе с Женькой, Простатитов убивал этим ее. Женьку стало необходимо убить, чтобы Простатитов не сбежал и мог бы и дальше прикрывать торговлишку золотом и драгоценными камнями.

— Кстати, Сережа, — вскинул голову Простатитов. — А на даче у Лоха стояли…

— Ваня, этот вопрос мне бы очень не хотелось обсуждать, — негромко, уже без улыбки, серьезно ответил Асанов. — Принимал решения не я, мне давали только результат.