«Никогда не сдавайся, Мири. Всегда борись. Вырывай у жизни лучший кусок. Помни, ты достойна большего. И не опускай голову. Упала, поднимайся снова. Ударили, бей в ответ. Нагнули, прогнись, затаись, если не можешь выпрямить спину сразу, но не оставляй попыток распрямить плечи. Лишили чести, помни, что ты не стала грязной — испачкаться можно только самому. И борись до победы, помни, ты проиграешь, только если сдашься», — шептала мне женщина, вынужденная каждый вечер ложиться под указанного отцом лорда. Женщина своим примером показавшая, что можно победить даже проиграв. Женщина, верившая в любовь и научившая верить в нее меня. Женщина, которая пережила и перенесла так много, но ни разу не пожаловалась. Женщина, терпевшая многое из-за девочки убившей ее ребенка.

Память воскресила ночь ее исчезновения, чудовищную ночь в жизни маленькой девочки лишившейся единственного близкого человека. Ночь, кошмары которой я проживала заново каждую следующую ночь на протяжении нескольких лет. Тогда я проснулась среди ночи от холодящего душу страха. Няни в ее коморке не обнаружилось. Поиски на женской половине успеха не принесли и тогда я, нарушив существовавший запрет, отправилась в мужскую часть замка. Няня уже давно должна была вернуться, но видимо что-то пошло не так. Предчувствие непоправимого несчастья тянуло меня в одну из малых гостиных.

Увиденная картина заставила меня затаить дыхание, раскрыв рот в беззвучном крике: окровавленная няня сидела верхом на одном из мужчин и, не переставая, поднимала и вонзала в его грудь какой-то странный предмет, снова и снова. Ее красивое лицо заплыло и опухло, от многочисленных ударов превратившись в одну кровавую рану. Правая рука безвольно висела, выпав из рукава. На ногах и руках еще висели остатки обугленной веревки, и красные кровавые полосы под ней красноречиво указывали на отчаянное сопротивление. Одна грудь, торчавшая из разорванного корсета, была без соска, вторая сочилась кровавыми порезами. Спина кровоточила тонкими ранами. Стойкий запах крови, горелой плоти и еще чего-то противно-сладкого вызывал тошноту.

Почувствовав меня, няня остановилась. Рассеянно, обвела глазами гостиную, словно впервые увидев, что сотворила, судорожно сглотнула, выпуская из рук загадочный предмет. Тот отлетел и упал возле тела другого мужчины, замершего в расслабленной позе со спущенными штанами.

Я бы, наверное, закричала, но мне не дали. Кто-то со спины закрыл рот ладонью, и тут же повернул меня на себя.

— Маленьким девочкам нужно спать, — грозно прошипели мне в лицо, уткнув меня в широкое плечо.

Мужчина пах дождем и весенним лесом, и этот приятный запах перебил зловоние, погасив рвотные позывы. Сделала еще один глубокий вдох, чувствуя, как вместе с приятным ароматом по телу разливаются ощущения покоя и защищенности.

— Хочешь жить, нужно уходить. Я помогу, — произнес, слегка дрожа еще совсем юный голос, обращаясь к няне. — Вот, надень и уходи, — держащий меня на руках парень, протянул няне свой плащ и кошель с монетами, а потом сделал легкий пас рукой и в комнате вспыхнул маленький огонек.

— Прощай, Мири, — прошептала няня, а я потянулась к ней, но она уже вскинула голову и неуверенно, шатко переваливаясь с одной ноги на другую, пошла вперед.

— Нет, так не пойдет, — пробормотал парень, ставя меня на ноги. — Если тебе дорога эта девушка, ты отправишься спать, Мири, и забудешь о том, что видела. А я помогу ей покинуть замок и оказаться в безопасном месте. Хорошо?

Я кивнула, глядя в синие кристально чистые глаза.

— Беги! — шепнул он и я побежала. Уже в конце коридора обернулась, чтобы увидеть, как высокий юноша подхватил на руки пошатнувшуюся девушку и стремительно зашагал по коридору.

Няню я больше не видела. Утром мне сказали, что я уже взрослая и давно пора доверить меня гувернантке. А вот синие глаза стали моим наваждением разгоняющим кошмары, пока я не увидела их снова на лице наследника герцога Селидера.

— Я не сдамся, — прошептала я, обещая самой себе, выходя за порог в белом, льнущем к телу платье, под которое нам настоятельно запретили надевать белье.

«Эйри приходит в этот мир, не имея ничего за душой, кроме своей чистоты, символом которой и выступает белое платье», — вспомнились мне вчерашние наставления.

Еще бы понять, чем им белье помешало…

Себастиан Диеро

Быть сыном вождя одного из племен не так просто, как хотелось бы Себастиану. Гораздо больше ему нравилось быть воином. Воином, завоёвывавшим для своего вождя новые земли и эйри. Только эти мечты были неосуществимы, несмотря на то, что женщины уже давно превратились в самый желанный трофей, став наградой самому сильному и проворному.

Каждый год несколько команд отправлялось на поиски присланных Богиней эйри. Почему девушки не могут появляться в одном месте, Себастиан не знал. Да, и не интересовало это его ранее. Он, вернувшись с долгой затянувшейся битвы у прорыва, впервые вошел в команду поиска и претендентов на эйри. И если бы не настойчивое требование отца, так бы и не вошел.

Но отец жаждал получить наследника, и озаботиться этим предстояло Себастиану. Тому же не достигшему еще своего тридцатилетия очень не хотелось связывать свою жизнь с единственной девушкой, еще и делить ее с другими эйрами. Да, и зачем это ему? Для услады он может всегда выбрать красавицу в доме Греха.

Когда-то давно наивный юнец верил в то, что эйри это высшее благо. Их покупали за алмазы и делали эйри — единственными, кто мог рожать наследников. А потом, впервые попав в дом Греха, он узнал вторую половину этой сказки — изры. Израми становились те, кто не хотел стать эйри, те, на которых было клеймо Богини, или те, кто умудрялся своей красотой свести с ума поисковую команду и прибыть к дому эйри уже порченными. А таких было довольно много. Богиня как будто специально в наказание за их грехи посылала им живое искушение, не способное одарить наследником. И даже страшная кара в виде изгнания с турнира и пяти лет отверженности, проведенных сражаясь с тварями, не могла побороть это искушение. Во всяком случае, так говорили им старейшие. Себастиан же в первый же день узнал другую правду — эйры просто не могли рожать, если в первые три дня после перехода вступали в связь с мужчиной.

Да, он и сам еле сдержался, когда увидел ее, маленькую и хрупкую на том острове. Коснулся ее тела, зажимая рот и ощутил, как наполняются желанием чресла. Нужно было, невзирая на запрет предписывающий месячное воздержание, посетить дом Греха перед тем, как обзавестись эйри. Здравая мысль пришла, как всегда, запоздало. И только наличие еще четверых воинов в команде, удержало его от опрометчивого шага. Ни с одним из них он не пошел бы в бой, не подставил бы им неприкрытую спину, и точно не делил бы одну женщину. А постыдной и горькой участи в доме Греха он для нее не желал.

Мысль о том, как эта малышка будет чувственно отзываться под его руками, если он все же выберет ее эйри, породила в нем желание доставить ее целой и невредимой. Он даже сцепился с Хвайро, предложившим попользовать девчонку. Доставил и выдохнул облегченно, но наваждение не прошло.

Даже поход в дом Греха и желанная разрядка не могли стереть мысли о прикосновении к мягкой шелковой коже, о чувственной дрожи, что он ощутил, прикоснувшись к ней своей грубой ладонью.

И вот их вывели. Благословенных. Присланных. Всего пятеро из двенадцати доставили чистыми. Хотя нет. По разговорам еще одна из девиц так хорошо обработала нашедшую ее команду, что те оставили ей необходимую чистоту.

Себастиана всегда удивлял тот факт, что о всех прегрешениях эйри распорядитель узнавал поводив камнем по животу девчонок. Вот и сейчас все пятеро ступили на помост и мимо каждой прошел распорядитель, синим цветом камня подтверждая их чистоту. Эту же проверку эйри проходили при первом знакомстве с распорядителем, еще до поселения в доме. Выявленные порченные по-тихому отправлялись в дом Греха, а команда лишалась статуса и прав на целых пять лет. Даже дом Греха был для них закрыт, а воздержание становилось наказанием. Только вот замена женщине находилась быстро. Не всегда согласная, только кого ж это волнует… Себастиан брезгливо скривился. Не ему в это вмешиваться. В его отряде такого не было и достаточно.