Ты была предназначена судьбой мне.

Ты моя.

Всегда была. И всегда будешь».

Я закрыла уши ладонями, чтобы не слышать, но его грустный голос все равно звучал в моей голове.

Алан был абсолютно прав.

Я начала его избегать.

Радовалась, что так и не рассказала ему, где остановилась в Саутвинге, и он не мог сам меня найти – хотя сильно подозревала, что и не стал бы, ведь обещал не торопить. В этом он был полная противоположность Бастиану.

Они были такие разные… как ночь и день.

А я застряла где-то в сумерках, на полпути, не принадлежащая ни тому, ни другому. Или мне хотелось так думать? Хотелось чувствовать себя свободной. Очередная иллюзия.

Один день плавно перетекал в другой, а я упрямо оставалась в своём логовище, как пугливый зверёк, которого пытаются вытащить на свет, чтобы рассмотреть. Но я не хотела открывать, что у меня в душе. И потому не могла заставить себя снова показаться на глаза Фостергловеру. Как выяснилось, слишком проницательные глаза.

Хотя он и постарался сыграть на моём природном любопытстве. Конечно, мне было интересно, что он придумал – как выяснить, кто и почему нападал на меня. Вот только это означало снова встречаться с парнем, который фактически признался, что я ему нравлюсь, и он хотел бы со мной встречаться.

В голове это не укладывалось. Ведь я думала, что ему всё это не интересно, он же убежал от назойливого внимания девчонок и попыток его многочисленной родни найти ему девушку аж в Южное крыло! Расслабилась рядом с ним, почувствовала себя в безопасности…

И вот теперь прячусь как дура.

Кажется, прошло больше недели, прежде чем я рискнула выйти в люди.

Это была вылазка к семье того бедолаги, которого посадили в тюрьму из-за нападения на меня. Принесла им денег. Жена его сперва отнекивалась, но видно было, что без кормильца приходится туго. Правда, очень быстро в разговоре выяснилось, что всё это время к ним заглядывал ещё и Алан, таскал еды, и я поняла, что мы ходим одними и теми же тропами. Значит, рано или поздно снова пересечёмся. Окончательно смутилась.

Но всё-таки, прежде чем по новой окопаться в своей берлоге, решила «прыгнуть» еще и к её мужу разок, передать привет от родных…

И конечно, всё это закончилось тем, что в густых тенях у самых ворот городской тюрьмы меня встретил, небрежно сидящий прямо на земле, вытянув длинные ноги, Алан Фостергловер. Наша встреча оказалась «рано», а не «поздно». Кто бы сомневался, с этим умником. Пора бы уже мне перестать его недооценивать.

Но боже, сколько он тут сидит?!

Алан неспешно поднялся и отряхнулся, пока я мялась с ноги на ногу и кусала губы, не зная, что сказать.

- Был уверен, что сюда ты точно придёшь. Слишком добрая, чтобы не проведать. Рад, что оказался прав. Идём?

- К-куда?

- Расскажу свой план. Если ты помнишь, я кое-что придумал. Идём-идём! Вон, стража уже косится на подозрительных визитёров.

Он невозмутимо сократил расстояние между нами, подхватил меня под локоть и потащил в ближайший переулок. Вообще вёл себя так, будто мы расстались только вчера. И никакого разговора не было.

- Если хочешь знать, этот придурок тут в полном порядке! Разве что на головную боль жалуется. Но в такой душегубке немудрено. Так что не переживай. Правда, так и не вспомнил ничего, зараза! В общем, если не будешь поддерживать обвинение – а ты не будешь, я тебя знаю, - то уже через считанные дни выйдет на свободу. Я, так и быть, тоже не буду. Так что нечего тебе тут делать. Ид-дём!

И вот, с одной стороны, я была рада – потому что можно было не думать о том, что сказать, и тоже делать вид, что всё хорошо и всё как обычно.

С другой… я абсолютно точно понимала, что ни он, ни я этого разговора не забыли. И так или иначе непременно вернёмся к нему когда-нибудь.

А потому я больше не могла воспринимать Фостергловера как обычного знакомого, своего провожатого и экскурсовода по Саутвингу, приятного парня и вообще просто отличного человека.

Теперь его горячие пальцы на моём локте, которые не торопились разжиматься, чувствовались через одежду как что-то слишком явное. Слишком смущающее. Слишком… неправильное.

Я дёрнула рукой, и пальцы, помедлив, послушно разжались.

Но Алан продолжал идти рядом, возвышаясь надо мной со своим ростом, и будто ненароком касался плеча.

Я хотела отстраниться, но это было трудно, потому что на узкой улочке тротуар был ещё более узким, и я и так уже почти упиралась в старые и пыльные камни стен. Дома возвышались по обе стороны, как ущелье. Мне стало не по себе. Скоро начнёт смеркаться.

- Так что ты там придумал? – слегка нервно спросила я.

- Ловля на живца, - невозмутимо ответил Алан.

Я опешила.

- Как-то странно ты себе понимаешь работу моим телохранителем… - пробормотала я.

- Отказываешься? – хмыкнул Фостергловер, скосив на меня снисходительный взгляд, как на трусиху.

- Шутишь? Я в деле, конечно же!

Идея Алана была проста до безобразия.

Нападения в лоб мне бояться нечего, ведь я могу моментально переместиться, куда хочу. Значит, всего-навсего нужен кто-то, кто будет прикрывать мне тылы. Естественно, в качестве такового рассматривалась только одна-единственная рыжая кандидатура.

Я ещё попыталась спорить, что если я перемещусь, он-то останется один на один с неизвестной опасностью, на что мне было заявлено, что это не мои проблемы. Кажется, Алана задело за живое, что никак не получается разрешить загадку нападений на меня, и он решил действовать решительными методами. Разумеется, совершенно не думая о собственной безопасности. Безбашенный он, конечно.

Вот как-то так и получилось, что мы с ним идём вечерними улицами Саутвинга по не самым благополучным районам и ловим приключений на свои задницы.

Я – впереди, Алан чуть в отдалении, но я отчётливо ощущаю его присутствие по тому чувству покоя и абсолютной защищённости, которое не может не охватывать рядом с этим немногословным верзилой. Со спины ко мне теперь никто не подкрадётся незамеченным, я уверена. Поэтому иду совершенно спокойно самыми грязными и неосвещёнными переулками.

Мы исходили уже половину города, встретили немало прохожих, которые смотрели кто заинтересованно, а кто подозрительно, однако все они неизменно проходили мимо, а некоторые ещё и сами испуганно жались по стеночками. Видимо, признали во мне колдунью – кто ещё стал бы «в одиночку» шататься по тёмному городу? А от колдуний, как известно, ожидать можно чего угодно.

Нападать никто не торопился.

Я даже разочаровалась.

Перед глазами всё стояла та мерзкая старушка, но даже её сегодня на площади, как назло, не было. Алан обещал попытаться найти бабульку позже и попробовать размотать клубок хотя бы с этой нитки, но пока все наши попытки заканчивались ничем.

Всё-таки, магия слишком расхолаживает. Я не привыкла много ходить пешком и быстро устала.

Мы с Аланом остановились отдышаться - собственно, отдышаться было нужно только мне - в каком-то кривом переулке. Я прислонилась спиной к ветхой каменной стене, глухо уходившей ввысь тремя этажами заколоченных окон.

- Я уже думаю… может, мне всё померещилось? И не было никаких чёрных глаз? И странно ведущих себя прохожих…

- Ага, и шишку на затылок ты тоже сама себе поставила, - усмехнулся Фостергловер, легонько боднув плечом. Он устроился рядом, сложил руки на груди и снисходительно меня разглядывал с высоты. Вот уж кто совершенно точно не собирался сдаваться. Его невозмутимость заряжала оптимизмом.

Я подняла глаза на Алана и улыбнулась.

- Спасибо! А то я уж на какое-то мгновение и правда подумала, вдруг это я сошла с ума.

Он на мою улыбку почему-то не ответил.

Луна лениво выползла на небо из-за крыш – огромная, южная, вся испещрённая пятнами. Она очень ярко и чётко обрисовывала противоположную сторону переулка. А наша была вся в глубоких тенях.