Засыпала и просыпалась с мыслями о том, что Тимура можно спасти, лишь бы Ахшар не упрямился. Вполне возможно, он видит единственный путь – чтобы я стала донором. Не исключаю, что это возможность меня наказать. Богатый мужчина, наделенный властью, чувствует себя униженным и оскорбленным. Как посмела обычная девочка из бедной семьи бросить ему вызов, не смирившись со своей судьбой?

— Фатима тебя чем-то расстроила? — осторожно интересуется Арсен, когда я спускаюсь в кухню.

Мы были вместе, когда позвонила жена Ахшара, проявив деликатность, оставил меня одну. Заметила, что Арсен давал мне свободу, не ограничивал личное пространство, я могла общаться, с кем хотела, о чем хотела. В моей семье братья всегда интересовались, что мне написали подруги, иногда просили поставить телефон на громкую связь во время разговора, а иногда и вовсе забирали трубку, чтобы провести ревизию. В семье Ахшара мне не разрешалось регистрироваться в социальных сетях, да и с подругами я перестала общаться, потому что он злился, если видел, как  с кем-то разговариваю.

— Нет, новости хорошие.

Пересказала ему весь наш разговор, Арсен внимательно меня выслушал. Где-то кивал, задавал дополнительные вопросы, в основном касающиеся клиники в Китае. Я этот момент упустила, нужно было подробнее расспросить Фатиму. Кимаев хочет сам все проверить, поговорить с врачами. У него есть несколько крупных поставщиков из Поднебесной, которые могли бы посодействовать.

— Необходимо Тимура привезти в Москву, — голос Арсена меняется, в нем появляется жесткость, упрямство. — Ахшар обращался к столичному профессору для консультации. Твой бывший муж  понимает, что  больница – лучшая в стране, Тимуру наверняка смогут помочь, но перевозить сюда сына не спешит, хотя понимает, что каждая минута на счету.

— Боится, что я могу встретиться с сыном? — предположила я.

Знал бы он, что с Тимуром мы давно знакомы. Фатима тоже не горит желанием ехать в Москву, насколько я поняла, они проводили переговоры с врачами из Англии, но сроки их не устроили, ждать нужно где-то полгода, потом вновь анализы. Все это время придется держать Тимура на гемодиализе, и тогда точно ворую почку не спасти. Жену Ахшара я понимаю, если выяснится правда,  муж может не простить, что она мне помогала.

— Нет, — мотнул головой. — Если бы Ахшар смог тебя похитить, Тимур давно был бы в Москве…

********    ********

Арсен

После нападения поговорил с отцом, предложил ему увезти маму и брата из страны. Мама слишком деятельная, не может сидеть на одном месте. Она даже к Тигиевым собиралась в гости, чтобы меня проведать. Еще и обиделась, что я не позволил. Конечно, можно было бы усилить охрану родных, но рисковать не хотелось. Отец отправил семью на отдых, у них есть домик в Майами, там они пробудут пару месяцев.  Надеюсь, за это время мы управимся.

Через неделю после выписки вернулся к делам. Мужчины меня поддержали, женщины настаивали, что мне нужно лежать, лениться и лопать булочки. Не понимали наши девочки, что мне некогда болеть.

Не нравилось, что Ахшар и братья Луны затаились.  Возможно, я ошибался, и они действительно думали лишь о спасении Тимура. Как только появился шанс на спасение мальчика, не прибегая к донорству Луны, они о ней забыли. Хотелось бы верить, но я привык доверять своему чутью, а оно требовало не расслабляться. Я и не собирался.

Сегодня позвонил профессор Кривцов, предложил вечером встретиться. Об этом я сообщил только Тигру. Петрович уже уехал на работу, Луну пока не хотел обнадеживать, вдруг не получится привезти Тимура в Москву, расстроится. Каким бы дерьмовым человеком ни был Ахшар, о сыне он беспокоился. Надеюсь, что хоть в данном вопросе поступит разумно, а не будет действовать импульсивно.

— Здравствуйте, Павел Олегович, — вошел в кабинет, протянул руку доктору. Невысокий мужчина с пышной седой шевелюрой поднялся навстречу. Цепкий серьезный взгляд, едва заметная улыбка. Узнал.

— Добрый день, — крепкое рукопожатие в ответ, хотя с первого взгляда на руки и не скажешь, что в них столько силы. — Сегодня я общался со старшим сыном Сулейманова, сам он не может приехать, причина мне неизвестна.

Зато мне известна. Он до сих пор в розыске, поэтому и не хочет светиться. Затаился.

— Результаты обследований я получил несколько дней назад. Как мы и договаривались, настоятельно рекомендовал семье Сулеймановых привезти ребенка в нашу клинику. И дело не только в нашем с вами договоре.  Я действительно считаю, что для ребенка так будет лучше. У нас большой опыт работы с такими пациентами. Есть несколько вариантов развития событий, мы готовы к любому из них, — слова профессора вызывали тревогу. Луне об этом не стоит пока говорить, и так постоянно переживает. — Операция предстоит серьезная, долгий этап реабилитации. Насчет второй почки прогноз дать не могу. Хотя, насколько я понял, ребенка они хотят лечить в Китае.

— Мы слышали об этом.

— Завтра мне дадут ответ. Они хотят подумать, посовещаться.

«Что думать и совещаться, мальчика нужно спасать!»

— Время играет не на нашей стороне, Сулеймановых я предупредил.

— Спасибо вам, Павел Олегович. Как только вы получите ответ, сообщите, пожалуйста.

Вернулся я в дом Тигиевых только к вечеру. Пора бы возвращаться к себе, но я решил еще немного злоупотребить гостеприимством, тем более Петрович настаивал, а я не сопротивлялся.

— Ты девчонку одну не оставляй, Арсен. Мается она тут, мысли нехорошие в голову лезут. Места много, а ты нам как сын. Чтобы никаких «неудобно», — строго произнес он.

Мы только сели за стол, когда зазвонил мой телефон.

— Извините, звонок важный, — встал из-за стола и направился в гостиную.  — Слушаю вас, Павел Олегович, — принял вызов.

— Сулеймановы звонили. Завтра вылетают в Москву.

Луна

Арсен выглядел напряженным за ужином. Он поддерживал разговор за столом, но казалось, мыслями был отсюда далеко. Заметила взгляд, которым обменялись Юрий Петрович с Арсеном, поэтому не удивилась, когда после ужина мужчины закрылись в кабинете. Интересно, чему посвящено совещание? Сомнений не было, что это как-то связано со мной.

— Ты грустишь? — спросила Маша, когда мы остались одни.

Почти одни, Юрчик находился у меня на руках, а Тема с бабушкой отправились на прогулку в сад. Этому неугомонному мальчишке нужно набегаться, выплеснуть энергию,  чтобы он спокойно уснул. Я так привыкла к малышу, что при каждом удобном случае пыталась взять его в руки. Мамой мне не позволили быть, лишили такого важного этапа в жизни каждой женщины. Мне хотелось вновь ощутить себя мамой, дефицит этого чувства мне помогал восполнить такой сладкий малыш.

— Нет, — мотнула головой. — Что-то произошло, хотелось бы понять, что именно.

В душе поселилась тревога, пока не выясню, что происходит, не успокоюсь. Хотя мужчины могут и не рассказать,  если будут уверены, что действуют во благо. Не подслушивать ведь? Они просто не понимают, что легче выслушать неприятные новости, чем оставаться в неведении.

— Луна, они расскажут, если этот касается тебя или Тимура.

Я в этом не была уверена, давно заметила, что Арсен оберегает меня, уходит от неприятных тем разговора. Маша покормила малыша и вернула  мне. Пока она занималась своими делами, мы с Юрчиком поиграли, побренчали погремушками, но мои мысли постоянно возвращались к Арсену. Не могла не думать о том, что происходит за закрытыми дверями кабинета. Надеюсь, Ахшар или мои братья не устроили еще какую-нибудь подлость.

— Спасибо, Луна, что присмотрела, — к нам вернулась Маша.

— Мне в радость, Маша. За что ты меня благодаришь? — покачала головой, - передавай ей полусонного малыша.

— Хорошо, я тебя перед ужином искупала, а то ты уже носом клюешь. Да, сладунчик? — нежно поцеловав его в щечку, Маша заулыбалась.

Вновь в груди кольнула зависть. Чтобы мне доступна была такая же радость, я должна еще раз стать мамой. Пока это все призрачно. Не уверена, что смогу принять близость и не провалиться в темноту боли и отчаяния в самый важный момент. Пусть мы и спим с Арсеном в одной постели, позволяем себе не только поцелуи, но дальше ласк не заходим. Кимаеву нелегко, но он не торопит. Иногда мне хочется пойти дальше, переступить опасную черту, но Арсен всегда останавливается, целует в висок и приказывает голосом, который звучит неестественно низко – «спи!».