Спустившись, мы выходим из здания и ждем машину.

– Ты будешь через неделю у Оли? – спрашиваю, растирая плечи ладонями.

На улице сентябрь, днем еще жарко, а вот по ночам осень уже даёт о себе знать освежающей прохладой.

– Да. Как раз успеваю прилететь.

– Ладно. Тогда увидимся.

Целую его в щеку перед тем, как нырнуть в теплый салон машины и получаю в ответ теплую улыбку.

– Напишешь, как доедешь, – стучит пальцем по стеклу.

Дома я отчитываюсь, что добралась в целости и сохранности. Принимаю душ, отчего—то дольше обычного, а потом укладываюсь спать.

Правда перед сном вместо привычных мыслей о Мише по какой—то причине представляю чем сейчас занимается Саша с его пойманной рыбкой.

Машинально поднимаю руку и трогаю пальцами губы. Они уже не горят, но стоит вспомнить с каким нажимом в них впечатывался Саша, начинают покалывать. И не только они. По всему телу разлетаются крошечные искры, собираясь неожиданно горячим шаром внизу живота. Оторвав руку от губ, переворачиваюсь на бок и сжимаю бедра.

От чего такая неадекватная реакция – прекрасно понимаю.

Я просто была уверена, что в тот момент меня целует Миша. Вот и тело мое будто с ума сходит все еще по инерции.

Алиса

– Ну рассказывай, – Карина виснет на моём локте, когда мы спускаемся вниз по ступеням на цокольный этаж центра, в котором находится наш танцевальный клуб, – Покорила?

– Мхм. Только не Мишу.

– В смысле? – столбенеет она. – А ну—ка поподробнее. Кого ты там в клубе себе уже отхватила, Осипова?

На самом деле – ситуация нелепая. Захочешь – не придумаешь. И вроде бы как можно посмеяться, но моя сестра смеяться не станет, если узнает о случившемся, поэтому лучше молчать и никому не распространяться. Даже подруге.

У Каришки язык как помело, нужно быть осторожнее.

– Да познакомилась с коллегой Миши. Олег зовут.

– Ммм, тоже в полном расцвете сил? – играет она бровями.

– Нет, до Карлсона ему далеко, – смеюсь, вспоминая двадцатилетнего парнишку в очках.

– Тогда нет. Не вариант, – тут же теряет интерес Островская, – так, а Миша что? Подарок понравился?

– Сказал, что да.

– Ну а ты? Только не говори, что тупила весь вечер и упустила свой шанс.

– Не тупила.

Карина говорит я должна быть смелее и сказать прямо, что чувствую к нему, а я так не могу. Мне почему—то кажется, что сделай я это, и Миша в секунду отдалится на расстояние километра. Он и сам знает о моих чувствах. Давно видит их, не глупый ведь. И если не считает нужным поговорить открыто, значит не готов, избегает.

Я могу действовать более гибко что ли. Не вот так вот нахрапом. Я же не бульдозер, в конце концов. Пытаюсь показать ему себя такой, какая есть. Задеть, зацепить, чтобы сам не хотел на других смотреть.

Потому что цеплять мне есть чем. Пустышкой я себя не считаю.

Бросив спортивную сумку на пол, подхожу к большому зеркалу во всю стену, перед которым мы всегда репетируем.

Сегодня на мне привычные широкие штаны, выгодно сидящие низко на бедрах и белый топ, открывающий живот. Волосы снова собраны в хвост.

Такой бы меня Саша узнал. Усмехаюсь самой себе, в который раз отмечая, что снова невольно возвращаюсь мыслями к мужчине.

Интересно, а если бы таки узнал, повел бы себя также и поцеловал? Или в точности, как Миша, снисходительно отправил домой ложиться спать в десять по расписанию?

– Привет, девчонки, – бодрый голос моей напарницы Яны, звонко разлетается по залу, возвращая меня в реальность.

– Привет, – несется по залу.

– Слушай, Алис, – подходит она ко мне, – Я несколько крутых связок придумала, хочу вставить их в номер, если ты не против.

Мы с ней программу для выступления вместе придумывали. Я последний месяц в этой группе, потому что по времени не вывожу. Взяла себе еще младших, детишек от шести до десяти, и вести буду только их.

– Нет, конечно. Если они крутые, я всегда «за», – соглашаюсь я.

– Вам понравится, – заручившись моей поддержкой, Яна с энтузиазмом оборачивается ко всем, – Готовы напрячься и немного переиграть выученное?

Девочки не сильно рады новостям, потому что номер у нас не из простых и оттачивали мы его долго. Но Яна плохого не придумает.

Именно под её руководством мы выросли и из слабенького ансамбля стали конкурирующей с другими труппами группой.

– Успеем? – спрашиваю, встряхиваясь и занимая своё место по центру.

– А то. Вы же у меня пчелки трудяжки, – подбадривает она, – первое место нам будет обеспечено.

Связки действительно оказываются крутыми. Мы танцуем джаз—фанк, где движения хип—хопа перекликаются с элементами стрип—пластики. Темой соревнований будет уличный танец, поэтому движения у нас рваные, местами переходящие в плавные переливы телом. Некоторые моменты выглядят провокационно и экспрессивно, особенно, когда мы прогибаемся в спине или делаем переворот на земле с расставленными в стороны ногами. Но все это разрешено, дозволенных правилами границ мы не переходим.

Яна же добавила немного джазовой и эстрадной хореографии, сделав номер еще более зрелищным. Это бомба, мы в восторге, а поэтому и учим с охотой и готовностью. Уже к концу недели номер получается почти без запинок, но еще есть над чем работать.

В субботу на тренировке мы снимаем несколько коротких видео. Новых движений не показываем, так как держим их в строгом секрете, но демонстрируем то, что уже показывали раньше.

Яна ведет странички в разных соцсетях, таким образом собирая донаты нам на костюмы или транспорт. Их немного, но как бонус – они приятны.

К вечеру, уставшая после четырех часов репетиций, но окрыленная встречей с семьей и Мишей, я еду к Оле.

Дом сестры находится в черте города, но на другой его стороне, поэтому дорога занимает минут тридцать. За них я успеваю даже перекемарить в автобусе.

Около большого, двухэтажного дома уже припаркованы несколько автомобилей. Мишин я узнаю сразу. Белый кроссовер немного заляпан грязью после вчерашнего дождя и стоит чуть дальше остальных.

В груди оживают бабочки и опрометью несутся к горлу. Приехал.

Притормаживаю на секунду рядом с черным мерседесом и смотрюсь в стекло с водительской стороны. Оно тонированное, поэтому в нём хорошо видно отражение.

Подцепив большими пальцами резинку на штанах, слегка приподнимаю их вверх. Майку же, которой заменила топ после репетиции, наоборот одергиваю вниз. Ехать на семейную встречу с голым животом, как по мне, моветон, поэтому я переоделась дома.

И накрасилась.

Правда… с ужасом замечаю, что пока я дремала в автобусе, подводка немного размазалась.

Чёрт… А я зеркало с собой не взяла.

Правильно говорит Карина, мне еще учиться и учиться быть настоящей девушкой. Нет в моей сумке того, что могло бы спасти в критической ситуации.

Мазнув кончиком мизинца по языку, приближаю лицо к стеклу и начинаю стирать крошечные черные потеки.

Сначала с одной стороны, а потом с другой.

Ну, вроде уже лучше.

Отстранившись, пристально осматриваю себя в стекле, а потом опять максимально приближаюсь к нему, и еще раз на всякий случай прохожусь мизинцем под глазом. Увлеченная наведением марафета даже сначала не замечаю, как мое отражение ползет вниз. А потом и вовсе исчезает, и вместо моей покрытой веснушками мордашки прямо напротив оказывается мужское лицо.

У меня от лица вся краска отливает, а бабочки застывают, словно пойманные на чем—то неприличном, потому что в светло—карих глазах читается насмешка.

– Не двигайся, – низкий хриплый голос рывком отбрасывает меня в вечер недельной давности.

Саша тянется и касается моей щеки горячими пальцами.

От того, как кожу обжигает ожогом, я вздрагиваю, а он, как ни в чем не бывало с усилием проходится шершавой подушечкой по веку.

– Вот теперь идеально, – ухмыльнувшись, кивком головы показывает, чтобы я отошла подальше.