– Чтобы закончить свое дело. То, что было мне поручено.

– Но ведь этим вы можете скорее испортить то, что вам уже удалось сделать. Теперь полиция знает – ей об этом сообщили по вашему же совету, – что со среды в вашем распоряжении находилась копил ответов. Не знаю, насколько можно полагаться на умение полиции хранить тайну, но вполне допустимо, что об этом узнает кто-то из конкурсантов, а если это так, то одному Богу известно, что может случиться на этом вашем собрании. Вас могут даже загнать в угол и вынудить признаться, что это вы отправили им по почте ответы, а ответственность за это будет возложена на «ЛБА», и в результате мы окажемся в еще более глубокой яме, чем раньше.

– Да уж, что правда то правда… – согласился Вульф. – Но если вы боитесь именно этого, то можете забыть свои страхи. Такого признания с моей стороны не будет.

– Что же тогда будет?

– Я не смог бы вам этого сказать, даже если бы и хотел. У меня есть несколько гипотез и я хочу их проверить. Вот для этого мне и нужна эта встреча, и я от нее не откажусь.

В молчании Асса с полминуты пристально смотрел на Вульфа. Наконец он прервал молчание.

– Когда в пятницу ваш помощник Гудвин был у нас в конторе и получил для вас инструкции продолжить работу, он настаивал, чтобы это решение было единогласным. Теперь я против этого, и решение перестает быть единогласным. Я прошу вас приостановить свою деятельность до того момента, пока я не проконсультируюсь с партнерами, скажем, до полудня завтра. Я не просто прошу, я приказываю.

Вульф отрицательно помотал головой.

– Боюсь, мистер Асса, что я не смогу подчиниться вашему приказу. Слишком поздно. Искра брошена, пламя разгорается, теперь нам дорога каждая минута.

– Слишком поздно? Для чего?

– Останавливаться на полпути.

Асса опустил глаза. Посмотрел на свою правую ладонь, не увидев там ничего обнадеживающего, перевел взгляд на левую и, не найдя и там утешения, отвел глаза.

– Что ж, пусть будет так, – сказал он, встал и неторопливо направился к двери.

Учитывая, какой оборот принимали события, я бы не очень удивился, прикажи мне Вульф связать его и запереть до девяти в гостиной, но он промолчал, и мне ничего не оставалось, как только встать и проводить гостя в переднюю. Я не в обиде, что он забыл поблагодарить меня, когда я подал ему пальто и шляпу, наверное, был слишком погружен в свои мысли.

Вернувшись в кабинет, я встал перед столом Вульфа и посмотрел на него сверху вниз.

– Полагаю, – заметил я, – не так уж и важно, кто бросил искру, главное, что она сработала.

– Именно так. Свяжи меня с мистером Кремером.

Я сел за свой стол и начал набирать номер. Обычно это не лучшее время, чтобы застать его на месте, но если у них там что-нибудь крупное заваривается или, наоборот, упорно не хочет завариваться, он отказывается от привычной домашней кухни и довольствуется сухомяткой у себя в офисе. На сей раз это был, похоже, один из таких случаев. А если судить по тому, как он рявкнул в трубку, это был именно тот самый случай.

Вульф взял свою трубку.

– Мистер Кремер? Я подумал, может, вас заинтересует встреча, которая будет здесь у меня сегодня вечером. Мы собираемся обсудить дело Далманна. Будет…

– Кто же это, интересно, собирается его обсуждать?!

– Все связанные с ним лица… то есть все, о ком мне известно. Мы, конечно, собираемся ограничиться кражей бумажника, поскольку, как вам известно, я занимаюсь именно этим, но мы неизбежно будем затрагивать вопросы, которые могут представлять интерес и для вас, так что я приглашаю вас прийти… разумеется, в качестве наблюдателя.

Молчание. Может, Кремер пережевывал кусок бутерброда с ветчиной… или же то, что только что услышал от Вульфа.

– Что вы там еще затеяли?

– Для меня это будет возможность проверить кое-какие свои предположения. Для вас же вполне подходящий случай, чтобы раскрыть убийцу. Разве я когда-нибудь отнимал у вас время на пустяки?

– Да уж… На пустяки – никогда. В общем это не телефонный разговор… Стеббинс будет у вас через десять минут.

– Нет, сэр. Ни Стеббинса, ни вас. Мне потребуется некоторое время, чтобы привести в порядок то, что у меня в голове, и к тому же скоро будет готов ужин. Встреча назначена на девять часов.

– Я возьму с собой Стеббинса.

– Ради Бога. Не имею ничего против.

Мы повесили трубки.

– Вы же чертовски хорошо знаете, – сказал я, – что Пэрли обожает повсюду таскаться с наручниками и терпеть не может приносить их обратно пустыми…

Я замолчал, потому что он откинулся назад, закрыл глаза и начал шевелить губами, то выпячивая их, то снова втягивая… Наконец-то он заработал. Я вышел в прихожую, чтобы принести из гостиной еще два кресла.

Если судить об успехе вечеринки по тому, как собираются гости, то наша была вне конкуренции. Некоторые так торопились, что даже явились раньше времени. Гертруда Фрейзи пришла без двадцати пяти девять, мы с Вульфом, еще сидели в столовой. Когда мы с Гертрудой уже пили в кабинете кофе, заявился Филипп Янгер, а минутой позже и Тальбот Хири. Патрик О'Гарро и Оливер Бафф пришли вместе, и почти вслед за ними пожаловал профессор Гарольд Роллинс. До девяти все еще не хватало целых десяти минут, когда наш порог переступил инспектор Кремер в сопровождении сержанта Стеббинса. Им, конечно, не терпелось как можно скорее повидаться с Вульфом, так что я провел их прямо в столовую и закрыл там для приватной беседы. Вернувшись к входной двери, я отворил её, чтобы впустить Вернона Ассу, который по-прежнему пребывал в том состоянии духа, когда никого и ни за что не благодарят. Затем позвонила Сьюзен Тешер из журнала «Часы». Я втайне лелеял мечту удостоиться чести лицезреть самого мистера Тайта, но она ограничилась тем, что прихватила с собой высокого костлявого мистера Хиббарда. Ровно в девять показалась миссис Уилок, а не более чем через полминуты прибыл и Рудольф Хансен. Так что все, кроме Хансена, поспели задолго до начала урока, да и этот тоже вошел со звонком.

Заглянув в кабинет, я убедился, что Фриц держит столик с напитками под своим неусыпным контролем. Создавалось такое впечатление, что либо их всех вдруг одолела ужасная жажда, либо им просто отчаянно не хотелось общаться друг с другом и они искали, чем занять рот: Удостоверившись, что прием стартовал удачно, я направился в столовую доложить Вульфу, что дом полон гостей и все готово к его выходу, но, войдя в комнату притворил за собой дверь и остановился. Кремер сидел и, стуча по столу мощными красными кулаками, излагал Вульфу содержание закона о неповиновении властям, а у него за спиной стоял довольный Пэрли. Я подошел ближе. Похоже, Кремер никак не мог смириться с мыслью, что на встрече подозреваемых в убийстве намерен верховодить Вульф, а сам он, инспектор Кремер, должен будет сидеть в стороне, как какая-нибудь убогая стенографистка. Это выражение Кремера – что касается меня, то мне приходилось сталкиваться со стенографистками, и по крайней мере три из них были в полном… в общем, я знал стенографисток…

Мне уже много раз приходилось быть свидетелем того, как Кремер проигрывает Вульфу подобные споры. Ведь, в сущности, он добивался невозможного. Прежде всего, он хотел заранее знать, что именно собирается говорить Вульф – а это было просто смешно, потому что в большинстве случаев Вульф и сам не имел об этом ни малейшего понятия. Во-вторых, он требовал признания за собой права беспрепятственно вмешиваться в ход событий, когда ему заблагорассудится. Вульф же требовал от него обещания, что инициатива останется полностью за ним и ход слушания не будет нарушен никакими экстремистскими выходками типа шуток с огнестрельным оружием или таскания за волосы. Вообще-то Кремер мог бы и отказаться от своих претензий – ведь и дураку было ясно, что он никогда бы не пришел, если бы не рассчитывал получить у Вульфа что-то такое, что ему до зарезу было нужно, – но тогда это был бы уже не Кремер… Единственный результат, которого ему удалось добиться в тот вечер, – это на пятнадцать минут задержать официальное начало встречи. Я вклинился в перебранку, объявил, что аудитория готова и ждет, и вернулся в кабинет.