Екатеринбург, 8 января 2008 г.

Описываемый январский вечер в Екатеринбурге выдался весьма холодным. Снег этой зимой выпал поздно, почти перед самым Новым годом, зато сразу в большом количестве. В противоположность относительно теплому декабрю, в январе жахнул приличный морозец. На темном небе ярко сияли звезды (как это ни странно для крупного города), но мало кто из прохожих обращал на них внимание, так как все старательно прикрывали лица от завывающего, подобно голодному волку, ледяного ветра, который все норовил подхватить где-нибудь пригоршню колючего снега и швырнуть его в лицо.

На трамвайной остановке было практически пусто: люди не ждали своего маршрута, а садились на любой и ехали с пересадкой, только бы не стоять на ветру. А я стоял. Стоял и мерз, как последний придурок. Спросите — почему? Сейчас вам все станет ясно.

Сегодня я ушел с работы раньше обычного, то есть всего через час после окончания официального рабочего дня. Для меня это было действительно рано, так как наша небольшая адвокатская фирма на данном этапе была озабочена созданием себе прочной репутации и потому методично выжимала из нас, ее сотрудников, все соки. Сверхурочная работа была скорее правилом, чем исключением, а выходные случались раз в две-три недели. Весело звучит, правда? Впрочем, для человека, у которого полностью отсутствует личная жизнь, это не выглядит слишком уж страшно. Да, именно так: у меня нет личной жизни! Вообще-то я склонен к самокопанию, иногда доходящему до мазохизма. Но не буду мучить ни вас, ни себя перечислением всего списка своих недостатков, так как прямого касательства к данной истории это не имеет.

Тем не менее именно отсутствие личной жизни и явилось причиной того, что я коченел на этом проклятом ветру, пропустив уже десять трамваев и являя собой живое олицетворение названия романа Достоевского «Идиот». Все дело в том, что я самым банальным образом влюбился. Влюбился в свою коллегу Лену Медникову, работающую помощником адвоката в нашей фирме.

Влюбляться мне противопоказано, так как из этого еще ни разу не получилось ничего хорошего, зато довольно длительная депрессия после каждой такой эпопеи мне была гарантирована. Учитывая свой печальный опыт на этом фронте, при поступлении на работу в адвокатскую контору «Белов, Шелехов и Кошкин», которую в дальнейшем для краткости буду именовать «БШК», я дал себе зарок, что «первым делом — самолеты, ну а девушки…» Дальше сами знаете. Я здраво рассудил, что делание карьеры, особенно успешное, — достойная замена личной жизни: отвлекает от мрачных мыслей и способствует росту самооценки. Кроме того, повышение уровня своего благосостояния помогает избавиться от того класса проблем, которые легко решаются с помощью дензнаков. Идея-то была хорошей, но вот воплотить ее мне, увы, не удалось.

Лена поступила к нам полтора года назад. Она была красива. Настолько красива, что не влюбиться в нее я просто не мог. Влюбился, а вернее сказать, втрескался по самые уши, невзирая на зарок и почти годовую борьбу с самим собой. При такой внешности Лена не была пустышкой и не культивировала в себе холодную неприступность Снежной королевы, что считается высшим шиком у красивых женщин. Напротив, ее отличал легкий и веселый нрав, что в сочетании с умом делало общение с нею интересным и приятным.

Мое описание очень напоминает идеал женщины, который многие ищут всю жизнь, но так и не находят, потому что идеалов в природе не существует. И это правильно: Земля — не место для совершенства. Но почему бы не предположить, что мне повезло встретиться с венцом женской эволюции, всего одну ступеньку не дошедшей до мифического идеала?

Именно так я ее и воспринимал, ибо ослепшим от любви несчастным обычно свойственно почти обожествлять объект своей страсти.

Несколько раз я видел Лену уезжающей домой именно с этой остановки и, конечно, выяснил все маршруты трамваев, которыми она ездит: когда речь заходит о любви, всякий становится детективом. А сегодня случайно узнал, что она задерживается в офисе, хотя обычно ее не заставляли этого делать — маленькая привилегия красивой женщины. И я решился на отчаянный шаг: подкараулить свою зазнобу здесь, сымитировав случайность встречи, и хотя бы немножко поговорить наедине, так как вряд ли на работе представится когда-нибудь такой шанс. Ну не умею я ухаживать за женщинами, не умею! Мне гораздо проще общаться с книгами, чем с этими загадочными созданиями, которых мне, боюсь, никогда не понять.

Думаю, теперь уже не нужно объяснять, что ждал я здесь именно ее. Ждал и мерз, рискуя серьезно простудиться, ибо одет был не то чтобы уж совсем не по погоде, но, по крайней мере, не для сорокаминутного ожидания на таком ветру. Мое пальто от яростных порывов уже не защищало. Остатки тепла под ним были изгнаны оттуда еще в самом начале моего бдения, и только энергичные челночные движения вдоль трамвайных путей препятствовали переходу моего организма из состояния легкого подмерзания в состояние полного околения.

И вот из-за угла показалась женская фигура. Было довольно темно, но я сразу же узнал ЕЕ по неповторимой покачивающейся походке, и мое сердце внезапно подскочило к самому горлу, чтобы мгновением позже рухнуть куда-то вниз. Я поспешно отвернулся: она ни в коем случае не должна была понять, что я ждал здесь именно ее. Жалкая уловка, достойная школьника, влюбившегося в первый раз! Легкие шаги сзади…

— Игорь! Привет еще раз! Что-то ты сегодня раньше обычного.

Черт! Почему она так сказала? Догадалась или просто шутит, зная, что я злоупотребляю сверхурочной работой? Но не это сейчас главное. Главное — изобразить на лице приятное удивление…

— Привет, Лена! Просто я пришел к выводу, что работа приобрела слишком большие права на меня, и для спасения собственной независимости решил осуществить дополнительную эмиссию своих акций, чтобы отнять у нее контрольный пакет.

— Верное решение! — засмеялась Лена. — Жаль только, что эта замечательная мысль не пришла тебе в голову раньше! Должна же быть и личная жизнь!

— Должна… — грустно подтвердил я.

Подошел трамвай. Тридцать второй… Ее маршрут.

— Ты едешь? — спросила Лена.

— Конечно!

Еще бы я не ехал… Трамвай тронулся. Сидеть и молчать было как-то неловко, но я никогда не отличался умением вести непринужденные беседы с красивыми девушками. Несколько затянувшееся молчание неожиданно нарушила сама Лена:

— Ты вроде обычно ходишь домой пешком…

— Да. — Я обеими руками уцепился за брошенный мне спасательный круг. — Но сегодня первый день моего бунта против бесчеловечного закабаления. И я решил начать с малого: закончить пораньше и поехать на трамвае.

Лена улыбнулась. Ободренный этой улыбкой, я продолжал:

— Можешь смеяться, но для меня это — маленькая революция. Сегодня я катаюсь. Свободу попугаям!

— Правильно, — одобрила она. — Из цикла «работа — дом» иногда нужно выбираться.

— Ты кино любишь? — внезапно решившись, словно прыгая в воду, спросил я.

— Ну… в общем, да. Хотя чаше хожу в театр. Ты в новом театре драмы был?

— Нет еще.

— Сходи, рекомендую.

— Может, как-нибудь вместе сходим? — Боже, как трудно даются эти слова! Их приходится из себя словно клещами тянуть. Как поется в известной песне: «Я так боюсь услышать «Нет!» Очень боюсь…

— Может быть, — ответила она после паузы. И быстро добавила: — Но не в эти две недели. Я очень занята.

Понятно. Мягко отъезжает… Другого не стоило и ожидать.

Надо сменить тему. Взглянув на огни, проплывающие за окном, я заметил:

— Люблю город ночью. Иллюминация, особенно на центральных улицах, у нас довольно впечатляющая. А темнота скрадывает всю грязь и мусор… Ночь — лучший косметолог для городов, ты не находишь?