Крамер ухмыльнулся.

— Ты как будто неплохо разбираешься в седоках, — сказал я.

— Когда долго занимаешься этим делом, приходиться… К примеру, возьмем парня, того, что приехал в новых ковбойских сапогах, сшитом на заказ костюме из кожи и шляпе с широченными полями, а на шею повязал платок. Вот он подходит с важным видом и заявляет, дескать, подавай, мол, ему лошадь получше, а то он не намерен плестись в хвосте. Тебе остается смерить парня взглядом, и, если он при шпорах, сказать ему, что это против правил, установленных на ранчо. Затем ты смотришь, как он снимает свои шпоры, и понимаешь, что самое лучшее — дать ему смирную, старую клячу… В тот же день он сует тебе десятидолларовую бумажку и говорит, что назавтра хотел бы получить что-нибудь получше. Оказывается, у него есть подружка, и ему хочется произвести на нее впечатление. Он нудно и долго втолковывает тебе, как лихо он разъезжал в Монтано, Айдахо, Вайоминге и Техасе.

— Ну и как ты поступаешь?

— Беру десятку и на следующий день подсовываю другую клячу. Если дать такому самоуверенному парню стоящую лошадь, то она понесет его и в конце концов где-нибудь сбросит.

— А он не катит на тебя бочку после того, как получил клячу за свои десять баксов?

— Бывает, что катит, — спокойно пояснил Крамер, — но у меня на этот случай припасена отговорка. Говорю ему, что нужно быть осторожным, что лошадь вообще-то спокойная, но всякое может случиться, и если он готов рискнуть, то, пожалуйста. Заливаю ему, что она в прошлом году сбросила двух седоков, что ее можно отдавать только в руки опытного наездника… Парень уходит и передает своей крале весь наш разговор, а потом сует еще десятку, поскольку, дескать, это то, что нужно, и он не прочь закрепить за собой эту лошадь на все время…

Крамер зевнул.

Долорес вышла из хижины ь 2, остановилась на пороге, явно чего-то ожидая, потом увидела меня в компании с Баком и опять скрылась за дверью.

— Ты уже поел? — спросил я Бака.

— Нет, сейчас пойду поем.

Он с шумом отодвинул стул, встал и, пристально глядя на меня, заметил:

— Знаешь, Лэм, не сердись, но в тебе есть что-то такое.., э.., особенное.

— С чего ты взял?

— Ты не очень-то разговорчивый.

— Я обязан быть разговорчивым?

— Черт, нет, конечно, но приезжающих сюда, порой, невозможно остановить, в особенности тех, кто любит кататься верхом. Они рассказывают мне о других ранчо, на которых им удалось побывать, о своих путешествиях, сколько часов провели в седле… Черт возьми, где ты все-таки научился ездить?

— Я не езжу. Я просто сижу в седле. Он недовольно фыркнул и пошел прочь. Как только Бак скрылся из виду, из хижины снова вышла Долорес, а следом за ней Мелита Дун. Они направились к главному корпусу, потом Долорес резко остановилась и сказала:

— Мисс Дун, разрешите представить вам моего друга, Дональда Лэма.

Я встал и галантно поклонился.

— Очень рад.

Ее карие глаза уставились на меня так откровенно, что я невольно засмущался.

— Привет, — проговорила девушка, протягивая мне руку.

У нее оказалась холодная ладонь с сильными пальцами.

Теперь на ней была амазонка, которая выгодно подчеркивала все достоинства ее фигуры.

— Подошло время завтрака, — сказала Долорес, поворачиваясь к Мелите Дун, — и я проголодалась… Слушай, Дональд, к тебе можно подсесть? Ты как будто один.

— Да, прошу вас.

Долорес кивнула одному из официантов, и тот подошел к нам. Я подвинул девушкам стулья, и они сели.

— Мы с Дональдом большие друзья, — продолжала Долорес. — Он.., славный.

Мелита одарила меня очаровательной улыбкой.

После того, как официант принял заказ, Мелита принялась изучать мою физиономию с таким неподдельным интересом, который трудно было ожидать от девушки, приехавшей на отдых и случайно повстречавшей здесь незнакомого мужчину.

Я вдруг запаниковал: что, если Долорес специально познакомила меня с Мелитой. Долорес сама явно не из тех, кто любит попусту тратить время, а уж эта Мелита своего не упустит.., да, бывают моменты, когда Долорес слишком откровенна.

Наша трапеза уже подходила к концу, когда к нашему столику подошел Бак Крамер и доложил:

— Хелменн Бруно прибывает самолетом в три тридцать.

— Вот и отлично, — сказала Долорес. — Ты встретишь его, Бак?

— Разумеется, я встречу его.

Когда Бак передавал Долорес это телефонное сообщение, я не сводил глаз с лица Мелиты и готов был поклясться, что тень страха промелькнула на нем, но в следующую секунду она опустила глаза, уткнулась в тарелку и с невозмутимым видом стала помешивать ложечкой кофе в чашке, и я подумал, что это просто плоды моего разыгравшегося воображения.

— Новый постоялец? — спросила она, поднимая глаза на Долорес.

— Да, очередной новый постоялец, — беспечно подтвердила Долорес. — Они вечно то приезжают, то уезжают.

— Бруно… — задумчиво проговорила Мелита, — необычное имя. Хелменн Бруно.., что-то мне оно напоминает. Он случайно не писатель? Может, написал какую-нибудь книгу?

— Нет, — ответила Долорес, — он победил в одном конкурсе, завоевав двухнедельную поездку сюда. Думаю, что он не без способностей, раз одержал победу среди многих претендентов.

— Вот, вот, — согласилась Мелита. — Скорее всего, я об этом прочла в каком-нибудь журнале или газете.

— Я особенно не стараюсь вникать в такие тонкости, — откровенно призналась Долорес. — Моя задача — создать все удобства для отдыхающих и не лезть в их личную жизнь.

Последние слова «Не лезть в их личную жизнь» она произнесла с особым нажимом.

Мелита бросила на нее беглый взгляд и снова уткнулась в свою чашку с кофе.

Долорес быстро посмотрела на меня, и я прочел в ее глазах немой вопрос.

Когда с едой было покончено, Долорес сказала:

— А теперь время для сиесты. После завтрака все немного отдыхают, потом каждый занимается тем, чем хочет. Кто играет в гольф, кто плавает.., у нас также есть теннисные корты, и случаются интересные матчи. А тебе нравится теннис, Мелита?

— Нет. Я больше предпочитаю плавание, зато от лошадей я вообще без ума. Ну, а так.., в других видах спорта я не очень сильна.

Я встал и, сославшись на усталость, отправился к себе.

После небольшого отдыха я специально устроился неподалеку от бассейна, откуда хорошо просматривалась стоянка микроавтобуса на ранчо «Крутой холм». Мне хотелось воспользоваться любой возможностью и хорошенько присмотреться к Хелменну Бруно, пока тот будет вылезать из машины, поскольку симулянт мог как-то выдать себя, решив, что поблизости никого нет.

Просидев с полчаса, я наконец заметил пыль на дороге, и вскоре показался микроавтобус, за рулем которого сидел Бак Крамер. Машина сделала широкий полукруг и остановилась точно на стоянке, предназначенной для прибывающих гостей.

Мужчина, расположившийся на переднем сидении вместе с Крамером, оставался совершенно неподвижным.

Крамер вылез из кабины, обошел вокруг машины и открыл дверь.

Бруно опасливо опустил одну ногу, затем другую, после чего ступил на землю, осторожно опираясь на трость.

Крамер подхватил его под руки и помог отойти подальше от кабины.

Бруно постоял на негнувшихся ногах, слегка пошатываясь, потом по-прежнему изо всех сил опираясь на трость и поддерживаемый Крамером, медленно двинулся в сторону плавательного бассейна.

Когда они проходили мимо меня, Крамер произнес:

— Это, мистер Бруно, один из наших гостей. А его зовут Лэм.

Бруно, высокий, представительный мужчина с большими темными глазами, взглянул на меня, улыбнулся и, переложив трость в левую руку, протянул мне правую:

— Здравствуйте, мистер Лэм.

— Мистер Бруно. Рад познакомиться с вами.

— Простите мне мою неуклюжесть, — сказал он. — Я побывал в автомобильной аварии, после этого ноги совсем не слушаются.

— Перелом костей? — участливо спросил я. Бруно осторожно дотронулся до затылка.