– В курсе. Но в момент убийства жертвы находились здесь, в реальном мире.

– Точно? – удивился Власенко. – Как это установили?

– Благодаря показаниям свидетелей. А возможности выйти в Реальность-два не было. Все происходило мгновенно. Никаких следов.

Доктор нервно затянулся сигаретой, и раздавил окурок в пепельнице.

– Вот так задачка, – медленно проговорил он, почесав пальцем морщинистый лоб.

– Подумайте, доктор, есть ли еще способы убить носителя?

Георгий Ильич задумался. И спустя минуту отрицательно покачал головой, глядя Миххику в глаза:

– Я других возможностей не вижу, простите, Михаил. – Он замолчал. – Разве что... через персонажа.

– Это как? – оживился следователь.

– Воздействие на героя так или иначе отражается и на самом человеке. Но какого рода и силы должно быть влияние – вот вопрос. – Он закусил губу, глядя в сторону. – Боюсь, мои возможности здесь заканчиваются.

Миххик вздохнул.

– Давайте так, если что-то вспомните, выясните – сообщите мне. – Миххик достал бумажник и протянул доктору визитку. Тот часто закивал.

– Конечно, сразу же отзвонюсь, – уверил он. – Но вы уж проверьте Реальность-два. Как пить дать, ветер оттуда дует.

– Обязательно проверим. Что ж, мне пора. – Мужчины поднялись, оделись, расплатились, щедро оставив на чай, и направились к выходу. Снаружи они пожали друг другу руки и направились по своим делам.

Миххик не спешил уезжать. Он остановился около машины, закурил и посмотрел в хмурое небо. Хотя внешне он был спокоен, внутри все переворачивалось. Кто-то нашел способ убивать носителей. Пока убийца орудует в одной стране. Следовало подключать иностранные институты...

Все так же сыпал мелкий дождь. Подходящая погода для таких дел. Миххик бросил в бетонную урну недокуренную сигарету, забрался  в машину и двинул прочь.

* * *

На следующий день, ближе к обеду, Миххик отправился к одному известному в городе носителю. Маленькой звезде, живой достопримечательности, – Нео.

В жизни грозу Кибермира звали Максим Черкашин. В главке Миххик дал запрос на выдачу его дела, из которого узнал, что Черкашину тридцать лет, живет он в однушке на Ленинградке, сам. Зарабатывает ведением видеоблогов и по совместительству проводит виртуальные экскурсии в Реальности-два, где слыл неким авторитетом и был знаком как тамошней публике, так и узкому кругу авторитетных пользователей Псевдомира.

Дворик был тихий, убранный. Свежевыбеленные бордюры броско выделялись на фоне влажного асфальта. Старая, но ухоженная детская площадка, обнесенная ажурным заборчиком. Вдоль дорожек, разделенных клумбами, тянулись деревья. Старый дом из крансного кирпича вразнобой был обшит утеплителем.

Миххику повезло – из нужного подъезда, с установленным домофоном, вышла молодая мама с коляской. Следователь придержал дверь, а затем вошел сам. На лестнице и пролетах было на удивление чисто, только сверху тянуло сигаретным дымом, видимо, кто-то из жильцов вышел покурить на лестничной площадке. Миххик поднялся на третий этаж, позвонил в дверь тридцать восьмой квартиры. Не открывали. Миххик подержал кнопку подольше, и наконец услышал глухое шарканье тапочек по полу. Глазок на секунду потемнел, щелкнул замок, дверь приоткрылась.

– Опять перфораторы толкаете?.. – сонно бросил с порога парень в кислотно-салатовой футболке. По фото из досье это был Черкашин.

– Здравствуйте, Максим, я из следкома, – мужчина достал удостоверение, развернул.  – Есть  несколько вопросов.

– А-а, ну дратути, Михаил Савельев, – прочел Нео в корочке. – Вползайте, че уж. – Он отступил, давая войти.

У каждой квартиры, у каждого дома свой запах. В квартире Максима Черкашина витала сложная комбинация ароматов пива, сигарет и запущенности.

– Вы не разувайтесь, я не особо убираюсь, – бросил он, резво шлепая по коридору. – Давайте на кухне потрещим.

– Угу, – отозвался Миххик, снимая плащ и вешая его на загруженную вешалку.

В небольшой кухоньке царил бардак. В раковине росла башенка из немытых кастрюль и тарелок. На полу, вдоль мебели, тянулся ряд пустых бутылок из-под всевозможных сортов пива. На подоконнике стояла забитая до отказа окурками банка от растворимого кофе. Тут и там – целлофановые упаковки от сухих закусок.

– Располагайтесь, – Максим небрежно махнул на покрытый пылью мягкий уголок.

Миххик, скрепя сердце, сел.

– Пивас? – Черкашин открыл холодильник, раздался приятный  стекольный звон.

– Нет, спасибо, на работе.

– Ну да... – он достал бутылку чешского «Старопрамена», сноровисто сорвал крышку черенком ложки и сел напротив, забросив ноги на табуретку. Крепко приложился к пиву.

– Люблю пивчелло, – сообщил он, едва Миххик хотел начать разговор.

– Максим, у меня к вам будет несколько вопросов, дело очень серьезное... – начал следователь.

– Для меня это ведь не просто бухло, – философски сказал Нео. – Это напиток гурманов...

– Максим… – оборвал его Миххик.

– Да, да... Что там?

– Я расследую серию убийств, – серьезно сказал Миххик. – Ежедневно в стране убивают по одному носителю.

Максим напрягся. Отставил пиво. Снял ноги с табуретки. Задумался.

– Рандомно? – спросил он.

– Что?..

– Ну, случайным образом? – пояснил Нео.

– Возможно.

Черкашин поскреб подбородок.

– Жестко, – констатировал он, потянувшись к бутылке. Но пить не стал, спросил настороженно: – А я тут причем?

Миххик вздохнул.

– Во-первых, вы носитель, – терпеливо ответил Савелеьв. – Во-вторых, можете помочь следствию.

Нео тяжело сглотнул, на лбу выступила испарина.

Следователь мерно объяснил суть дела, рассказал о жертвах. Чем больше Миххик говорил, тем мрачнее становился Черкашин. Он то и дело прикладывался к пиву и нервно ерошил волосы.

 – То есть, грохнуть могут в любой момент? – уточнил хозяин квартиры, дослушав Савельева.

Тот кивнул.

– И по одному каждый день?

Снова кивок.

Нео вытянул брови, уставился в потолок. Там пауки наплели уже столько паутины, что хоть свитер вяжи.

– У нас в стране где-то тыщь пятнадцать носителей наберется. Ставки не так уж и плохи. Хотя, все равно подгорает. И че от меня надо?