Когда они уже были у самой двери, и Вирт, идя впереди, оказался по другую сторону, в пустыне, а Савельев все еще находился в ничто, следователь мысленно дал команду двери закрыться. Тихий хлопок. Отсеченная рука Вирта так и сжимала ворот пиджака Миххика. Он стряхнул ее, привалился спиной к дверям, мысленно не давая им открыться. Конечно, Кибер войдет через другие. Но так появятся лишние секунды. К тому же, неизвестно, где будет находится точка входа.

Вирт как мошка в молоке, всплыл черной точкой метрах в пятидесяти. Отрастить кисть он не удосужился. Враг бросился к Савельеву, уже занесшего дрожащую руку, дабы начертать имя.

Первые буквы робко зажглись неровными огненными линиями перед следователем.

Кибер бежал, приближаясь.

– Я сделаю тебя величайшим героем людей! – выпалил он на бегу, ошалело глядя на последние буквы, вспыхнувшие в воздухе.

– Не время для героев, урод, – просипел Миххик, выведя перед собой «Виртуальность», и взмахом перечеркнул надпись. Вирт подломился на бегу, словно кто-то невидимый подставил ему подножку. Он рухнул плашмя, по инерции прокатившись еще несколько метров. Безвольное тело встряхнулось, мелко задрожало. Черные язвы одна за другой открывались на нем, сжигая цифровую плоть изнутри.

Савельев сидел и глядел, как тлеют остатки Кибер-сущности. Вот и все, пути назад больше нет.

Он с кряхтением встал, прижимая левую руку к животу. Постоял немного, и, убедившись, что Вирт исчез, открыл дверь, и вышел в пустыню.

Утро показало русую макушку на востоке, но солнце еще не взошло. Миххик осмотрелся. Дверей ведущих в Виртуальность больше не было. Только в ничто. Следователь вытер окровавленное лицо, чувствуя, как понемногу возвращается чувствительность к онемевшим пальцам, сдуваются синяки. Ветер легко толкнул в спину, и Савельев невольно обернулся. Недалеко, минутах в двух ходьбы, горел костер, у которого сидел хранитель. Миххик сглотнул комок в горле, и не торопясь двинул в сторону эквила.

Добравшись, следователь тяжело сел, вытянул руки, чувствуя живое тепло огня, закрыл глаза. Ветер тихонько шептал, будто колдовал над поверхностью пустыни, трещал костер. На душе было легко.

Савельев медленно разомкнул веки. Эквил глядел на него.

– Поболтаем? Чего уж теперь... – сказал он, улыбнувшись. Хранитель не ответил, лишь немного повел головой. Миххик спросил, взглянув в упор: – Николаев ведь получил свою плату за квест не случайно, верно? И я оказался здесь тоже неспроста, так? – Эквил не двинулся. В его глазах тяжело было что-либо прочесть. Савельев покивал. – Ясно... Как бы помогли, но не задаром... Логично, ведь покончив с людьми, Вирт бы взялся и за вас. – Он помолчал, всматриваясь в гипнотический танец пламени. Спросил еще: – Персонажей больше нет, верно? – на этот раз хранитель едва заметно качнул головой. – Ну и славно, – он вздохнул. Ветер тревожно закружился вокруг, вздымая космы огня.

Миххик хмыкнул, и решился задать еще один вопрос:

– Мне кажется или ветер живой? – Эквил немного обернулся, точно ища подтверждения, и ветер взъерошил ему шерстку.

Утро медленно поднималось над пустыней. Небо окончательно просветлело, звезды померкли. Вскоре бледный сумрак разогнали первые лучи солнца. Хранитель поднялся, всматриваясь в рассвет. Он сделал шаг назад, задержав взгляд на Миххике, и мягко провалился в мелькнувшую темень позади.

Савельев некоторое время сидел у догоравшего костра, исступленно глядя на робкие язычки огня и думая о своем. Затем он лег на бок, на холодную, твердую землю, и попытался уснуть. Теперь можно ни о чем не думать, никуда не бежать. У одиночества есть свои плюсы.

Впрочем, с ним ведь был ветер.

* * *

Черкашин шумно вздохнул, поджав губы. Он взглянул на рябую гранитную плиту из серого камня, на которой было выгравировано имя следователя и дата рождения. Вторую дату, видимо, еще не успели нанести.

В хмурой мастерской камнетеса было холодно, пахло землей и каменной пылью. Повсюду, у стен и на столах, лежали надгробия разных форм и размеров, на которые или уже нанесли изображения, или только начинали работу. Обстановка была муторная, тягостная, под стать моменту. Максим вынул руки из кармана, расстегнул молнию курточки и достал из-за пазухи пол-литровую бутылку водки. Топольский покосился на спиртное. Водка была уважаемой марки и стоила хороших денег. Нео свернул колпачок, тяжело выдохнул.

– Ну... – он повел бутылкой в сторону памятника, кивнул и сделал несколько глотков. Утерев губы, предложил Жеке. Тот покачал головой, отказываясь. Максим протянул бутылку Топольскому.

– За рулем, – тихо сказал Олег.

 Черкашин предложил пол-литру Савельеву. Следователь взял бутылку, подержал, но пить не стал.

– Мне сегодня еще в гости, – проговорил он, возвращая выпивку.

– Какой повод, кстати? – спросил Жека у Максима.

– Ну, я думал, проводим героев, как бы символично... Вот и надгробие не понадобилось, все дела. Нет, ну символично же...

– Н-да, Максим, – выдохнул Олег. – Всякой жести от тебя видел. Но это...

Черкашин набычился.

– Ну а что? – он тряхнул бутылкой. – Славик, кореш мой, работает здесь. У них сейчас какие-то скидки, акции, сезон, что ли... Я и подсуетился. Для друга ведь старался.

– Скидки?! – не поверил своим ушам Евгений. – Здесь существуют акции?! – Щеки Черкашина вспыхнули. – Умри в октябре, зароем за полцены?

– На друзьях экономить не красиво, между прочим, – добавил Олег.

– Еще и на таком деле, – докинул Жека.

Максим хмыкнул, отпил водки, ткнулся носом в рукав. Затем сказал:

– А что оставалось? На звонки неделю не отвечает, нигде его нет. Родни тоже обыскался. Человек стер Виртуальность и остался там! Что мне было думать?! Да – заботы не из приятных, но как без этого? Кроме нас, считай, у него никого и нет. Я и занялся, как друг. Память хоть какая бы осталась. А вы набросились...

– Дверь в квартире обязательно было взламывать? – прогудел Михаил.

– На звонки надо отвечать, когда тебя считают мертвым, – парировал Нео.

– Одному хотелось побыть, – ответил следователь.

 Черкашин смягчился, сказал уважительно:

– Ребята твои из главка, кстати, во, – он оттопырил большой палец. – Сработали быстро. Бронедвери вскрыли, как консервы. Профи. Они тебя тоже усопшим признали. Сегодня вечером собираются в офисе помянуть товарища, так, что ты это... зайди, может, к ним... а то нехорошо как-то получилось...

– Угу, – кивнул Савельев. – Забегу на праздник жизни.

– Можем выгравировать вторую дату, сегодняшнюю, – предложил Черкашин. – Второй день рождения. А, тонко? Домой заберешь, ну или на даче в саду поставишь вместо керамических гномиков.