- Ваше величество! - в кабинет ворвался один из личных адъютантов императора, - Из Петербурга пришла телефонограмма: в рабочих районах собралась толпа и движется к центру!

Первая ночь моего правления запомнилась мне бесконечными совещаниями, летучками и звонками. Как же я ненавижу эту гребаную вертикаль власти! Почти вся верхушка страны собралась сейчас в Москве, и каждый из них, сука, каждый (!!!) считал своим долгом позвонить мне и выдать свои умные и ох...но ценные указания! Пока я не потребовал от императора прекратить эту канитель, телефоны так и продолжали надрываться, не давая сосредоточиться ни на чем. И лишь после того, как он там одернул самых ретивых, пыл желающих мною поруководить малость унялся.

Забот хватало: коммунальщиков собирали с бора по сосенке. На каждого с трудом найденного специалиста приходилось по двойке-тройке прикрепленных недоучек, что тупо выполняли его указания, латая сети на авось и небось. О технике безопасности никто не вспоминал, так что несчастных случаев хватало. Но к утру пропавшую воду в центр подали.

О канализации я успел узнать столько, что теперь и захочу - не забуду. Забивший посреди Невского фонтан из дерьма очень способствовал скорости усвоения информации.

Медиков вытащили всех, невзирая на возраст и выслугу. Распределяли по больницам и моих однокашников и столетних стариков, а были и такие. И никто не отказал, а многие уже работали добровольно. Не обошлось без курьезов: каким-то образом в списки попали несколько докторов философских наук, но они отнеслись к произошедшему сугубо профессионально - по-философски и отправились на выделенные рабочие места до того, как разобрались с ошибкой.

Раскулачил клановых на их поредевшую гвардию. Теперь они патрулировали не только свои кварталы, но и помогали сводному столичному гарнизону. С военными дела обстояли не так уж и плохо, как мне казалось вначале: боевой вирус, а уже не приходилось в этом сомневаться, был настроен в первую очередь против одаренных, занимавших почти все офицерские звания, из нижних чинов заражались единицы.

Собственно, то же самое творилось и во всем остальном: после растерянности первых двух дней и чехарды смены власти места выбывших командиров, директоров и начальников заняли мало подверженные вирусу обычные люди и редкие обладающие иммунитетом одаренные, а жизнь столицы со скрипом и скрежетом двинулась дальше. Это не значит, что я мог, свесив ножки, почивать на своевольно занятой должности, но какой-то оптимизм внушало.

- Скажите, ваше превосходительство, вам не приходилось иметь дело с Varicella Zoster? Это...

- Я знаю, что это, - перебил я забирающего у меня кровь целого доктора наук с весьма характерной внешностью, - Приходилось. Не далее, как этим летом перенес.

- Как так? - Гольдштейн от удивления резко дернул иглой, заставляя меня взвыть и вспомнить всю его родню по материнской линии - несомненно, очень достойных людей.

- Перепил, - лаконично пояснил ему, когда пережил поток извинений.

- Это ж сколько надо было?.. Простите, ваше превосходительство, это не мое дело. А вы, господин майор? - обратился он к присутствующему в кабинете Земеле, который уже подвергся вампирской атаке, и теперь недоуменно уставился на Соломона Ароновича, силясь понять, что тот спрашивает

- Ветрянкой болел? - перевел я ему вопрос.

- А?.. - очнулся он, - Да, болел, вроде бы. В детстве. У родителей уточнить надо.

- Благодарю, - многозначительно произнес Гольдштейн, убирая пробирки в свой чемоданчик.

- Стоять-бояться! - Поспешил приказать я, пока он не ушел. - С этого места поподробнее!

- В подробности, с вашего позволения, вдаваться все же не буду, - усмехнулся он в ответ на мои команды, - Неспециалисту понять трудно, поэтому только вкратце: новый вирус, мы назвали его Fugiens mortem, имеет общие корни с Varicella Zoster. Весьма элегантное решение - редко кто из одаренных имеет к нему иммунитет. Вы, ваше превосходительство, счастливчик! Впервые вижу, чтобы пьянка имела не отрицательные, а положительные последствия. Это не значит, что "летучая смерть" совсем для вас безопасна, даже обычной ветряной оспой можно заразиться дважды за жизнь, но, несомненно, ваши шансы на порядок выше, чем у остальных. Ваши тоже, - кивнул он Олегу.

- Вакцина от ветряной оспы существует?

- Да, существует. Это, к сожалению, не наша разработка, а наших японских коллег, но у нас есть образец, и его мы проверили при первых же подозрениях. Бесполезно! Вирус так изменен, что имеющаяся вакцина бессильна. Разве что теперь, когда мы знаем в каком направлении работать, результат - вопрос времени.

- Хотелось бы побыстрее, - я скривился, натягивая обратно свой неуместно парадный, но уже пропахший потом мундир.

- Всем хотелось бы, но не забывайте, у нас очень мало наработанной базы. При повсеместно принятом запрете на изучение одаренных мы до сих пор довольствовались лишь разрозненными данными.

- Кое-что по этому вопросу я вам, возможно, подкину, - сказал я, вспомнив о своей хранимой в тайнике уже целой коллекции носителей информации.

Началась она с той самой первой флешки Залесского, что когда-то давно разыскивал по доброму десятку поездов. Случайно затесался на ней целый раздел, посвященный, в том числе, и вирусам. Сведения крайне скудные, в основном на уровне гипотез, но, кто знает, может быть натолкнут исследователей на нужные мысли. Насколько мне было известно, только эта флешка и составила наследство Залесского, остальные материалы ненормального завуча сгинули в подвалах Приказа.

Вторым пополнением стали выписки и копии документов из архива, где проработал без малого два года. Среди тонн мусора, которые вольно-невольно просматривал при сканировании, встречались иногда и драгоценные крупицы по теме. Если что находил - копировал и для себя. Охрана, живущая прошлым веком, только к выносимым бумагам придиралась, понятие электронных носителей еще далеко не везде прочно вошло в обиход.

Туда же добавились лабораторные журналы из Бобринского поселка, мои личные записи наблюдений за восстановлением источников, которых набралось уже за два десятка, но даже не это являлось изюминкой коллекции - по уши благодарный за дочь Сорецкий, начиная с июня, сам или с помощью своих людей периодически подкидывал мне на берег занятные посылочки. Первую, как сейчас помню, не приближаясь, издали смыл в Неву, после чего запаковывать их Папа перестал, но последующие появляющиеся на моем бревне разнокалиберные флешки я все равно никогда напрямую в руки не брал - перемещал ветрами. Что меня интересовало - вор догадывался. Неудивительно с его-то опытом и знанием людей. Не все подарки шли в масть, встречался и откровенный бред, но полезного всё же было больше. Там, я помню, тоже что-то про вирусы мелькало.

Кстати, надо узнать, что у меня по тюрьмам творится! А то, может быть, уже все заключенные разбежались, а я тут сижу и ни сном, ни духом!

Пока я прикидывал, что отдать на откуп ученым, Гольдштейн закончил паковать свой груз и вопросительно смотрел в ожидании разрешения удалиться.

- А чем-то еще помочь я вам могу? Люди? Назовите фамилии, я вам их найду, если они здесь и живы. Материалы, оборудование, больные, трупы... Что вам нужно?

- Список людей мы сюда уже подавали, видимо, до вас не дошел. Я вам сейчас, ваше превосходительство, еще раз набросаю, это несложно! Тех, кто действительно может помочь - прискорбно мало. Оборудование... оборудование у нас лучшее, материалов тоже хватает. Я бы только попросил вас не дергать нас так часто, мы и так работаем на износ.

- Хорошо, учту.

Подождал две минуты, пока Соломон Аронович скрипел ручкой по бумаге.

- А это как читается? - спросил я, споткнувшись на первом же имени, прочитав... не буду говорить, что я прочитал!

- Хун Хунли. Понимаю, непривычно для нашего слуха. Это видный китайский ученый, прибыл вместе с их делегацией на свадьбу ее высочества. До того, как началась эпидемия, у него был запланирован ряд лекций, встреч, в том числе и на нашей кафедре. Не думаю, что он уехал в Москву.