Риа пришла к заключению, что ей следует оставить Тейлора, прежде чем желание взаимной любви с его стороны сожрет ее заживо. Чего никак не могла сообразить Риа, так это с чего начать объяснение с мужем.

– Куда ты едешь? – спросила она.

– Ты говорила, что у тебя дома еще остались какие-то вещи, которые ты хотела бы забрать. Думаю, сейчас самое время заехать за ними.

– О-о-о, спасибо.

Я все думал по поводу «твоего дома» и «моего дома». Зачем нам два дома? Ты собиралась делать пристройку к своему дому. Почему бы не конвертировать эти планы и не приспособить их к моему дому? Мы могли бы это сделать, а? Если тебе, конечно, по душе моя идея.

– Получится прекрасный домик, – без энтузиазма согласилась Риа.

– Или мы можем продать оба дома и купить один, побольше. Как ты думаешь?

– Тейлор, я не знаю.

Риа устало высунула руку в открытое окно и подперла ею голову. Она думает, как ей собрать тело и душу, когда она покинет Тейлора, а он рассуждает о каких-то домах! Да она готова в палатке с ним жить, если только Тейлор скажет, что любит ее.

– Ну ладно, подумай над этим.

– Хорошо.

Тейлор снова принялся подпевать радио. Когда же Риа уменьшила громкость, ясно намекая на желание остановить Тейлора, он удивленно спросил:

– Что-нибудь не так?

– Ты не умеешь петь.

– Я не пел, я подпевал.

– Подпевать ты тоже не умеешь.

– Сдаюсь. Так и хмуришься?

– Я не хмурюсь.

– Не надо меня дурить. Ты сходишь с ума, потому что я сегодня не звонил?

– Нет, я и не ждала такого рода постоянной заботы с твоей стороны.

– Почему? Все-таки я твой муж.

У Риа сдавило горло.

– Да, ты мой муж.

– А разве большинство мужей не звонят женам в определенное время дня, чтобы только сказать «Привет!» и спросить, нужно ли по дороге домой прихватить хлеба и молока?

– Это только в кино.

– Прошу прощения. Не звонил и не проверял. Сегодня я был очень занят. Миллион поручений. Дела. Между прочим, я заехал в банк и положил некую сумму на твой счет. У тебя там почти ничего не осталось.

Риа подскочила на сиденье.

– А откуда ты знаешь, сколько денег на моем счете?

– Посмотрел баланс в твоей чековой книжке. Чего ты так разозлилась? Я ведь положил деньги, а не снял.

– Просто я хотела бы, чтобы ты прежде посоветовался со мной.

– Ах, тогда, может быть, лучше сказать тебе, что я оформил страховые полисы на нас двоих персонально, определив друг друга бенефициариями.

Риа молча смотрела на Тейлора. Он все глубже затягивает ее в семейную жизнь, в то время как она пытается сообразить, как безболезненнее расторгнуть их брак.

Прежде чем Риа смогла что-либо сказать, «корвет» на опасной скорости круто вошел в левый поворот. Выпрямившись, Риа увидела огни.

– Боже! Что это?

Крыша дома Риа была украшена рождественскими гирляндами. Парадный вход обрамляли мелкие разноцветные лампочки, в центре двери на крюке болтался святочный венок с ярко-красными бантами.

– Ты что, все еще не сняла с дома рождественское убранство? – поинтересовался Тейлор, заруливая на подъездную дорожку.

– Сам знаешь, что сняла. Что происходит? Кто это сделал?

Риа не стала дожидаться, пока Тейлор откроет ей дверцу, пулей выскочила из машины и побежала по ступенькам вверх. Дверь была даже не заперта. Риа вошла в дом.

Несмотря на теплую весеннюю ночь, в камине пылал огонь. Каминная решетка была украшена елочной гирляндой, а над ней стояли, вытянувшись, словно солдаты в строю, длинные красные свечи. Они горели и наполняли комнату запахом расплавленного воска. Рождественская елка в полном убранстве с подарочными коробками под ней стояла в углу, в котором сходились окна. То была свежесрубленная елка. В комнате стоял едкий хвойный аромат.

Разинув рот, Риа прошептала:

– Я не верю. Кто…

Глаза Риа застыли на шубе из чернобурки, которая, вместо того чтобы пылиться в шкафу, была расстелена на кушетке. – Краска ударила в лицо Риа. Она медленно повернулась. Тейлор стоял в дверях, подпирая плечом косяк. Лицо его было серьезно, но глаза смеялись.

– Во что ты не веришь, – с нежностью произнес он, – так это в то, что я люблю тебя. Я люблю тебя, Риа.

Тейлор тихонько затворил дверь, медленно подошел к жене и обнял ее за талию.

– Ты все это сделал.

– Я же говорил, что весь день был занят.

– Но…

– Почему я просто не сказал сегодня утром, что люблю тебя, когда ты, как тебе казалось, так ловко закидывала удочку? Потому что тогда ты решила бы, что я просто говорю тебе то, что ты хочешь услышать. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, решил я, это должно тебя убедить. Кроме того, я очень сентиментален и подумал, что, реконструировав Рождество, наилучшим образом выражу свою любовь. Сказано – сделано, но я молчал, чтобы это стало для тебя сюрпризом.

Риа обняла Тейлора и, повторяя его имя, потянулась, чтобы поцеловать.

– Меня убивало, что я живу с тобой, занимаюсь с тобой любовью и думаю, что эта связь односторонняя. Вчера наша совместная жизнь зашла в тупик, а ты ничего не сказал.

– Я предполагал, что нет никакого тупика.

– Я решила уйти от тебя.

– Вот этого я и боялся. Не того, что должен буду отпустить тебя. Если бы ты устала от наших отношений, мы сначала бы зверски поссорились, потом устроили страшную оргию, потом ты ушла бы в твердой уверенности, что нас связывает только потрясающий секс.

– А это не так?

– Что – потрясающий? Это к слову.

– Нет. – Риа засмеялась, когда Тейлор прижал ее теснее и пощекотал за ухом. – Не связывает ли нас только секс?

– Вряд ли. – Тейлор посмотрел на Риа и погладил ее волосы. – Сначала нас связывал ребенок. Потеря его могла разлучить нас, но этого не случилось. Беда только сделала нас ближе. До тех пор я не представлял себе, до какой степени люблю тебя. Смешно, но именно тогда, когда я не имел возможности спать с тобой, я по-настоящему полюбил тебя и стал думать о тебе как о своей жене.

Тейлор приподнял лицо Риа и нежно поцеловал. Потом, подняв на руки, поцеловал крепко и страстно.

– Я люблю тебя, Риа, – выдохнул он, опуская жену на пол.

– Я тоже люблю тебя. О Боже, как же я тебя люблю! Сердце мое разбилось, когда ты оставил меня в то рождественское утро.

– И у меня разбилось оттого, что я оставил тебя.

– Но теперь я останусь. Мы снова переживем ту ночь.

– На кушетке? На шубе?

– Голые. На тебе ничего не будет, кроме отблесков огня и мечтательного выражения лица.

– А ты будешь горячим и твердым.

– Ты – мягкой и влажной.

Тейлор положил руки на грудь Риа, потом поласкал ее губами через ткань блузки. Издав томный вздох, Риа всем телом прижалась к мужу.

– Гм-м-м, дорогая, – сказал Тейлор. – Но прежде чем мы этим займемся, мне не хотелось бы, чтобы ты пропустила самое интересное.

– Я бы тоже не хотела, – призналась Риа, растирая пальцами твердый бугорок под нагрудным карманом Тейлора.

– А ты будешь хорошо себя вести?

– А зачем?

Тейлор кивнул на дальний угол. Повернувшись, Риа хлопнула в ладоши и рассмеялась от удовольствия.

– О-о-о! Как же я этого не заметила? Самым волшебным из рождественских атрибутов была сценка со Святым семейством: деревянные овчарня под соломенной крышей, манекены, одетые в костюмы той эпохи, представлявшие всех действующих лиц, – Марию, Иосифа, пастухов и волхвов, три овцы в натуральную величину и даже ясли с куклой, изображавшей младенца Иисуса.

Кукла была как живая. Она двигалась. Очарованная Риа увидела, как кукла открыла рот и издала крик, принадлежавший, несомненно, человеческому существу, никак не похожему на что-то божественное. Это был громкий, здоровый вопль, требующий немедленного вознаграждения.

– В переводе, полагаю, это означает: «Я ждала достаточно долго. Накормите меня», – прокомментировал стоявший за спиной Риа Тейлор.

Он легонько подтолкнул жену вперед. Риа вошла за ограду и склонилась к яслям, над которыми молотили воздух крошечные красные кулачки.