– Нет, причина вовсе не в этом. Мы с вами едва знакомы. Вдобавок мы…

– А где ожерелье, собственно говоря? – перебил ее Шарлемань. – Вы захватили с собой кошелек?

Сарала слегка отодвинулась от служанки, словно бы это могло помешать ей слышать каждое сказанное ими слово.

– Позвольте мне закончить! Я хотела вам напомнить, что мы соперники по коммерции. С какой стати вы мне это подарили?

Она раскрыла сумочку и достала из нее бархатный мешочек.

– Чтобы выразить вам свое восхищение! – воскликнул Шарлемань.

Сарала вернула ему подарок, однако спросила:

– Только это?

– Да, к нашим коммерческим делам это не имеет отношения!

Сарала выхватила мешочек с драгоценностью у него из рук и, взяв его за цепочку двумя пальцами, высунула руку в окно, воскликнув:

– В таком случае, милорд, я вправе его выбросить?

– Вышвырнуть рубин? – У Шарлеманя перехватило дух. Он прокашлялся и сказал, распрямляясь: – Пожалуй, вы вправе поступить с этой безделицей по собственному усмотрению. Жаль будет, конечно, что такую изящную вещь кони втопчут копытами в грязь.

Сарала положила мешочек к себе на колени.

– Странно, что вы не поскупились подарить ее мне, зная, что рубин стоит дороже всей партии шелка, и вдруг вам стало жалко, когда я вознамерилась кинуть ваш подарок под колеса кареты. Короче говоря, я рассматриваю эту «безделицу» как своеобразную взятку и решительно отказываюсь ее принять!

– Признайтесь, что ожерелье вам понравилось, – с задумчивым видом проговорил Шарлемань. – По-моему, оно будет чудесно смотреться на вашей шее.

– Естественно! Но я не стану его носить, чтобы не вызвать у людей ненужных вопросов. А также потому, что не хочу чувствовать себя обязанной дешево продать вам этот шелк. И уж тем более я не надену его, если вы надеетесь расплатиться своим подарком за всю партию. Лучше заберите его! – Она запустила в него мешочком.

– Поверьте, миледи, я думал исключительно о том, как великолепно это ожерелье будет выглядеть на фоне вашей нежной кожи, – солгал Шарлемань.

В действительности он желал выяснить ее отношение к такого рода подаркам. Его интересовало, смягчит ли рубин ее сердце, пойдет ли она ему на уступки в их торге о цене шелка и позволит ли продолжать ухаживания. И своей цели он добился. Сарала рассмотрела его подарок всесторонне, под различными углами, и не горела желанием оставить драгоценный камень у себя, даже если он и стоит вдвое больше шелка. Такая ее позиция его разочаровала и спутала ему все карты. Он вновь недооценил ее и был этим огорчен, однако виду не подал.

– Но если ожерелье вам приглянулось, – наконец промолвил он, – то почему бы вам не оставить его себе?

– Нет! Это исключено! – воскликнула Сарала. – Я не приму от вас этого подарка, даже если вы поклянетесь, что он никоим образом не повлияет на наше деловое соперничество. Или станете меня уверять, что такой пустяк вам вполне по карману. Я решила не продавать эту партию шелка за цену меньшую, чем шесть тысяч фунтов стерлингов, милорд! Она вперила в него взгляд своих изумрудных глаз.

– Что? Я не ослышался? Вы сказали «шесть тысяч»? Но я ведь уже заверил вас, что не собирался вас подкупить! В чем же тогда дело?

– А в том, милорд, что у меня складывается впечатление, что вы задумали поволочиться за мной! – выпалила Сарала.

Он сделал глубокий вдох, сосчитал до пяти и только тогда спросил:

– И почему вы так подумали, миледи?

– Да потому, милорд, что именно так и сочтут мои родители, когда увидят на мне это ожерелье. Как и все остальные.

– Но откуда же они узнают, что это именно мой подарок? Я купил эту вещицу в одном маленьком ювелирном магазинчике в пригороде Лондона и сказал продавцу, что хочу порадовать свою невесту. – Он прикусил язык, сообразив, что окончательно утратил самоконтроль, и покраснел.

– А разве не меня вы имели в виду, когда покупали этот рубиновый кулон? Я буду знать, кто подарил мне его. Вам этого мало? У нас с вами явно различные взгляды на коммерцию, лорд Шарлемань. Я рассчитывала, что буду иметь дело с профессионалом, однако вы меня обескуражили. Да будет вам известно, что я разослала предложения о продаже шелка в несколько ателье и жду ответа уже сегодня вечером.

– Право же, Сарала, поверьте, я…

– Высадите нас здесь, милорд! – сказала она.

– Толлинз! – крикнул кучеру Шарлемань. – Останови карету!

– Слушаюсь, милорд! – Кучер тотчас же выполнил его приказ.

Открыв дверцу, Шарлемань первым выбрался из экипажа и помог выйти из него дамам.

– Я не хотел оскорбить ваши чувства, миледи, – пробормотал он осевшим голосом. – Надеюсь, мы продолжим наши переговоры о шелке в другой раз.

– Я готова рассмотреть серьезное контрпредложение, милорд, но только достойное того, чтобы принять его во внимание, – сухо сказала Сарала. – До свидания!

– Толлинз, поезжай домой! – крикнул кучеру Шарлемань, к ее величавшему удивлению, и пошел рядом с нею.

– Как это понимать? – гневно воскликнула Сарала. – Убирайтесь! Вы, как я вижу, действительно опасны! С вами лучше встречаться в публичном месте, на глазах у множества людей.

Он взял ее за руку и, положив ее ладонью на свой рукав, невозмутимо парировал:

– Разумеется, если вы чувствуете, что не сможете разговаривать со мной на равных в иной обстановке. Но я, как истинный джентльмен, не могу оставить леди одну посередине Лондона.

– Мы не так уж далеко от моего дома, милорд! А коль скоро моя принадлежность к женскому полу вас так смущает, то не лучше ли нам продолжить наши переговоры в письменной форме, по почте?

Незаметно дождь усилился. Они очутились на безлюдной дорожке. Сарала делала вид, что не замечает надвигающегося ливня, Шарлемань тоже.

– То, что вы женщина, меня не огорчает, – заверил он. – Если бы моим шелком завладел даже хромой козел, я бы и с ним вступил в переговоры.

– Но не стали бы делать ему дорогих подарков, надеюсь.

– Да, проку от рубинов ему мало, – согласился Шарлемань.

Сарала фыркнула и раскашлялась, пытаясь скрыть смех.

– Вы должны предложить мне настоящую цену, – сказала она. – Ведь у вас появились соперники! Рубинами вам теперь уже не отделаться!

– Неужели? – спросил он и, обняв ее, поцеловал.

Она порывисто обняла его за плечи и прильнула к нему, трепеща от вожделения. Его словно бы пронзила молния и, пробежав по всему позвоночнику, рассыпалась искрами по бедрам. Сарала прижалась к нему еще плотнее.

Внезапно он ощутил удар по затылку и, ослабив объятия, резко обернулся.

Зажав в руке, словно карающий меч, зонт, на него смотрела возмущенная служанка.

– Какого дьявола?! – вскричал он.

– Не смей дотрагиваться до моей хозяйки! – завопила она и снова замахнулась на него зонтом.

– Успокойся, я ведь ее уже не держу! – Шарлемань попятился от девушки.

– Дженни, все в порядке. – Сарала встала между служанкой и Шарлеманем, прикрыв его своим телом.

– Нет, миледи, это не порядок! – не унималась Дженни. – Я должна вас опекать и не допускать никаких происков коварных ловеласов в отношении порядочной девушки. Я не позволю, чтобы какой-то вертопрах запятнал вашу девичью честь! Знаю я их кошачьи повадки! Как вам не стыдно, милорд?!

– Ловеласов? – переспросил Шарлемань, живо представив себя заправским донжуаном, не пропускающим ни одной юбки в парке.

Нет уж, он вовсе не кошачьей породы! Вот уже несколько дней, как у него не находилось времени для своих любовниц, ему не хотелось встречаться ни с одной из игривых подружек, потому что воображением его овладела Сарала, очаровательная смуглокожая индийская принцесса. Шей похлопал глазами, пытаясь собраться с мыслями, и густо покраснел, осознав, что ровным счетом ничего не соображает.

Сарала отобрала у служанки зонт и сказала:

– Не смей называть лорда Шарлеманя вертопрахом! У него и в мыслях не было покушаться на мою честь. Просто он слегка обескуражен своим поражением в торговле и сейчас пытается подтолкнуть меня на опрометчивый шаг. – Она обернулась и спросила у Шарлеманя: – Так что же вы надумали, милорд? Потрясти меня поцелуем? Или же соблазнить? Моя цена остается прежней – шесть тысяч фунтов стерлингов за весь шелк.