— Странно, уважаемый Лоскер, это очень странно. Я слышал ваш разговор с эльсирами и полагал, что вы решили продать своего раба маэстро, когда игры закончатся. А теперь вы хотите, чтобы я убил его?

— О нет, что вы. Я совсем не хочу смерти моего бойца. Все намного проще — мне надо, чтобы он проиграл и остался жив. Если он победит в играх, то император вправе дать ему свободу. Но вот если он проиграет свой последний бой, с кем бы этот бой ни был, то останется моим рабом и я смогу продать его эльсире Ульрике. Как видите, я ответил на ваши вопросы, поэтому хотел бы услышать ответ на мой вопрос — вы возьметесь за это задание?

Закутанная в плащ фигура откинула капюшон и Лоскер увидел довольный оскал на лице молодого дроу.

— Я согласен на это весьма интересное и сложное задание. Сразиться с Недомерком — это будет интересно! Но оплата должна быть достойной!

Ланиста побледнел и невольно отшатнулся от дроу, но взял себя в руки и натянуто улыбнулся в ответ:

— Не беспокойтесь, уважаемый Наил. Оплата будет очень достойной.

Ложа для почетных гостей

— Сегодня он не похож на свихнувшегося. Не то что вчера, совсем не в себе был, — тихий голос принцессы разнесся по полупустой ложе, в которой было всего трое разумных. Всех остальных из состава посольства в это день принцесса заставила заняться подготовкой документов, на случай подписания договора. Даже слуг Альтерея выставила за дверь, предполагая серьезный разговор с маэстро.

— Видимо, вчера он был чем-то взволнован. Маэстро, вы не знаете, что вчера было с этим мелким рабом? — сидящая по левую руку от принцессы старейшина, которая, несмотря на название должности, выглядела как двадцатилетняя девушка, вопросительно глянула в сторону Ульрики.

— Нет, эльсира, не знаю. Я весь день была занята делами и не видела, что происходило на арене.

— Но вы же знакомы с ланистой, которому принадлежит этот раб? — принцесса отвлеклась от созерцания арены и повернула голову к Ульрике, сидящей по правую руку от нее.

— У вас хорошие шпионы, ваше высочество, — маэстро наклонила голову, выражая уважение королевской особе. — Но это не значит, что если я знакома с каким-либо человеком, то осведомлена обо всех его делах.

— Да? А мне доложили, что вы недавно навещали жилые помещения, которые выделили для Лоскера и его людей на территории арены.

— Еще раз выражаю восхищение профессионализмом ваших шпионов. Но у меня также возникает вопрос — что вашему высочеству понадобилось от обычного ланисты? Или вас интересует не он, а раб, которого продали ему ваши люди? — Ульрика ехидно улыбнулась.

— С чего вы взяли, что мои подданные занимаются работорговлей? — возмутилась Альтерея. — Эльфы презирают работорговлю!

— Вот как? Тогда чем же вас так заинтересовал этот конкретный раб? Ведь я заметила ваш интерес, когда вы увидели его в первый день соревнований.

— Маэстро, — раздался возмущенный голос старейшей, — как вы смеете обвинять нас в работорговле?! К тому же принцессе совсем не интересен этот раб. Скорее вы так им заинтересовались, что не утерпели и прыгнули ему в постель!

— О! Как вы заговорили! Ну что же, не я первая начала сыпать оскорблениями! — возмущенная Ульрика встала с кресла и повысила голос: — Раз уж вы знаете, что я была рядом с Недомерком, то наверное, вас не удивит тот факт, что я не могла не узнать ошейник, который надет на этом рабе? Тогда возникает вопрос, на который я хотела бы получить ответ. Старейшина — что на обычном рабе делает ошейник эльфийской работы, предназначенный для обуздания маннасов?! Насколько я знаю, после войны все такие ошейники были убраны в королевскую сокровищницу и не могли быть использованы без разрешения королевы или совета старейшин, не так ли? Или, может, ее высочество ответит мне, откуда она знает этого раба?

— Успокойтесь, маэстро! — принцесса неприязненно взглянула на старейшину и повернулась к Ульрике: — Не следует выносить наш спор на всеобщее обсуждение. Хорошо, что в нашей ложе есть односторонний полог тишины, а то после ваших криков вся арена знала бы о разногласиях в нашем посольстве.

— Ваше высочество, не увиливайте! Дайте прямой ответ на мой вопрос, как это сделала я! Иначе мне придется выйти из состава посольства, так как я считаю ниже своего достоинства находиться рядом с теми, кто запятнал свою честь торговлей людьми и ложью!

— Значит, находиться рядом с тем же Лоскером вы можете, а рядом со мною нет? — принцесса встала с кресла и развернулась лицом к Ульрике. — А ведь он не просто торгует рабами, а отправляет их на смерть!

— Не передергивайте, ваше высочество. Может, вы еще скажете, что считаете обычного имперского ланисту ровней вам, принцессе светлых эльфов, которые на весь мир всегда заявляли о своем неприятии работорговли? — маэстро криво усмехнулась и указала рукой на арену. — Здесь империя, в которой работорговля является обычным делом! Именно поэтому я уехала отсюда и живу в академии. Но если вы сами втихую попираете те принципы, которые провозглашаете во всеуслышание, то мне не по пути с вами! Я лучше пообщаюсь с честным работорговцем, чем с лживой принцессой! Или вы думаете, что только ваши шпионы хороши? У меня тоже есть несколько знакомых в Светлом лесу, и они мне рассказали, как повозку с одним человеком, которого впоследствии продали работорговцу на границе с империей, сопровождала принцесса со своим помощником!

Альтерея опустила глаза и медленно села в кресло:

— Маэстро, я не могу вам ничего рассказать. Это государственная тайна.

— Даже так? Значит, королева тоже в этом замешана? — Ульрика вздернула подборок и процедила сквозь зубы: — Я не смею больше докучать вам своим обществом, ваше высочество. С этого момента прошу считать меня вышедшей из состава вашего посольства.

Стук закрывшейся двери возвестил об уходе Ульрики из ложи.

— Эта дрянь еще пожалеет о своем решении, — раздался голос старейшины.

Альтерея, прищурив глаза, посмотрела на свою помощницу и прошипела ей в лицо:

— Я уже давно жалею, что в свое время не остановила матушку и вас! А маэстро Ульрика честная женщина, в отличие от всех нас!

Денис

Прошел сат, прежде чем меня выпустили на арену второй раз. Второй, последний раз во всех смыслах. Потому что биться предстоит с победителем полуфинала, у которого был бой сразу после меня. Если я выиграю, то буду свободен, ну а если проиграю… тоже буду свободен, потому что мертвые не могут быть рабами. Так что это действительно мой последний бой на этой арене.

Как ни странно, но перед выходом на арену на меня напялили почти полный кожаный доспех. Кираса с длинной юбкой из кожаных полос, наручи, наголенники и даже простейший металлический шлем. В руки Шуфар вручил мне два коротких меча. Судя по всему, мой противник тоже будет снаряжен аналогичным образом, а значит, как и я, он рассчитывает на свою скорость. Надо быть предельно осторожным, так как именно такие противники опасны для меня. Я до сих пор под впечатлением того, как быстро может двигаться Шуфар, используя боевой транс, а ведь он даже не одаренный. Да и тот командир имперской пехоты был довольно быстрым. Про нескольких гладиаторов, которые также пользовались трансом, я уже не говорю, хотя они сильно уступали Шуфару.

Песок арены как всегда обжигал, попадая на ноги в открытых сандалиях. Солнце светило вовсю, а учитывая, что по времени был почти полдень, арена превратилась в огромную сковороду, наполненную песком. И вот на этой сковороде мне и моему противнику предстояло поплясать на потеху публике.

Враг, которого я увидел магическим зрением только шагов за тридцать до меня, шел неспешно и уверенно, как будто был на прогулке. Такие же кожаные доспехи, как у меня, и два меча в руках, вот только мечи у него были не короткие, а раза в два длиннее моих. Все-таки гады эти организаторы, опять меня подставили. Добраться бы до них, я бы им показал, где раки зимуют. Ладно, плевать, но чувствую, что придется мне выложиться по полной.