Воцарилась продолжительная тишина, за время которой нотабли успели успокоиться. Возраст обоих уже не позволял устраивать потасовку из-за прекрасных глаз красотки. Более того, оба были достаточно умны, чтобы сообразить, что эта юная и хорошенькая девица дарит им свое расположение отнюдь не из-за их внешности, и если бы не солидное состояние, они бы не имели никакого шанса ей понравиться.

Гэро вновь первым нарушил молчание:

– Да простит меня господь, друг мой, но я чуть не ударил вас, и теперь мне стыдно за подобный порыв. Нас явно провели, но если говорить начистоту, то люди, подобные нам, заслуживают такого отношения. У каждого из нас есть жена и дети, а мы волочимся за красоткой, которой годимся в дедушки!

Радуясь тому, что дело явно кончится миром, Бюрде хлопнул приятеля по плечу:

– Клянусь, вы правы! Не будем ссориться из-за девчонки, она этого не заслуживает. Надеюсь, вы сохраните нашу встречу в секрете?

– Еще бы! И, полагаю, вы тоже?

– Само собой разумеется. Кстати, не вижу смысла что-либо менять в распорядке, установленном для нас нашей очаровательной подружкой. Признаюсь вам, я имею слабость дорожить своими ужинами в этом доме.

– А я – своими…

– В таком случае, раз вас ждут, идите себе на свидание, друг мой. И простите мне, что сегодня вечером я изменил своим привычкам.

Судья заключил приятеля в обьятия.

– Честное слово, дорогой Бюрде, иметь такого соперника, как вы, одно удовольствие! Теперь, когда каждый из нас посвятил другого в свою маленькую тайну, все становится гораздо проще.

На самом деле красавица, о которой шла речь, стоила того, чтобы ради нее пойти на некоторые неудобства. Лет восемнадцати от роду, она была высока ростом, великолепно сложена, с золотистой кожей и пламенным взором черных глаз, которыми она была обязана своему португальскому происхождению; черные и блестящие волосы были настоящим ее украшением.

Доподлинно известно было только то, что родилась она в Португалии и звали ее Виоланта. Однако откуда взялась вторая часть ее имени – дю Шато, – которую она произносила с особой гордостью, не знал никто. По одним слухам, она была вдовой знатного испанца, который плохо кончил, по другим – дочерью богатых родителей, изгнанной отцом из родного дома из-за какой-то темной истории.

Как бы там ни было, сейчас красавица Виоланта жила за счет своих прелестей, то есть была всего лишь куртизанкой – разумеется, начинающей, но уже подающей большие надежды. Ей хватило одного взгляда, чтобы вскружить голову спешившему по улице Тулузы солиднейшему Пьеру Бюрде, и одной улыбки, чтобы вышедший на прогулку Франсуа де Гэро забыл и о своей респектабельности, и о многолетней супружеской верности. С тех пор оба нотабля начали вкушать такие плотские радости, о возможности которых они даже не подозревали, прожив всю жизнь подле своих почтенных, но суровых супружеских половин.

После знаменитой встречи перед дверью некоторое время все шло своим чередом и ко всеобщему удовольствию. Так, очевидно, могло бы продолжаться бесконечно долго, если бы вскоре оба приятеля, связанные теперь дружбой, можно сказать, «на жизнь и на смерть», к удивлению своему, не заметили, что не только они возложили на себя обязанность обеспечивать счастье девицы Виоланты. Однако, если они оба прежде всего заботились о хлебе насущном для знойной красавицы, то третий, судя по всему, угождал ее чувствам: это был очень красивый малый по имени Антуан Кальдела – студент мэтра Бюрде.

Проведав про тайный роман Виоланты, оба почтенных мэтра изрядно огорчились. Однако жизненный опыт подсказал им, что принять наилучшее решение можно только после всестороннего его обдумывания. Чтобы хорошенько все обсудить, они решили встретиться спустя несколько дней после праздника Богоявления и, воспользовавшись отсутствием мадам Гэро, поужинать в доме судьи, расположенном на улице Филатье. За ужином они вначале мирно беседовали о посторонних вещах. Когда же настало время десерта и слуги, поставив на стол ликеры, удалились, Бюрде, перегнувшись через стол, обратился к своему приятелю:

– А теперь поговорим о деле. Какие у вас предложения, друг мой? Я, признаюсь честно, пребываю в совершеннейшей растерянности.

Судья, потихоньку смаковавший сладкий ликер, поставил бокал на стол:

– Кажется, я нашел решение. Конечно, наличие этого хлыща не может нам нравиться, но попробуем быть выше подобных мелочей… и поведем себя как истинные друзья нашей прелестницы!

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего особенного. Мы с вами уже не молоды, и как только мы отойдем в мир иной, наша красавица останется без средств к существованию. Хуже того, она тотчас станет жертвой клеветы и интриг и непременно окажется в лапах у какого-нибудь прощелыги, который будет использовать к своей выгоде ее красоту и мягкость характера. Если мы хотим обеспечить будущее Виоланты и оградить ее от проходимцев, подобных этому студенту, мы должны прибегнуть к лекарству, именуемому браком. Надо выдать ее замуж!

– Выдать замуж?! И вы считаете такое решение правильным?

– Поверьте мне, лучшего нам не придумать. Будучи замужем, Виоланта больше не сможет принимать прохвостов вроде вашего студента. Она станет почтенной женщиной и будет обязана соблюдать приличия…

– Вы меня удивляете, мой друг. Разумеется, она не сможет больше принимать студентов. Но ведь также она не сможет… принимать и нас!

Гэро снисходительно улыбнулся и наполнил бокал гостя ликером.

– Какое заблуждение! Подумайте сами: выйдя замуж, Виоланта будет на всю жизнь обеспечена, ибо мы, разумеется, дадим ей приданое. А поскольку мужа также выберем мы, это будет человек, достойный нашего доверия, и мы сможем обговорить с ним все условия этого брака. Она будет принимать только нас! Кроме всего прочего, в лице ее мужа мы получим самого надежного сторожа. Ну, что вы на это скажете?

Пока он говорил, хмурое лицо профессора теологии постепенно прояснялось. Когда же судья умолк, Бюрде, откинувшись на спинку кресла, поднял бокал за здоровье друга:

– Да здравствуют наши судьи – богатство их воображения не поддается описанию! Друг мой, мне кажется, вы нашли превосходное решение!

– Рад, что вы со мной согласны. Скажу больше: сейчас, когда мы наносим визиты этой очаровательной девице сомнительной добродетели, наша собственная репутация может пострадать в любую минуту. А в том, чтобы зайти в гости к замужней даме, нет ничего зазорного. Таким образом, выдав ее замуж, мы одним выстрелом убьем двух зайцев.

– Остается только узнать, что об этом думает наша красавица…

Красавица оказалась чрезвычайно покладистой, поскольку, узнав, что ее роман со студентом больше не является тайной, поначалу забеспокоилась, как бы почтенные мэтры не лишили ее своей поддержки.

– Более всего мне хочется доставить вам удовольствие, – заявила она двум своим престарелым возлюбленным. – Но все же позвольте мне высказать одно небольшое пожелание: мне хотелось бы, чтобы мой будущий муж не слишком опекал меня и не препятствовал моим капризам.

– Милое дитя, разумеется, мы сделаем все возможное, чтобы выбрать человека, подходящего вам во всех смыслах, – заверил ее судья. – Вы же знаете, что прежде всего мы печемся о вашем счастье.

Виоланту его слова убедили. Она вообще была слабохарактерной и не слишком умной, любила только себя и, услышав, что ей готовы обеспечить безбедную жизнь со множеством платьев и дорогих безделушек, тут же поверила всем обещаниям.

Довольные столь успешным началом исполнения задуманного плана, приятели пустились на поиски подходящего мужа.

Среди знакомых красавицы-португалки была довольно любопытная супружеская пара: Франсуа Эсбальди с женой. Он был секретарем суда, а посему поддерживал тесные отношения с судьей Гэро, настолько тесные, что именно он был единственным доверенным лицом, кому судья рассказал о своей тайной связи с Виолантой. Между тем жена Эсбальди была наперсницей Виоланты и нередко давала красавице дельные советы, в благодарность за которые беспечная и щедрая девица часто делала своей поверенной небольшие подарки.