Подозрительное выражение тотчас исчезло с лица Молли, и она лучезарно улыбнулось. Красавица нежно взяла молодого человека за руку.

– Вы правильно сделали, друг мой, и справедливо решили, что я бы не простила вас, если бы вы уехали не попрощавшись. Ах, как мне не хочется так быстро расставаться с вами! Однако, надеюсь, у вас еще найдется для меня несколько минут? Почему бы нам не поужинать вместе в последний раз? Кейт! Быстро все приготовь: господин барон покидает нас сегодня вечером.

Дрожащая девушка молча поклонилась и убежала исполнять приказание. Молли с улыбкой посмотрела ей вслед.

– Идемте, друг мой, – произнесла она, увлекая молодого человека за собой. – Наш последний ужин мы устроим у меня в спальне.

Сент-Андре недолго колебался. В конце концов, именно этой женщине он был обязан дивными часами любви, было бы просто неприлично и грубо вот так, не попрощавшись, расстаться с ней. Главное, чтобы она ни в чем не заподозрила Кейт – а завтра они оба будут уже далеко.

Молли в этот вечер была нежна и ласкова, как никогда, и никогда еще она не была так красива. К ужину она облачилась в платье из дорогих кружев, напоминавшее роскошный ларец для драгоценностей, а драгоценностью было ее восхитительное тело; густые золотистые волосы свободно рассыпались по плечам красавицы. Она была так прекрасна, что Сент-Андре вновь позволил страсти одержать над ним верх; все предупреждения и все тревоги Кейт были отброшены за ненадобностью.

«Она просто клевещет на нее из ревности! – подумал он. – Разумеется, Кейт миленькая, но она наверняка знает, что не может сравниться со своей хозяйкой, и поэтому злится».

– Сегодня вы так угрюмы и задумчивы, друг мой! – вздохнула Молли. – Что заставляет вас печалиться?

– Мне жаль расставаться с вами, любовь моя.

– Не грустите. Вы вернетесь… Подождите! – вдруг воскликнула она, вставая. – Сейчас я верну вам бодрость: у меня есть восхитительное вино – специально для опечаленных сердец.

Молли открыла шкафчик и вынула оттуда бутылку с золотистой жидкостью и два стакана. Наполнив стаканы, она протянула один из них молодому человеку.

– Выпьем за нашу любовь! – торжественно произнесла она, беря другой стакан, и сделала вид, что пьет.

Спустя несколько мгновений Луи де Сент-Андре действительно покинул Англию… и этот мир. Он лежал на постели своей любовницы, холодный и недвижный, а Молли, бросив на него последний взгляд и опустошив его карманы, отправилась будить миссис Токер. Она велела ей сходить в ближайшую таверну и позвать человека, который отзывался на весьма распространенное имя Джек.

Миссис Токер молча встала с кровати и принялась одеваться; взглянув на спавшую вместе с ней Кейт, она увидела, что девушка проснулась и лицо ее посерело от страха.

– Хозяйка опять за свое! – тихо вздохнула миссис Токер. – Молодой француз наверняка уже мертв… Почему, ну почему он меня не послушался?! Но… что с тобой?

Этот возглас относился к Кейт, которая внезапно вскочила и теперь поспешно натягивала на себя платье.

– Мне тоже нужно идти. Обещай мне, что не отыщешь Джека раньше чем через час!

– Что ты хочешь сделать? Предупредить полицию? Ты прекрасно знаешь, что это ни к чему не приведет. У мадам полно друзей в полиции.

– Там, куда я пойду, у нее нет друзей! И я не оставлю это преступление безнаказанным. Молодой француз любил меня, он хотел увезти нас с собой… Я хочу отомстить!

Не желая ничего слушать, Кейт стрелой помчалась к французскому посланнику и все ему рассказала; голос ее звучал так убедительно, что ей сразу поверили. Спустя час в дом к Молли Сиблис явились с охраной служащие посольства и обнаружили там остывший труп несчастного Сент-Андре.

Убийцу мгновенно арестовали. Кейт была права: там, куда она обратилась, у Лондонской Красавицы друзей не было…

Подвергнутая пытке, Молли быстро созналась во всех своих преступлениях. Похоже, ей даже доставляло удовольствие перечислять их и подробно расписывать, как умирали ее жертвы; особенно охотно она рассказывала о смерти своего супруга.

Королевский суд приговорил Молли Сиблис к повешению, однако ей не довелось подняться на Тайбернский холм, где высилась виселица. У нее действительно повсюду были друзья, которые предупредили короля, что собираются повесить самую красивую женщину Лондона. И Карл II, великий ценитель женской красоты, заменил смертную казнь ссылкой на Антильские острова.

Молли препроводили на корабль, который должен был отплыть на заре; но вечером на корабль явились люди в масках, забрали ее и увели в неизвестном напрвлении. Спустя сутки, ночью, легкая фелука доставила Молли во Францию. Считают, что эти сутки Лондонская Красавица провела в постели Карла II, пожелавшего лично убедиться, действительно ли эта женщина столь прекрасна, как говорили.

В Париже, где Молли обосновалась под чужим именем, она продолжила свои подвиги. Однако Франция – не Англия. Кроме того, Молли допустила роковую неосторожность: она сделала своим любовником лейтенанта полиции, который оказался нечувствительным к некоторым проявлениям английского юмора. Кончилось тем, что в один прекрасный вечер, при свете факелов, месье де Рени попросту отправил Молли Сиблис на эшафот…

Страшная Революция окончилась, и гражданин Жозеф Лезюрк, сумевший пережить ее без единой неприятности, мог считать себя человеком счастливым. Это был высокий малый тридцати трех лет от роду, с приятным лицом, обрамленным льняными волосами, которые нередко встречаются у уроженцев северных провинций. У него была очаровательная жена, красивая, нежная и добрая, которой очень подходило ее имя Жанна-Эме.[8] Она и трое детей составляли все счастье Лезюрка. Денежные дела его не беспокоили совершенно, поскольку в смутное время он сумел совершить ряд удачных спекуляций с национальным имуществом и тем самым сколотить себе изрядный капитал. Теперь он до самой смерти мог безбедно жить на ренту с этих денег. Не так плохо для тридцати трех лет!

Утром 11 мая 1796 года жизнь, как никогда, улыбалась Лезюрку. Погода была великолепная, и лотки цветочниц на Новом мосту, где он имел обыкновение прогуливаться, расцветали всеми красками весны. Здесь же гомонили разносчики, придававшие праздношатающейся по знаменитому мосту толпе живости и веселья. Синее небо отражалось в водах Сены, и казалось, будто реку только что выкрасили ярко-голубой краской.

Действительно, более удачной погоды для прогулки выбрать было просто невозможно, и Лезюрк, гордый своей новой фрачной парой орехового цвета, которую вчера принес ему портной, не спешил вернуться к себе на улицу Монторгей. Все было прекрасно, и единственное, чего не хватало Лезюрку, – это приятеля, с которым можно было бы поболтать, прогуливаясь среди многочисленных лотков торговцев, лодочников и просто зевак. Когда ты счастлив и светит солнышко, так и хочется поделиться своим счастьем со всеми на свете!

И вожделенный приятель появился – из-за спины торговки вафлями неожиданно вынырнул некий Гено, подрядчик, занимавшийся армейскими перевозками. Родом он, как и Лезюрк, был из Дуэ, но приятели долго не виделись, поскольку Гено в силу своих занятий никогда не засиживался на одном месте.

Мужчины от души обнялись и расцеловались.

– Так, значит, ты в Париже? – воскликнул Лезюрк. – А я думал, ты еще в Шато-Тьери.

– Я только что приехал! – воскликнул Гено. – Меня вызвали во Дворец правосудия. Ты, наверное, знаешь, что один из убийц, проходящих по делу о лионской почте, был задержан именно в Шато-Тьери – в том самом пансионе, где остановился и я. Так вот, в момент ареста полиция изъяла все найденные в доме бумаги, в том числе и мои. Естественно, я потребовал их вернуть! И теперь меня вызвали во Дворец правосудия – видимо, чтобы вернуть мне мои бумаги. Я как раз туда направляюсь и поэтому, к моему великому сожалению, вынужден тебя покинуть, иначе я рискую опоздать.